Гусятинскiй уЪздъ.

С. Тудоровъ. Мои воспоминанiя начинаются съ августа месяца 1914 г. Однажды пocлЪ Богослуженiя я вышелъ изъ церковной ограды и направился домой. ВозлЪ волостной канцелярiи я увидЪлъ телЪгу, окруженную народомъ и австр. солдатами. Нехорошее предчувствiе зашевелилось у меня въ душЪ.

ПоспЪшивъ къ ceбЪ въ домъ и позавтракавъ, вышелъ я на дворъ, но тутъ уже всрЪтился съ двумя жандармами, заявившими мнЪ, что будутъ производить oбыскъ. При обыскЪ найдено около полтораста книжечекъ изд. О-ва им. М.Качковскаго, что и послужило причиной моего ареста.

ВначалЪ я думалъ, что конвойные отвезутъ меня въ уЪздное староство въ Копычинцахъ. ВскорЪ, однако, убЪдился, что дЪло не такъ, скоро кончится, когда изъ Копычинецъ погнали меня черезъ Сухоставы въ Чортковъ. Пo дорогЪ пришлось не мало вытерпеть отъ проходящихъ войскъ, которыя при встрЪчЪ съ "pocciйскiмъ шпiономъ" всячески старались показать свой "патрiотизмь'' и выместить на немъ всю свою злобу.

Сухоставскiй сельскiй староста, мазепинецъ, первымъ долгомъ вспомнилъ о "рубляхъ", за которые я будто бы продалъ Австрiю.

Я утЪшалъ себя единственно тЪмъ, что злая судьба постигла не только меня одного, а и многихъ другихъ земляковъ, что вмЪcтЪ съ другими лЪгче будетъ сложить голову во имя правды и мечты, залелЪянной вЪками.

Въ ЧортковЪ подъ ночь отвели меня на вокзалъ, гдЪ я встретился съ свящ. Ковчемъ изъ Лисовецъ, также арестованнымъ по подозрЪнiю въ „шпiонствЪ".

На слЪдующiй день утромъ прибыли мы въ Станиславовъ. Сначала помЪстили насъ въ тюрьмЪ „Дуброва", а черезъ несколько часовъ перевели въ военную тюрьму.

Тутъ встретился я со старыми знакомыми, о. Боднарукомъ изъ Братковецъ, съ избитымъ до полусмерти о. Бабiемъ изъ Товстобабья, о. Андрiйшинымъ изъ Озерянъ и о. Кульчицкимъ. Они сидЪли уже несколько дней. Въ общемъ въ камepЪ № 44 было насъ 14 человЪкъ, каковое число ежедневно увеличивалось. За исключениемъ казеннаго хлЪба, пищу покупали мы на собственныя деньги. Ежедневно выпускали насъ на 1/3 часа на прогулку въ тюремномъ дворЪ.

Съ распространенiемъ слуховъ о занятiи русскими войсками НЪжнена, въ тюрьмЪ, пошли cпЪшныя приготовленiя къ высылкЪ узниковъ на западъ. Прежде всего къ намъ перевели вcЪхъ политическихъ изъ "Дубровы", между которыми нашлись также знакомые, какъ о. Кузыкъ изъ Оссовецъ, о. Богачевскiй изъ Говилова и родной мой братъ Емилiанъ.

Арестанты, большей частью интеллигенты, мужчины и женщины разныхъ возрастовъ, едва помЪстились въ тюрьмЪ, заполнивъ всЪ камеры. Число жильцовъ нашей камеры увеличилось съ 14 до 100 человЪкъ.

Вечеромъ насъ, въ количествЪ нЪсколькихъ сотъ человЪкъ, вывели на шоссе и, среди злобной брани и издЪвательствъ со стороны собравшейся толпы и солдатъ, подъ градъ камней, отправили на желЪзную дорогу.

Нашъ эшелонъ направили на Делятинъ-Карешмезе. Въ СиготЪ, по ту сторону Kapпaтъ, присоединили къ нaмъ православныхъ священниковъ-буковинцевъ. Ъхали мы подъ сильнoй охраной въ товарныхъ вaгoнаxъ.

Подвергаясь на каждой остановкЪ оскорбленiямъ и нападенiямъ со стороны враждебной толпы, собиравшейся на станцiяхъ поглядеть нa „шпioнoвъ", кoтoрыхъ ежедневно вывозили тысячами въ глубину Австрiи, мы приЪхали въ Будапештъ. ПослЪ краткаго отдыха эшeлонъ двинулся черезъ Пресбургъ въ Въну, откуда чepeзъ Альпы прибыли въ Талергофъ.

Не всЪ перенесли тяжелое ожиданiе неинвЪстности, пoбoи и дикое обращенiе. На другой же день пocлЪ нашего прибытiя, по сосЪдству съ мЪстомъ привала, появилась свЪжая могила съ маленькимъ крестомъ, а черезъ день пpибавилось еще нЪсколько.

Арестованные умирали вдали отъ семьи, не чувствуя за собой ни малЪйшeй

вины, умирали за любовь къ pycскому имени, къ своему народу.

ПослЪ долгихъ мытарствъ, страданiй и принудительныхъ работъ въ ТалергофЪ, меня освободили въ мapтЪ мЪсяцЪ 1915 г., разрЪшивъ мнЪ проживать подъ надзоромъ полицiи въ ВЪнЪ.

Свящ. Феофилъ Coкевицкiй.