Ставропигийское Братство

{стр.54}

М-ръ М. О. Онышкевичъ. Бурса Ставропигійскаго Института

Говоря о паденіи Галицкаго княжества и, затѣмъ, о прозябаніи русской жизни въ Польшѣ, авторъ „Перестороги“ — знаменитаго памятника гал.-русской національно-общественной мысли XVII. в., главную причину этого явленія видѣлъ въ томъ, что „великіе ревнители... что было найпотребнѣйше: школъ посполитыхъ не фундували. И так то велми много зашкодило Панству Русскому, же не могли школъ и наукъ посполитыхъ розширяти, и оныхъ не фундовано, бо коли бы были науки мѣли, тогда бы за невѣдомостію своею не пришли до таковые погибели“.{В. Р. Ваврикъ: Школа и бурса Ставропигіона. Временникъ Стааропигійскаго Института на 1933 г., стр.26.}

Не иначе думали и львовскіе братчики, когда они, слѣдуя совѣту антіохійскаго патріарха Іоакима, посѣтившаго съ концомъ 1585 г. Львовъ, устроили уже Ставропигійское Братство и учредили при немъ въ 1586 г. школу „греческаго и словенскаго писанія“.

Братская школа, созданная „великою пилностю, старанямъ же и накладомъ всего Братства лвовскаго... и всего посполитаго народа росъсийского“, долгое время была крупнымъ культурно-просвѣтительнымъ очагомъ всей Галицкой Руси. Пользуясь щедрой матеріальной поддержкой православныхъ владыкъ и правителей, молдавскихъ господарей и козацкихъ гетмановъ, русскихъ дворянъ и зажиточныхъ мѣщанъ, жертвовавшихъ подчасъ громадныя суммы „на цвичене дѣтокъ християнскихъ“{В. Р. Ваврикъ: ор. cit. стр.28.} и „на выховане бакаларовъ учоныхъ“, братское училище могло содержать лучшихъ учителей-„дидаскаловъ“ того времени, которые одновременно играли видную роль вообще въ культурно-національной жизни края.

Съ основаніемъ братской школы тѣсно связаны возникновеніе и исторія Бурсы Ставропигійскаго Братства, позже Ставропигійскаго Института во Львовѣ.

Нѣкоторые изслѣдователи полагаютъ, что Бурса Ставропигійскаго Братства возникла одновременно со школой, т. е. въ 1586 г. Этому взгляду, однако, противорѣчитъ сохранившійся до нашихъ дней „Порядокъ Школы“, заключающій въ себѣ своего рода регуламинъ братскаго училища. Въ немъ говорится: „По обѣдѣ хлопцы маютъ писати на таблицахъ кождый свою науку, выданую имъ отъ дидаскала, кромѣ малыхъ, которымъ самъ виненъ будетъ дидаскалъ писати, а въ школѣ научившис отъ трудныхъ словъ ихъ спитозати маетъ единъ другого, то естъ диспутозатися, адо дому отходячи съ тыхъ потвердити, абы у вечоръ, съ школы пришедши до дому, дѣти умѣли предъ родичми своими или посторонныи дѣти{стр.55} всякого стану, живучи въ господѣ, предъ господаремъ своимъ науку, што въ школѣ учили, прочитати“{В. Р. Ваврикъ: ор. cit. стр.33.}.

Приведенныя слова опредѣленно указываютъ на то, что при братской школѣ, въ началѣ ея существованія, бурсы не было и что она была основана позже. Принимая во вниманіе выраженіе „абы у вечоръ школы пришедши до дому“, можно развѣ предполагать, что при братской школѣ того времени могъ существовать своего рода дѣтскій садикъ, въ которомъ „отрочища“ занимались до вечера, послѣ чего расходились по домамъ, чтобы „што въ школѣ учили прочитати“ родителямъ или хозяевамъ, на квартирѣ которыхъ они жили.

Съ существованіемъ Бурсы Ставропигійскаго Института, какъ таковой, впервые встрѣчаемся въ 1751 г., когда въ лѣтописи Братства говорится о покупкѣ для воспитанниковъ съѣстныхъ продуктовъ. Замѣтка эта свидѣтельствуетъ о томъ, что и тогдашняя братская бурса не носила характера совремеиныхъ общежитій. Въ ней не предоставлялось воспитанникамъ полнаго содержанія; воспитанники получали только еженедѣльно опредѣленное количество съѣстныхъ припасовъ, которыми могли пользоваться по своему усмотрѣнію.

Упомянутый характеръ бурсы подвергнулся коренной реформѣ съ переходомъ Галицкой Руси подъ австрійское владычество. Патентомъ императора Іосифа II. отъ 1788 г. Ставропигійское Братство было переименовано въ Ставропигійскій Институтъ съ правомъ веденія начальной русской школы и бурсы, въ которой нашли бы пріютъ и содержаніе 12 воспитанниковъ, дѣти несостоятельныхъ священниковъ. Патентомъ императора Франца II. отъ 1793 г. за Ставропигіономъ было закрѣплено безъ измѣненій право вѣдать собственной школой и вести бурсу съ тѣмъ, однако, что молодежь, кончивъ братскую школу, обязана была посѣщать государственныя училища.

Такимъ образомъ съ переходомъ Галицкой Руси подъ австрійское владѣніе и въ силу создавшихся обстоятельствъ, предметомъ заботъ Ставропигіона является не школа, но бурса, что и продолжается до нашихъ дней.

Несмотря на новыя условія жизни и требованія, предъявляемыя духомъ времени, — братскія школа и бурса по своему консерватизму и традиціи, сохранили старые пріемы и формы воспитанія, знакомя своихъ воспитанниковъ съ восточнымъ церковнымъ обрядомъ и т. д. Воспитанникамъ преподавались: Законъ Божій, хоровое пѣніе, церковные напѣвы. Въ навечеріе праздниковъ и въ праздники воспитанники обязаны были пѣть во время богослуженій.

Въ бурсу принимались ученики способные и съ хорошими школьными отмѣтками. Пріему въ нее предшествовало подробное и всесторонее испытаніе кандидата въ воспитанники въ присутствіи самыхъ выдающихся членовъ совѣта. И хотя въ бурсѣ обязывали слишкомъ строгія правила, основанныя на подобныхъ правилахъ польскихъ, въ первую очередь іезуитскихъ воспитательныхъ заведеній, то все же, слѣдуетъ признать, Ставропигіонъ внимательно относился къ нуждамъ молодежи. Способнымъ воспитанникамъ, въ качествѣ наградъ, раздавались книги, одежда и т. п.{стр.56}

Префектами, т. е. завѣдующими бурсой, были преимущественно преподаватели гимназій, знающіе свое дѣло. Многіе изъ нихъ впослѣдствіи занимали видные научные и общественные посты, какъ нпр. И. Шараневичъ и Э. Калужняцкій — профессора университета, Ф. И. Свистунъ, В. М. Площанскій и т. д.

Среди дирижеровъ бурсацкаго хора, пѣвшаго во время богослуженій въ Успенской церкви, находимъ фамиліи такихъ композиторовъ и музыковъ-профессіоналовъ, какъ М. Гр. Ивануса, Михалиничъ, И. Церохъ, проф. консерваторіи Квасницкій, А. Нѣжанковскій, А. Курдыдикъ и мн. др.

Въ 1905 г. въ бурсѣ ввели преподаваніе русскаго литературнаго языка и исторіи, благодаря чему Бурса Ставропигійскаго Института замѣщала отсутствовавшую въ Галичинѣ русскую школу съ русскимъ литературнымъ языкомъ преподаванія, предоставляя возможность воспитанникамъ знакомиться съ общерусской культурой, языкомъ и произведеніями русскихъ классиковъ. Въ 1905 г. въ бурсѣ ввели преподаваніе русскаго литературнаго {Ю. А. Яворскій: Изъ Исторіи Ставропигійскаго Института въ 1914—22 гг. Временникъ на 1923 г.}тіемъ, по случаю войны, среднеучебныхъ заведеній, хотя самъ Институтъ, въ противоположность другимъ галицко-русскимъ обществамъ и организаціямъ, не прекратилъ своей дѣятельности. Въ помѣщеніи закрытой бурсы предполагалось открыть военный лазаретъ для австрійскихъ солдатъ, что, однако, не состоялось, такъ какъ австрійскія войска спѣшно отступили передъ побѣдоносной русской арміей.

Мысль объ устройствѣ въ помѣщеніи бурсы военнаго лазарета была осуществлена русскими военными властями. Вскорѣ, однако, за ненадобностью въ лазаретѣ, занимавшемъ помѣщеніе бурсы, Совѣтъ Ставропигіона рѣшилъ устроить въ немъ пріютъ, родители, которыхъ пали жертвой войны и кроваваго австрійскаго террора.{Н. Третьякъ: Исторія Ставропигійскаго Института въ посліднемъ десятилѣтіи 1915—1925. Временникъ Ставропигійскаго Института на 1925 г.}

Съ отступленіемъ русскихъ войскъ и передачей Ставропигіона австрійскими властями украинофиламъ, пріютъ былъ закрытъ. Новые хозяева Института, пользуясь поддержкой правительства, открыли въ помѣщеніи бурсы пріютъ для своей молодежи, который, однако, ввиду постоянныхъ ссоръ между тогдашнимъ сеніоромъ Института, Федакомъ, съ одной стороны и префектомъ Яценемъ и настоятелемъ бурсы съ другой — былъ скорѣе ареной интригъ и безпорядковъ, нежели воспитательнымъ заведеніемъ. Такое положеніе дѣлъ длилось до 1921/2 уч. г.

Рѣшеніемъ отъ 25 февраля 1922 г. львовское воеводство, послѣ продолжительныхъ стараній русскихъ членовъ совѣта, признало передачу Ставропигійскаго Института украинофиламъ недѣйствительной, закрыло избранный украинофилами совѣтъ Института и передало Институтъ во вѣдѣніе правительственнаго комиссара, русскаго.

Въ 1924 г. комиссарское управленіе Ставропигіей прекратилось, а первый послѣ войны русскій совѣтъ Ставропигіона, избранный 4 мая 1924 г., приступилъ немедленно къ открытію бурсы, принимая въ нее{стр.57} 25 воспитанниковъ. Такимъ образомъ бурса, послѣ 10-лѣтняго перерыва, вызваннаго военной грозой и хозяйничаніемъ въ ней украинофиловъ, опять открылась для нуждъ русской учащейся молодежи средне-учебныхъ заведеній. Въ ней попрежнему было возобновлено преподаваніе русскаго языка и исторіи. Жизнь въ ставропигійской ученической общинѣ потекла старымъ русломъ, но воспитанниковъ 6ыло мало. Одновременно, однако, совѣтъ Ставропигіона устроилъ подготовительные курсы, участники которыхъ выдержали впослѣдствіи вступительный экзаменъ въ V кл. львовской начальной школы. Благодаря этому, начиная особенно съ 1932/3 учебнаго года, бурса уже не испытывала недостатка въ притокѣ новыхъ воспитанниковъ, какъ изъ Галичины, такъ изъ Волыни.

Въ послѣднее время жизнь въ бурсѣ въ національномъ отношеніи — довольно живая. Въ ней, по прежнему, преподается родной языкъ и исторія и читаются, какъ преподавателемъ, такъ и воспитанниками, доклады на научныя темы. Изъ докладовъ, прочитанныхъ въ послѣднемъ уч. году, слѣдуетъ отмѣтить: „Ставропигійскій Институтъ въ прошломъ и настоящемъ“, „Отличительныя черты русской литературы“, „Преступленіе въ русской и западноевропейскихъ литературахъ“ и мн. др. Доклады сопровождаются оживленными дискусіями.

Наконецъ, въ бурсѣ преподается театральное искусство, во время котораго воспитанники упражняются въ дикціи, рецитаціи стихотвореній и т. д.

Въ настоящее время кружкомъ издается стѣнная газетка п. з. „Наша жизнь“, съ оригинальными статейками, разсказами, загадками, ребусами и стихотвореніями на русскомъ и малорусскомъ языкѣ. Послѣднее изданіе нельзя назвать періодическимъ, такъ какъ школьныя занятія, на которыя въ первую очередь обращаютъ вниманіе воспитанниковъ воспитатели бурсы, исключаютъ періодичность. изданія.

Кружокъ, въ общемъ, ставитъ себѣ цѣлью физическое развитіе своихъ членовъ, выработку характера и углубленіе національно-общественнаго сознанія. Съ этой цѣлью имъ были организованы по утрамъ и вечерамъ, каждаго дня гимнастическія упражненія, чтенія книгъ по родиновѣдѣнію, въ частности книгъ, знакомящихъ съ прошлымъ тѣснѣйшей нашей родины — Галицкой Руси. И, слѣдуетъ признать, кружокъ, въ общемъ, не плохо справляется съ своей задачей.

Еще на одно обстоятельство, заканчивая нашъ краткій очеркъ о бурсѣ Ставропигійскаго Института, слѣдовало бы обратить вниманіе: въ бурсѣ, наряду съ воспитанниками галичанами, живутъ воспитанники изъ Волыни. Это сожительство, внѣ сомнѣнія, имѣетъ свои положительныя стороны. Дѣти родителей, воспитанныхъ въ разныхъ условіяхъ политическаго и культурнаго бытія, имѣютъ возможность ближе знакомиться и дружить другъ съ другомъ, уяснять себѣ наличіе свойственныхъ имъ недостатковъ и, въ первую очередь, вырабатывать въ себѣ общія психическія черты. Въ этомъ отношеніи бурса Ставропигіона играетъ роль горна, въ которомъ разнообразный матеріалъ переплавляется въ одинъ цѣльный металлъ.