Каменецкій уЪздъ.

Въ С. ДерновЪ крестьяне скрывались передъ австрійцами въ лЪсахъ. Оставшихся въ селЪ жителей, всего около 200 человЪкъ — стариковъ, женщинъ и дЪтей, австрійцы арестовали и отвели на кладбище, чтобы ихъ тамъ разстрЪлять за то, что они носили восьмиконечные крестики на груди. Ихъ спасъ мЪстный помЪщикъ Лехнеръ, поручившійся передъ австр. солдатами въ томъ, что они ни въ чемъ не провинились. Въ той-же деревнЪ австрійцы убили крестьянъ: Ив. Наума (85 лЪтъ), Н. Курія, Н. Ковалюка и И. Сердынецкаго. ПослЪдняго австрійскій уланъ сначала только ранилъ саблей въ голову, но затЪмъ вернулся опять и двумя револьверными выстрЪлами добилъ свою жертву.

Въ нЪмецкой колоніи СапЪжанкЪ, по доносу мЪстныхъ нЪмцевъ, былъ разстрЪлянъ крест. А. Вусовичъ, трупъ же его былъ повЪшенъ передъ его домомъ на глазахъ его жены и дЪтей.

С. РЪпневъ окружили австрійцы кордономъ, и, не выпуская никого изъ села, подожгли его съ четырехъ сторонъ. Жертвой пожара пало 120 крестьянскихъ домовъ.

Въ м. СтояновЪ, во время обедни, которую служилъ 85-лЪтній о. Сохацкiй, согласно церковному обычаю, звонили, во время чего случайно появился въ мЪствчкЪ казачій разъЪздъ. Возвратившіеся эатЪмъ австрійцы арестовали о. Сохацкаго и войта Федора Багнюка, обвиняя ихъ въ умышленномъ трезвонЪ, съ цЪлью сообщить русскимъ войскамъ о нахожденіи въ СтояновЪ австрійскихъ войскъ. Арестованныхъ избили до крови прикладами и издЪвались надъ ними въ продолженіи нЪсколькихъ часовъ. ЗатЪмъ войта Федора Багнюка тутъ-же повЪсили, а о. Сахацкого вывезли во Львовъ, гдЪ вторично уличная толпа до того избила несчастнаго старика, что его пришлось помЪстить въ тюремномъ госпиталЪ. Когда некоторое время спустя

нашихъ узниковъ вывозили изъ Львова, то среди нихъ быль также о. Сохацкiй. Избитый и изстрадавшиiйся старикъ не смогь дойти пЪшкомъ на вокзалъ и по пути упалъ. Тогда одинъ изъ конвойныхъ прокололъ упавшаго штыкомъ; трупъ накрыли соломой и оставили на улицЪ.

("Прик. Русь", 1914 г. № 1434).

Въ издававшейся въ 1915 г., при управленіи военнаго генералъ-губернатора Галичины, „Львовскомъ ВЪстникЪ" находимъ сдЪдующія, документально установленныя, данныя о бывшихъ въ ГаличинЪ до прихода русскихъ войскъ австрійскихъ и мадьярскихъ звЪрствахъ и надругательствахъ надъ неповиннымъ мЪстнымъ русскимъ населеніемъ:

Въ КаменкЪ Струмиловой одинъ свящЪнникъ разстрЪлянъ и одинъ арестованъ, повЪшено и разстрЪляно 10 крЪстьянъ и арестовано свыше 120 крестьянъ — всЪ по доносу мЪстнаго уніатскаго священника Михаила Цегельскаго.

Неистовства мадьяръ въ районЪ Каменки Струмиловой выразились въ цЪломъ ряде кошмарнынъ преступленій. Въ колоніи СапЪжанкЪ они схватили крест. Антона Висовича, разстрЪляли, потомъ повЪсили передъ квартирой и долгое время не позволяли похоронить его тЪло.

МЪст. РЪпневъ было обречено озлобленными варварами на сожженіе. Они окружили селеніе съ четырехъ сторонъ и подожгли; бушевавшiй вЪтеръ моментально разнесъ пламя на всЪ постройки и вскорЪ селеніе представляло сплошной костеръ. Жителей, которые пытались спастись бЪгствомъ иэъ селенія, мадьяры разстрЪливали. Точно то-же самое повторилось и въ м. БужскЪ, гдЪ убито нЪсколько человЪкъ и сожжено 110 дворовъ съ постройками и скотомъ.

Обуреваемые жаждой крови и неистовствъ, мадьяры совершенно не считались съ тЪмъ, кто виноватъ и невиноватъ, и уничтожали людей безъ всякаго повода и разбора. Такъ, въ дер. ДерновЪ ими былъ зарубленъ 82-хъ лЪтній старикъ Игнатъ Сердынецкій потому только, что подвернулся подъ руку. Тамъ-же былъ убитъ и другой крестьянинъ Наумъ, совершенно слЪпой и глухой уродъ.

С. Полоничная. Уже въ началЪ августа 1914 г., во время первой австрійской мобилизаціи, стали галицкiе украинофилы распространять завЪдомо ложные и нелЪпые слухи о томъ, что война вызвана „москвофилами", написавшими къ русскому царю прошеніе объ освобожденiи ихъ отъ австрiйскаго гнета, что тамъ гдЪ-то за десятыми горами австрiйская полиція уже поймала множество шпіоновъ „москвофиловъ" и т. п. Въ селЪ Полоничной тоже распускали подобные слухи мазепинскіе провокаторы. На людей русскихъ убЪжденій посыпались со всЪхъ сторонъ угрозы и доносы, которые встрЪтили весьма благоприятную почву, такъ такъ жандармскимъ постомъ завЪдывалъ у насъ въ то время заядлый украинофилъ Иванъ Чехъ, со своимъ помощникомъ полякомъ Турекомъ.

4 августа, раннимъ утромъ, оба эти австрійскіе „патріота" налетЪли на дома русскихъ крестьянъ и уводили ихъ съ собой прямо съ постели. Такимъ образомъ были арестованы Тимофей Пехнякъ съ двумя сыновьями Степаномъ и Иваномъ, Павелъ Ив. Семчишинъ (Кузьба), Юліанъ Павлина, черезъ два дня Василій Сенюкъ и Иванъ Уханскій, а еще черезъ недЪлю

остальные члены семьи Пехниковъ, а именно: жена Степана — Марiя и двЪ дочери Тимофея - Анна и Александра, такъ что въ домЪ осталась одна только старуха, жена Тимофея Марія. Во время обыска тотъ-же жандармъ Чехъ избилъ арестованныхъ женщинъ и конфисковалъ домашнюю библіотеку, а помогалъ ему при этомъ позорномъ дЪлЪ сынъ мЪстнаго священника, „украинскій" студентъ... КромЪ названныхъ лицъ были арестованы еще замЪститель войта, Романъ Галій, Филемонъ Павлина и Василій Борщъ, котораго жандармъ избилъ до крови за то, что онъ не хотЪлъ сказать, куда дЪвались ключи отъ библіотеки „Русской Дружины". На этоть разъ помогалъ бить лЪсничій, полякъ Кучинскій.

ВсЪхъ арестованньхъ отвели въ тюрьму въ Струмиловую Каменку, а когда въ ночь съ 13-го на 14 августа тамъ возникла тревога, перевели ихъ спЪшно во Львовъ, гдЪ уже сидЪло множество русскихъ галичанъ. Семью Пехниковъ отправили еще раньше въ Бускъ, а оттуда, послЪ 12-ти-дневнаго заключенія, перевели также черезъ Красное во Львовъ. Арестованныхъ повязали по-парно веревками. По пути въ Красное толпа назойливо преслЪдовала и всячески ругала ихъ, а когда Андрей ВЪхоть изъ Полоничной Гуты посмЪлъ, защищаясь отъ надоЪвшихъ оскорбленій, что-то отвЪтить, то тутъ-же ударилъ его по лицу остающійся и нынЪ еще въ БускЪ содержатель ресторана, по происхожденію чехъ. На станцiи въ Красномъ не обошлось тоже безъ обычныхъ побоевъ, послЪ чего транспортъ въ 32 человЪка былъ привезенъ во Львовъ. Въ ожиданiи смЪны конвоя на вокзале „Подзамче" во ЛьвовЪ какой-то рябой полицейскiй все время ругался по адресу "москвофиловъ", но другой, постарше его рангомъ, приказалъ ему молчать. ДвЪ дамы - польки, разговаривая между собой и наблюдая насъ со стороны, говорили между собою:

— Что - же, они вЪдь невиновны, теперь нЪтъ правды на свЪтЪ...

Видно, были еще люди, которые понимали творящійся произволъ и сочувствовали намъ, его жертвамъ.

Подъ охраной конной полиціи, вооруженной съ ногъ до головы, но все-таки подъ неистовые крики и ругательства со стороны уличной толпы, въ особенности еврейства, повели насъ въ тюрьму "Бригидки". Камни летЪли на наши головы, изъ толпы стрЪляли даже изъ револьверовъ, изъ оконъ лили на насъ кипятокъ. Первый упалъ отъ удара камнемъ въ голову старикъ Тимофей Пехникъ. Облитаго кровью отца подхватилъ сынъ и, ставъ обратно въ ряды, понесъ въ тюрьму.

Въ концЪ концовъ всЪхъ насъ, сидЪвшихъ первоначально въ БускЪ, выслали изъ "Бригидокъ" въ Талергофъ, равно какъ и сидЪвшихъ въ Каменецкой тюрьмЪ мужчинъ, женщинъ же — Марію, Анну и Александру Пехникъ, заключенныхъ въ тюрьмЪ по улицЪ Баторія, освободили впослЪдствіи русскія войска. ПослЪ отступленія русской арміи, австрійцы арестовали вторично Анну Пехникъ и Феодору Грай и вывезли въ Талергофъ.

Еще попалъ въ Талергофъ крестьянинъ изъ Полоничной Иванъ Борщъ и юродивый Сильвестръ Борщъ, оба по доносу бусскихъ евреевъ.

Василій Борщъ и Иванъ Борщъ умерли въ ТалергофЪ; Иванъ Уханскiй, Юліанъ Павлина и Романъ Галій погибли на военной службЪ послЪ освобожденія изъ талергофской тюрьмы,

остальные же вернулись домой. Молодые люди, взятые на военную службу послЪ первого освобождения, были определены въ спеціальные батальоны, гдЪ они служили подъ строжайшимъ надзоромъ.

Не лучше творилосъ въ Полоничной ГутЪ, гдЪ тотъ-же жандармъ Иванъ Чехъ арестовалъ 75-лЪтняго Тимофея Кушинскаго съ сыномъ Иваномъ, Прокофія Михайлова, Степана ВЪхтя, Андрея ВЪхтя, Василія Монастырскаго и АлексЪя Маринюка. ПослЪдній умерь въ ТалергофЪ.

Ст. Пехникъ.

С. Таданье. „Василiй Гренка и его шона!" - крикнулъ солдатъ-мадьяръ. Изъ среды собравшагося народа, согнаннаго войскомъ на лЪсной полянкЪ возлЪ с. Дернова, выступили мои родители — Василій и Екатерина Гренки. ЗатЪмъ, вызвавъ еще и другихъ крестьянъ, мадьяры погнали ихъ черезъ с. Дерковъ въ с. Новый Ставъ. По пути, встрЪтивъ свящ. Сивенькаго, настоятеля прихода въ ДерновЪ, покойные мои родители просили его, чтобы онъ хлопоталъ объ ихъ освобожденiи, такъ какъ они не чувствуютъ за собой ни малЪйшей вины, но „украинскій отецъ духовный", конечно, отказался.

Арестованныхъ, послЪ обычныхъ въ такихъ случаяхъ издЪвательствъ, поставили передъ военнымъ судомъ. Первый свидЪтель, учитель-украинофилъ Романъ Пекарскій, представилъ судьямъ, что Василій Гренка, во время зянятія Галичины русскими, пытался замЪнить его русскимъ учителемъ. Учитель Лука Краевскій свидЪтельствовалъ въ дЪлЪ моей матери Екатерины. Приговоръ былъ отложенъ до пріЪзда вызваннаго въ судъ въ качествЪ свидЪтеля свящ. Сивенькаго и только послЪ показаній этого достойного пастыря родителямъ прочли смертный приговоръ. Осужденные просили передъ смертью показать имъ дЪтей. Пригнали ихъ, однако родители могли лишь издали съ ними проститься, показывая дЪтямъ рукою на шею въ знакъ того, что ихъ ожидаетъ смертная каань. ПослЪ исповЪди, которую совершилъ р.-католическій священникъ, Василія Гренку сковали вмЪстЪ съ Федоромъ Мартинюкомъ и повели на мЪсто казни. Мать же моя, Екатерина, слЪдовала за мужчинами, все время спотыкаясь отъ потери физическихъ силъ и предсмертной тревоги. ВсЪ трое были повЪшены вмЪстЪ, а я въ то время съ сестрой Анной, явившись проститься съ родителями, смотрЪлъ издали на ихъ мученическую смерть ...

Федоръ Гренка.

2 августа 1914 г. явился ко мнЪ на домъ жандармъ и велЪлъ мнЪ собираться на военную службу, но подъ этимъ предлогомъ отвелъ меня въ Каменку Стр. въ тюрьму. ЗдЪсь находились уже докторъ Ступницкій съ сыномъ и мЪщанинъ Мулькевичъ. По истечЪніи четырехъ сутокъ, мЪстный судья, украинофилъ Шухевичъ, вызвалъ меня для допроса. Когда онъ при допросЪ узналъ, что я состою членомъ „Общества им. М. Качковскаго" и эсауломъ "Р. Дружины", сразу же заявилъ мнЪ опредЪленно, что за это я заслужилъ себЪ висЪлицу.

ПослЪ двухъ недЪль заключенія отвезли насъ, всего около 20 человЪкъ, во Львовъ въ военную тюрьму, черезъ недЪлю перевели въ сборную тюрьму „Бригидки", а затЪмъ въ Талергофъ. ПослЪ трехнедЪльнаго пребыванія въ ТалергофЪ,

опредЪлили меня въ Раткезбургъ на работы по регуляціи рЪки Муры.

Когда русскія войска отступили съ Карпатъ за Львовъ и окопались надъ рЪкой Бугомъ, наступающiе вслЪдъ мадьярскія военныя части принялись за жестокую работу по уничтоженію и искоренению русскаго элемента въ Вост. ГаличинЪ, а преусердно помогали имъ въ этомъ свои-же отщепенцы-іуды. Въ нашемъ селЪ нЪсколько семействъ, собравъ свои пожитки, готовились уЪхать вмЪстЪ съ русской арміей, однако, послушавшись злонамЪреннаго совЪта и завЪреній нЪсколькихъ односельчанъ, остались дома, за что расплатились потомъ жизнью. И такъ, директоръ мЪстнаго училища, ярый украинофилъ Пекарскій, уговорилъ бывшего тогда войтомъ Григорія Наконечнаго не уЪзжать. Наконечный упросилъ русскiя военныя власти оставить въ покоЪ Пекарскаго, когда они намЪревались сослать послЪдняго въ Россію, а потому и повЪрилъ коварнымъ увЪреніямъ его на счетъ своей безопасности. Но, какъ только 20 iюня 1915 г. вступили въ Таданье мадьяры, въ тотъ-же день появился на громадскомъ домЪ приклеенный списокъ „руссофиловъ", нашихъ односельчанъ, причемъ другой такой-же списокъ находился на рукахъ у директора Пекарскаго, который составлялъ его вмЪстЪ съ лЪсничимъ Кромеромъ. Въ списокъ попали: 1) войтъ Григорій Наконечный, 2) Василій Гренка съ женой Екатериной, 3) Михаилъ Пилипецъ съ женой Маріей, 4) ФЪдоръ Мартинюкъ, 5) Дмитрій Мотыль, 6) Феофанъ Гураль, 7) Семенъ Гавришко, 8) Никита Гавришко, 9) Иванъ Гренка, 10) Романъ Савякъ, 11) Дмитрій Лортухай, 12) Парасковія Мартинюкъ, 13) Михаилъ Подкостельный съ сыномъ Василіемъ, 14) СтЪпанъ Ковалюкъ.

По приказу военныхъ властей всЪ жители деревни должны были оставить ее въ теченіе нЪсколькихъ часовъ и выселиться дальше. Когда же они очутились на полянЪ въ лЪсу, явилось войско и приказало имъ выстроиться въ ряды, а капитанъ по списку вызывалъ поименованныхъ въ означенномъ выше спискЪ лицъ. Часть солдатъ, по приказу капитана, окружила вызванныхъ крестьянъ и погнала ихъ въ с. Новый Ставъ, гдЪ расположился штабъ армейской части, а другая часть, окруживъ остальныхъ, повела ихъ въ с. Жолтанцы, Жолковскаго уЪзда, и размЪстила здЪсь по домамъ и загородамъ уЪхавшихъ въ Россію крестьянъ.

Въ то время, когда солдаты вели таданцевъ въ с. Жолтанцы, крестьянину Ивану Портухаю, переселявшемуся со всЪми своими пожитками и скотомъ, сбЪжалъ теленокъ по направленію Таданья. Крестьянинъ, не предчувствуя бЪды, вернулся за сбЪжавшей скотиной, но едва успЪлъ пройти нЪсколько километровъ, былъ задержанъ австрiйскимъ патрулемъ и отведенъ въ с. Новый Ставъ, гдЪ его приговорили, вмЪстЪ съ другими, къ смертной казни.

Приговоръ былъ основанъ на сдЪланныхъ подъ присягой показаніяхъ свидЪтелей: лЪсничаго Яна Кромера, учителей Романа Пекарскаго и Луки Краевскаго, ксендза Николая Кульчицкаго, Михаила Шмидта, Тадеуша Дяковскаго, Захаріи Иверльнинга и Бомбеля.

Войтъ Григорій Наконечный былъ повЪшенъ въ с. Жолтанцахъ, при дорогЪ, ведущей изъ Каменки во Львовъ, причемъ къ ногамъ трупа былъ привяэанъ солдатскій котелокъ, наполненный камнями, а къ груди надпись: „за рубли", ПроЪзжающіе дорогой солдаты варварски надругались надъ трупомъ. На просьбу

жены покойнаго командованіе разрЪшило черезъ несколько дней похоронить покойника, но, когда сынъ его явился съ подводой, чтобы снять отца съ дерева и отвезти домой, его схватили мадьяры и избили до потери чувствъ. Въ концЪ концовъ покойнаго похоронили на кладбищЪ въ с. Жолтанцахъ.

Дмитрія Мотыля и Ивана Портухая повЪсили на одномъ и томъ-же суку. Первый оставилъ жену и трое дЪтей, второй жену съ сыномъ и старуху мать. Ихъ похоронили въ братской могилЪ въ с. ДерновЪ, Каменецкаго у., по приказамъ мадьяръ - головами къ югу, а ногами къ сЪверу, чтобы, по выраженію палачей, удобнЪе было имъ по смерти смотрЪть на Россiю.

Черезъ день повЪсили Федора Мартинюка, члена многихъ русскихъ обществъ, прослужившаго свыше 30 лЪтъ старшимъ братомъ при церкви въ с. Таданьи. Старшій его сынъ находился въ то время на военной службЪ, а невЪстка была интернирована въ ТалергофЪ, такъ что трое малолЪтнихъ внучатъ осталось на произволъ судьбы. Мартинюка повЪсили и похоронили въ с. ТомачЪ, Жолков. уЪзда, вмЪстЪ съ Василіемъ и Екатериной Гренками. Феофана Гураля повЪсили день спустя послЪ казни Гренокъ. МЪсто его казни и погребенія неизвЪстно. Онъ оставилъ жену и шестеро дЪтей.

ПослЪ исполненія приговора на всЪхъ осужденныхъ остальныхъ заподозрЪнныхъ отправили въ Талергофъ. Къ нимъ принадлежалъ прежде всего Семенъ Гавришковъ, 78 лЪтъ, членъ многихъ русскихъ обществъ, называемый въ деревнЪ "москалемъ", такъ какъ онъ еще въ юности выучился русскому литературному языку и любилъ при случаЪ пощеголять своимъ знаніЪмъ, что и послужило причиной его арестовянiя и смерти, постигшей его въ ТалергофЪ среди страшной нужды въ 1916 г. КромЪ него были арестованы и сосланы въ Талергофъ: Никита Гавришковъ, Дмитрій Портухай (переведенный затЪмъ изъ Талергофа въ Гминдъ, а наконецъ въ Енцесдорфъ, гдЪ онъ и умерь въ 1916 г.), Иванъ Гренка, Романъ Савякъ, Михалаилъ Подкостельный съ сыномъ Василіем и Степанъ Ковалюкъ, причемъ Дмитрій Портухай тоже умерь въ заключеніи, оставивъ шестеро круглыхъ сиротъ (такъ какъ жена его умерла еще въ 1914 г.), а Никита Гавришковъ умеръ уже дома, въ нЪсколько недЪль послЪ воэвращенiя изъ Талергофа.

Василiй Мартинюкъ.

ЗавЪщаніе приговореннаго къ смерти.

Крестьяниномъ Василіемъ Мартинюкомъ изъ Таданья прислано намъ послЪднее письмо-завЪщаніе, написанное за нъсколько минуть до смерти упомянутымъ выше Григоріемъ Наконечнымъ къ женЪ и дЪтямъ. Оно написано карандашомъ на нЪсколькихъ листкахъ записной книжки и было найдено у покойнаго за голенищемъ сапога во время погребенiя. Приводимъ его здЪсь полностью (насколько можно его разобрать), какъ трогательный "человЪческій документъ" изъ времени бывшаго кошмарнаго лихолЪтiя:

„Подякуйте, мои дЪти, професорови и лЪсничому, Захарому жонцови и Шмидтови, польскому ксендзови, що за мое добро мене въ ребро. Кождого ратувавъ, якъ могъ, професора стеригъ и боронивъ, якъ найбольшого пріятеля, а онъ мене, якъ наибольшого ворога, невинно на смерть. Не жичу имъ ничо злого. Тилько нехай имъ Богь того не памятае, бо не знаютъ, що творятъ. Ты,

жинко, оддайся пидъ Божу опеку, а Богъ певно тя не опуститъ. И що будутъ люди робити, то и ты роби, гроши бережи, щобысь могла видки жити и дЪтЪй годувати. Може тебЪ трафится где возъ купити, то купи, а якъ"...

Дальше нельзя разобрать нечеткаго, слитнаго письма. Весьма возможно, что видъ висЪлицы, передъ которой стоялъ уже покойный, помЪшалъ ему окончить письмо. Въ одномъ изъ угловъ оторваннаго листа нарисованъ краснымъ карандашомъ восьмиконечный крестъ и помЪщены: дата „Жолтанцы, дня 3/7 (20/6) 1915", и подпись „Григорій Наконечный".

Приговоры военныхъ судовъ на таданцевъ и др.

("Изъ львовсхой польской газеты „Depesza").

Ц. к. Судъ І пЪх. бриг. общ. ополченія издалъ 29-го іюня 1915 г. слЪдующій приговоръ:

Степанъ Федикъ, рожд. въ Ягелл. ГородкЪ, 40 лЪтъ, грек.-кат. вЪроисповЪданія, женатъ, отецъ четверыхъ дЪтей, помощникъ каменщика, виновенъ въ преступленiи противъ военной мощи государства на основ. § 327 в. у. з., имЪвшемъ мЪсто въ декабрЪ 1914 г., а именно, въ томъ, что продалъ россійскимъ войскамъ австрійскіе винтовочные патроны, которые собралъ добровольно, за сумму болЪе 70 рублей, чЪмъ совершилъ дЪйствіе въ пользу врага. Присуждается его на осн. §§ 328 и 125 в. у. з. къ восьми годамъ тяжелаго заключения, обостреннаго разъ въ мЪсяцъ постомъ, твердой кроватью въ дни поста и одиночнымъ заключеніемъ въ продолженіе перваго, пятаго и девятаго мЪсяца каждаго года.

Полевой судъ 31 пЪх. дивизіи издалъ слЪдующіе приговоры:

Феофанъ Гураль, 55 лЪтъ, православный, женатъ, отецъ 7 дЪтей, земледЪлецъ, рожд. въ с. ТаданьЪ, у. Каменка Стр., совершилъ преступленіе нарушенія общественнаго порядка противъ § 341 1. а) в. у. з., тЪмъ, что во время пребыванія россіянъ въ ТаданьЪ выразился на улицЪ при встрЪчЪ съ однимъ крестьяниномъ: "Твой цЪсарь больше не вернется, не имЪетъ онъ никакого значенія, императоръ Николай будетъ нашимъ царемъ", а затЪмъ, при другомъ случаЪ, смотря на цЪсарскій портретъ въ присутствіи собравшагося большого количества людей, подтрунивалъ въ одной хатЪ надъ старостью Его Имп. Величества, сравнивалъ его съ крЪпкимъ царемъ Николаемъ и при томъ громко разсмЪялся.

Димитрій Мотыль, 53 лЪтъ, православный, отецъ 6 дЪтей, земледЪлецъ, рожд. въ с. ТаданьЪ, у. Каменка Стр., совершилъ преступленіе нарушенія общественнаго порядка противъ § 341 1. а) в. у. з., тЪмъ, что съ радостью распространялъ между крестьянами вЪсти о пораженіяхъ цЪс. кор. арміи, причемъ выразился, что россіянъ есть столько, что накроютъ австрійцевъ шапками, что хватитъ однихъ россійскихъ обозовъ, чтобы взять Австрію.

Григорій Наконечный, 51 года, православный, земледЪлецъ, рожд. въ с. ТаданьЪ, у. Каменка Стр., совершилъ: а) преступленіе нарушенiя общественнаго порядка противъ § 341 1 а) в. у. з., тЪмъ, что во время пребыванiя россіянъ въ ГаличинЪ уговаривалъ многихъ крестьянъ къ принятію православія, чтобы показать россіянамъ, что они настоящіе русскіе, а также къ приглашению россійскаго священника, ибо

старый мЪстный священникъ—австріецъ; в) преступление противъ военной мощи государства по § 327 в. у. з., проявившееся въ томъ, что во время наЪзда россіянъ на Галичину въ началЪ войны, въ день точно неизвЪстный, повелъ добровольно россіянъ противъ нашихъ войскъ.

Иванъ Портухай, 56 лЪть, православный, женатъ, отецъ 1 ребенка, земледЪлецъ, рожд. въ с. ТаданьЪ, у. Каменка Стр., виновенъ въ преступаленіи шпіонства, противъ § 321 в. у. з., заключающемся въ томъ, что, хотя онъ былъ эвакуированъ и поселенъ въ с. ДерновЪ, то все-таки 1 іюля с. г. былъ пойманъ на мЪстЪ преступленiя, когда хотЪлъ перейти черезъ р. Бугъ, между с. с. Таданье и Спасъ, несмотря на указаніе, что тамъ находится непріятель, такъ что, очевидно, хотЪлъ отправиться къ россіянамъ и сообщить имъ о расположенiи артиллеріи въ ДерновЪ, а равно о нашихъ позиціяхъ надъ Бугомъ.

Въ виду этого полевой судъ присуждаетъ всЪхъ четырехъ къ смертной казни черезъ повЪшеніе. Приговоръ былъ исполненъ 3-го іюля 1915 года.

Федоръ Мартинюкъ, 65 лЪтъ, православный, рожд. въ ТаданьЪ, земледЪлецъ, женатъ, отецъ одного ребенка, виновенъ въ преступленіи нарушенія общественнаго порядка противъ § 341 д) в. у. а., а именно, въ томъ, что во время россійской окупаціи въ Вост. ГаличинЪ, въ присутствіи значительнаго количества людей, изъявлялъ свою радость по поводу прихода „круглыхъ шапокъ" (россіянъ), отчего "прошла уже его печаль"; дальше, при другомъ случаЪ, въ присутствии многихъ же людей, выражалъ свою радость, что ему не нужно уже больше быть австрійцемъ; наконецъ, что держалъ привЪтственную рЪчь къ входящимъ россіянамъ, причемъ спеціально указалъ на то, что мЪстное русское населеніе ждетъ россіянъ уже 600 лЪтъ.

Василій Гринько, [Ошибка: вмЪсто Гренки] 69 лЪтъ, православный, отецъ 4 дЪтей, рожд. въ ТаданьЪ, земледелецъ, и жена его Екатерина Гринько, 49 лЪтъ, православная, рожд. въ ТаданьЪ, виновны въ томъ-же преступленіи, заключающемся въ томъ, что Василій наклонялъ крестьянъ къ переходу въ православіе, такъ какъ Австрія не вернется больше, что выразился въ присутствіи большого количества людей, что у Австріи нЪтъ уже орудій, что уговаривалъ крестьянъ къ изгнанiю учителя-украинца и, наконецъ, подъ церковью выразился передъ собравшимися, какъ бунтовщикъ, о австрійскомъ правительствЪ. Екатерина же подсмЪивалась подъ церковью въ присутствіи собравшихся надъ австрiйской арміей, разсказывая, что Россія уже побЪдила Австрію, что у австрійцевъ нЪтъ обуви и что они жрутъ кошекъ.

Иванъ Круцинскій, около 40 лЪтъ, изъ м. Угнова, у. Русская Рава, греко-кат., сапожникъ, бездетный, вдовецъ, виновенъ въ преступленіи усиленнаго шпіонства, противъ §§ 15 и 321 в. у. з., заключающемся въ томъ, что пытался изслЪдовать въ КаменкЪ Стр. расположеніе нашихъ войскъ съ цЪлью увЪдомленія о семъ россіянъ, былъ, однако во время схваченъ и вслЪдствіе посторонней помЪхи не успЪлъ довести до конца своихъ замысловъ.

Анастасія Лащукевичъ, 52 лЪтъ, греко-кат., замужняя, мать 4 дЪтей, жена чернорабочаго, рожд. въ КаменкЪ Стр., виновна въ преступленіи

 нарушенія общественнаго порядка, по мысли § 341 а) в. у. з., заключающемся въ томъ, что, при вступленіи россіянъ въ Каменку Стр., привЪтствовала ихъ, какъ избавителей отъ австрійской неволи, а при другомъ случаЪ, когда хотЪли на ея полЪ похоронить австрійскаго солдата, выразилась во всеуслышаніе, въ присутствіи многихъ людей, что на это не позволить, такъ какъ австрійцы воняютъ.

НаконЪцъ, Дмитрій Лапчина, рожд. въ КаменкЪ Стр., греко-катъ., женать, отецъ двухъ дЪтей, желЪзнодорожникъ, 32 лЪтъ, виновенъ въ преступленіи противъ мощи государства, по мысли § 327 в. у. з., такъ какъ онъ добровольно поступилъ къ россіянамъ на службу въ КаменкЪ Стр., качествЪ полицейскаго, разыскивалЪ солдатъ, бЪжавшихъ изъ россійскаго плЪна, и сообщалъ о нихъ россіянамъ, вслЪдствіе чего было схвачено и уведено около 20 солдатъ.

Полевой судъ присудилъ ихъ всЪхъ къ смертной казни черезъ повЪшенiе.