Бобрецкий уезд.

Сейчас после объявления мобилизации в 1914 г. начались аресты виднейших русских деятелей в уезде. Насколько можно было установить, число арестованных достигло до начала военных действий 195 человек.

В особенности пострадало русское нaсeлениe от австрийцев в то время, когда уже стали развертываться военныя действия в Вост. Галичине. Террор был до того страшный, что население сидело безвыходно дома, чтобы не попадаться на глаза австрийским палачам.

В с. Новых Стрелисках солдаты закололи Григория Вовка, стоявшего в своем саду и смотревшего на проходившие австрийские войска.

Труп убитаго крестьянина солдаты внесли в хату, которую затем сожгли вместе с покойником.

В с. Бортниках жандармы арестовали и увели четырех 10-летних мальчиков ва то, что они смотрели на проезжавший поезд.

В первых днях августа 1914 г. был арестован о. Иван Яськов, местный настоятель прихода, мобилизованный в качестве военнаго священника. Его возвратили с фронта и посадили в тюрьму в Коломые, после перевели в военную тюрьму в Bене, оттуда перевели в Дрозендорфь, а наконец отправили в Талергоф.

Kpoме него арестовали в Бортниках Iосифа Слюзара, через несколько дней войта Федора Сенева, Андрея Двендровскаго, Семена Хоменка, а в конце августа Евгению Пахтингер. Арестованных перевозили поодиночке в тюрьму в Бобрке, а отсюда вместе с львовским транспортом сослали в Талергоф.

Все упомянутые лица вернулись домой накануне развала Австрии, кроме Андрея Даендровскаго, почившаго „под соснами" в Талергофе.

В с. Волощине мадьяры привязали к пушке Ивана Терлецкаго и еще одного 80-летняго старика и поволокли таким образом с собой. Судьба их неизвестнa.

Австрийцы, в особенности мадьяры и немцы, не считались и с религиозными чувствами нашего народа. Они врывались в церкви, грабили их и устраивали там настоящия оргии. К подобным фактам, имевшим место и в других уездах, можно прибавить также случаи осквернения и грабежа церквей в Бобрецком уезде. послдние имели место в селениях Гриневе, Суходоле, Острове и в м. Новых Стрелисках.

Газ. „Прикарп. Русь" № 1456, 14 окт. (18 нoября) 1914.

С. Водники. (Рассказ крестьянина Михаила Ив. Зверка, старика 74 лет). Меня арестовали 24 августа 1914 г. по доносу одного из односельчан за то, что я читал газету „Русское Слово". На разсвете явился ко мне на дом aвcтpийский жандарм Кобрин и, арестовав меня без обыска, отвел в м. Звенигород в полицию, где

издевались надо мной вместе с кoмeндантом Ковальским. Из Звенигорода отправили этапным порядком в Старое Село на железную дорогу.

Туть полицейский избил меня и моего спутника-арестанта Ивана Наконечнаго до крови. Во Львов приехали мы под сильной охраной в праздник Успения и нас поместили в тюрьме „Бригадках" по Казимировской улице.

Во Львове сидел я вместе c другими русскими галичанами целyю неделю, а там погрузили нас в товарные вагоны и под пломбой отправили на запад. По пути в Перемышль дали нам на обед бочку воды.

Из Львова в Талергоф еxaли мы с понедельника до пятницы. В вагонах, разсчитанных на шесть лошадей или же сорок человек, находилось по 80 и больше людей. Невозможная жара и страшно спертый воздух в вагонах без окон, казалось, убет нас, пока доедем к месту назначения в Талергофский ад.

Физические мучения, которым нас подвергли австрийские власти в начале нашего ареста, были злонамеренны. Чтобы усилит их, нам никоим образом не разрешалось слазить с вагона, дверь была наглухо заперта, даже естественныя надобности приходилось удовлетворять в вагоне.

С. Букавина. 19 августа 1914 г. В с. Букавине австро-мадьярские войска, отступая перед русскими, разобрали на реке мост, желая таким образом задержать наступление врага. Затем вошли в село, где на самом краю находилась усадьба 55-летняго крестьянина Михаила Кота, получившаго приказ переселиться с семьей в самую деревню, в виду возможнаго обстрела перехода через реку русскими войсками. Упомянутый крестьнин, подчиняясь военному приказанию, наспех отвез свое семейство вглубь села, а сам вернулся еще домой, чтобы вывезти самое необходимое из своих пожитков. Увидев свое хозяйство совершенно разграбленным австийцами, обратился кь офицеру с просьбой — хоть частично возместить ему из казенных сумм причиненный войсками убыток. В ответ на его просьбу последовал грубый окрик oфицepa и громкий смех солдат, зарезавших еще в добавок две eгo свиньи, после чего они ушли дальше. А через несколько минут подъехало к загороде несколько мадьярских кавалеристов. Спросив стоявшаго под воротами еврея — нет ли здеcь "руссифилов"? и получив oт него кaкoй-то ответ на немецком языке, мадьяры тут-же застрелили Михаила Кота бeз всякаго допроса и суда. Свидетелями этого дикаго произвола были крест. Никита Ворона и еврей Исаак Гастен. Убитый, сознательный и просвещенный русский человек, оставил жену и шестеро детей.

Сообщающий эти строки находился в то время с подводой в военных обозах. В 1915 году, пocле отступления русской армии, был арестован и отвезен германцами в стрыйскую тюрьму, откуда после полуторамесячнаго заключения был сослан в Грац, а затем в Taлepгоф. Причиной ареста послужили наговоры настоятеля прихода из с. Молотова, "украинца" Виктора Соколовскаго.