Талергофский Альманах
Выпуск I. Террор в Галичине в первый период войны 1914 - 1915 гг. Львов 1924г.
Главная » Талергофский Альманах 1
183

Грибовскій уЪздъ.

(Из записокъ о. Василія Ф. Курилла).

Кажется, ни въ одномъ уЪздЪ Галичины не имЪла погибающая Австрія столько званныхъ и незванныхъ доносчиковъ и провокаторовъ, какъ въ этомъ уЪздЪ. Отъ нихъ такъ и кишЪло здЪсь повсюду - и въ средЪ разныхъ деревенскихъ чиновъ и приспЪшниковъ и среди народнаго, большей частью пришлаго изъ Вост. Галичины, учительства, и даже къ сожалЪнiю, среди самого духовенства. И хотя уЪздныя власти, относившiяся до тЪхъ поръ къ

184

мЪстнымъ русскимъ дЪятелямъ въ общемъ довольно корректно, причемъ съ нЪкоторыми изъ нихъ отдЪльные чиновники даже лично были хорошо знакомы, и не удЪляли сначала всЪмъ этимъ, посыпавшимся послЪ объявленія войны, многочисленнымъ доносамъ надлежащаго вниманія, а даже въ нЪкоторыхъ случаяхъ реагировали на нихъ взысканіями съ самихъ-же ихъ вдохновителей и авторовъ, — то со временемъ, когда вся власть естественно перешла въ руки военнаго командованія, послЪднія и возымЪли тЪмъ успЪшнЪе свое нечестивое дЪйствіе и явились причиной многихъ и тяжелыхъ страданій и кровавыхъ жертвъ среди мЪстнаго русскаго населенія.

Какъ уже было разсказано выше, въ описаніи событій, происшедшихъ въ горлицкимъ уЪздЪ, еще 31 іюля были въ Горлицахъ, гдЪ я былъ извЪстенъ, какъ бывшій предсЪдатель „Р. бурсы" и одинъ изъ мЪствыхъ народныхъ дЪятелей вообще, распущены кЪмъ-то ложные слухи обо мнЪ,—то о послЪдовавшемъ будто-бы моемъ и о. Г. Гнатышака изъ Крьницы арестЪ и разстрЪлЪ, за то, что мы, будто-бы переодЪтые евреями, пытались взорвать желЪзно-дорожный мостъ въ МушинЪ, то опять, что я тайкомъ пріЪхалъ на агитацію въ Горлицы, въ виду чего меня въ ту - же ночь даже разыскивали жандармы въ постояломъ дворЪ Байлы и другихъ мЪстахъ, но все это, конечно, являлось просто нелЪпымъ и злобнымъ вздоромъ, такъ какъ я какъ-разъ въ это время отвозилъ дочь Александру для поступленiя, въ качествЪ сестры милосердія, въ Красный Крестъ во ЛьвовЪ, такъ что ни въ какіе подобные конфликты съ властями входить, очевидно, пока не могъ. Былъ арестованъ только въ Горлицахъ 3 августа мой сынъ-студентъ Феофилъ, о чемъ мы узнали, впрочемъ, только изъ его открытки 2 недЪли спустя.

У меня дома, съ с. ФлоринкЪ, явились жандармы только въ концЪ августа, причемъ на этотъ разъ ограничились только обыскомъ и составленіемъ протокола. Спрашивали тоже о моей дочери ВладимірЪ, учительницЪ изъ с. Лосья, но ея не оказалось дома, такъ что жандармы ушли ни съ чЪмъ.

ЗатЪмъ, 31 августа, пріЪхалъ въ нашу деревню, съ 6 жандармами, новоназначенный военный комиссаръ при грибовскомъ староствЪ г. Инесъ, съ цЪльго разслЪдованія вопроса объ авторЪ и достовЪрности поданнаго въ военную команду въ Новомъ СанчЪ анонимнаго доноса о томъ, что я, о. Ф, Качмарчикъ изъ БЪлцаревой, о. П. Сандовичъ изъ Брунаръ и о. Вл. Мохнацкій изъ Чирной — опасные для государства „москвофилы". Какъ впослЪдствіи выяснилось, этотъ доносъ, составленный на 3-хъ страницахъ большого листа и испещренный всевозможными нелЪпыми выдумками и обвиненіями, былъ поданъ мЪстнымъ жителемъ, полякомъ М. Пильхомъ, по порученію проживавшаго тоже во ФлоринкЪ б. жандарма, „украинца" Петра Ключника, въ виду чего комиссаръ Инесъ направился прежде всего къ П. Ключнику за разъясненіями, а затЪмъ, установивъ на мЪстЪ, что онъ дЪйствительно является авторомъ этого лживаго и злобнаго доноса, арестовалъ его и отправилъ въ грибовскую тюрьму. Однако, П. Ключникъ оставался подъ арестомъ недолго. По распоряженію военныхъ властей его отпустили уже 10 сентября на свободу, а вмЪсто того принялись тотчасъ-же за аресты русскихъ людей

185

въ уЪздЪ, въ первую же голову — тЪхъ именно лицъ, на которыхъ указывалъ онъ въ своемъ доносЪ.

И такъ, того же 10 сентября былъ арестованъ о. Феофилъ Качмарчикъ изъ БЪлцаревой, 11-го — я, а 14-го — о. Петръ Сандовичъ изъ Брунаръ и о. Владиміръ Мохнацкій изъ Чирной, а также цЪлый рядъ крестьянъ. Раньше еще, 5 сентября, прибыли во Флоринку, для производства слЪдствія и наблюденія, 23 жандарма, а въ СнЪтницу даже 60, причемъ они оставались здЪсь до 9 сентября.

Мой арестъ произошелъ слЪдующимъ образомъ: 11 сентября, въ 3 часа дня, явился ко мнЪ полицейскій комиссаръ изъ Львова Кручекъ съ агентомъ и жандармомъ и, послЪ производства безрезультатнаго обыска въ домЪ и въ церкви, заявилъ мнЪ, что для объясненій по поводу какого-то письма староста проситъ меня явиться къ нему сейчасъ-же лично. ПовЪривъ этому сообщенію, я выбрался въ путь налегкЪ, не взявъ ничего изъ давно уже приготовленныхъ на случай ареста вещей, разсчитывая, что дЪйствительно, послЪ объясненія со старостой, возвращусь домой. Между тЪмъ, въ ГрибовЪ комиссаръ отвезъ меня не въ староство, а прямо въ тюрьму, гдЪ и сдалъ меня надзирателю, извиняясь, что дома нельзя мнЪ было этого сказать.

Въ тюрьмЪ засталъ я уже о. Ф. Качмарчика и его сына, помощника нотаріуса, Любоміра Феофиловича, который находился подъ арестомъ уже 2 недЪли. Отъ послЪдняго я узналъ, что вмЪстЪ съ нимъ находились тутъ въ тюрьмЪ также о. Дмитрій Хилякъ изъ Избъ и гимназистъ Михаилъ Максимчакъ изъ Флоринки, но затЪмъ ихъ, закованныхъ въ кандалы, вывезли въ Краковъ.

Каждый день въ тюрьму приводили новыхъ арестованныхъ, но ихъ сейчасъ-же на слЪдующій день увозили жандармы дальше, только насъ троихъ (о. Качмарчика съ сыномъ и меня) оставляли почему-то на мЪстЪ. Между прочимъ, 14 сентября, какъ уже было упомянуто выше, привели о. Вл. Мохнацкаго, о. И. Сандовича и многихъ крестьянъ, причемъ у входа въ тюрьму отняли у нихъ вещи и хлЪбъ, а на другой день повели ихъ парами на вокзалъ и отправили въ Новый Санчъ.

Но насталъ и нашъ чередъ. Въ виду приближенія русскихъ войскъ, которыя, по слухамъ, подходили уже къ Тарнову, въ городЪ возникла паника и началась спЪшная эвакуація. Рано утромъ 23 сентября прибЪжалъ къ намъ въ тюрьму жандармъ и повелъ всЪхъ оставшихся еще въ ней арестованныхъ, всего 20 человЪкъ, на вокзалъ. Тутъ погрузили насъ впопыхахъ въ вагонъ III класса и повезли въ Новый Санчъ.

Не доЪзжая ст. Каміонка поЪздъ остановился въ полЪ, такъ какъ сама станція была забита другими поЪздами. Пассажиры, большей частью — бЪженцы, повысыпали изъ вагоновъ и, съ разрЪшенія жандарма, съ крикомъ и смЪхомъ обступили нашъ вагонъ, словно клЪтку въ звЪринцЪ. Впрочемъ, сначала они вели себя смирно. Только, когда подошли караулившіе возлЪ тунеля солдаты и два изъ нихъ, учителя-„украинцы" Шведикъ и Мерена, криккнули: "А, москвофилы, на крюкъ съ ними!",—толпа заволновалась и бросилась къ намъ съ такимъ грознымъ видомъ, что нашъ жандармъ долженъ былъ пригрозить ей ружьемъ. ТЪмъ не менЪе, грубая брань, насмЪшки и даже грудки земли и камни посыпались на насъ со всЪхъ сторонъ и безпокоили

186

насъ цЪлыхъ 3 часа, пока поЪздъ не тронулся дальше.

Въ Новомъ СанчЪ поЪздъ тоже остановился далеко отъ станціи. Насъ повели пЪшкомъ подъ сильнымъ конвоемъ жандармовъ и въ сопровожденіи безчинствующей городской толпы въ окружной судъ, гдЪ заперли насъ во дворЪ, такъ какъ въ тюрьмЪ не было уже мЪста. Вечеромъ хотЪли перевести насъ въ жандармское управленіе на ночь, но мы трое (о. Качмарчикъ съ сыномъ и я) были такъ утомлены и обезсилены отъ волненія и голода, что не могли двигаться дальше, а потому упросили жандармовъ оставить насъ на мЪстЪ. Кое-какъ нашли для насъ мЪсто въ камерЪ во II этажЪ, куда и помЪстили насъ на ночь, отнявъ предварительно всЪ деньги и вещи, до часовъ и шляпъ включительно. Въ камерЪ застали мы, между прочимъ, о. д-ра Мастюха изъ Перемышля, который пріЪхалъ въ Н. Санчъ замЪщатъ отсутствующаго настоятеля прихода, но былъ тотчасъ-же, какъ подозрительный, арестованъ, а также катехита изъ Тарнополя о. Коренца, бЪжавшаго съ цЪлой семьей передъ русскими войсками и задержаннаго на вокзалЪ въ Н. СанчЪ, причемъ семья его осталась безъ всякихъ средствъ на произволъ судьбы.

Утромъ повели насъ во дворъ „на прогулку". ЗдЪсь мы встрЪтились съ о. Вл. Мохнацкимъ, о. П. Сандовичемъ и другими знакомыми, но говорить съ ними стража не разрЪшила. ЗатЪмъ позвали насъ въ канцелярію, гдЪ возвратили намъ отнятыя вещи и деньги и велЪли собираться въ дальнЪйшій путь, причемъ было разрЪшено намъ взять на свой счетъ извозчиковъ. Въ сопровожденіи жандармовъ мы поЪхали на вокзалъ, но по пути жандармы велЪли намъ вдругъ сойти съ извозчиковъ и повели насъ пЪшкомъ въ жандармское управленіе, причемъ наши вещи извозчики увезли съ собою на вокзалъ. Въ управленіи мы застали нашихъ грибовскихъ соузниковъ, которые просидЪли здЪсь всю ночь въ холодномъ погребЪ, попарно повязанные веревками.

Когда жандармскій комендантъ насъ увидЪлъ, приказалъ принести кандалы и сковать меня съ о. Качмарчикомъ за руки вмЪстЪ, остальныхъ же арестованныхъ привязать къ намъ попарно веревками, а въ самомъ концЪ Л. Ф. Качмарчика особо. Дочь коменданта всунула намъ подъ мышку по четвертушкЪ хлЪба, послЪ чего насъ повели подъ ругательства и угрозы толпы на вокзалъ.

При входЪ на вокзалъ встрЪтила насъ новая толпа криками и камнями, причемъ я тоже получилъ отъ какого-то еврея сильный ударъ камнемъ въ плечо. ВозлЪ дверей мы увидЪли наши вещи, доставленныя сюда извозчиками, но сами мы, о. Качмарчикъ и я, будучи скованы кандалами, не могли ихъ взять, такъ что понесли ихъ намъ въ вагонъ наши товарищи по несчастью — владЪлецъ лЪсопильни Ставискій и цыганъ Бехтеровскій.

Но поЪзда для насъ сейчасъ не оказалось, такъ что насъ отвели въ какую-то конюшню, гдЪ мы въ цЪпяхъ простояли на навозЪ, измученные и голодные, до вечера. И опять начались издЪвательства и угрозы, какъ со стороны желЪзнодорожниковъ, такъ и солдатъ и офицеровъ, но мы уже къ этому привыкли и относились ко всему равнодушно. Даже нашъ комендантъ эскорта, возвратившись изъ города въ пьяномъ состояніи, позволилъ себЪ угрожать намъ и издЪваться надъ нами.

187

Поздно вечеромъ повели насъ обратно на вокзалъ и погрузили въ грязные товарные вагоны. На каждой станціи пьяный комендантъ рекомендовалъ насъ проЪзжей публикЪ, какъ „измЪнниковъ-москалей",такъ что издЪвательствамъ и угрозамъ со стороны послЪдней не было конца. Но, къ счастью, черезъ нЪкоторое время его все-таки сморилъ сонъ и онъ тутъ же на полу завалился спать на подстеленныя солдатскія шинели.

Въ пути крестьяне сами исподволь поснимали связывавшія ихъ веревки, послЪ чего уже и съ насъ обоихъ были сняты кандалы.

Такъ доЪхали мы до Бялой. ЗдЪсь велЪли намъ выходить и повели пЪшкомъ черезъ БЪльскъ въ окружной судъ, гдЪ оставили въ тюрьмЪ 10 изъ насъ, въ томъ числЪ и меня и о. Качмарчика съ сыномъ, остальныхъ же 10 крестьянъ перевели на ночь на полицію. Этихъ послЪднихъ, какъ потомъ разсказывалъ мой прихожанинъ Юстинъ Воргачъ, поодиночкЪ призывали ночью въ канцелярію и, подъ угрозой немедленнаго разстрЪла, допрашивали относительно меня и о. Качмарчика, не получали ли мы и не раздавали ли крестьянамъ рублей, что мы говорили на проповЪдяхъ и т. п. Насъ же, оставшихся въ тюрьмЪ, помЪстили въ какую-то ужасно грязную камеру, но только-что мы уснули, какъ опять велЪли намъ собираться и отвели въ тюремную канцелярію, гдЪ жандармъ Бацъ (русскій по происхожденію) снова наложилъ намъ ручные кандалы и повелъ къ стоявшему на улицЪ автомобилю, причемъ вещи наши велЪлъ оставить. Когда стоявшіе возлЪ авгомобиля люди спросили его — куда онъ везетъ насъ, онъ только показалъ на шею и поднялъ руку вверхъ, будто-бы везетъ насъ вЪшать.

ПоЪхали мы очень быстро, по 80 килом. въ часъ, и только частые патрули задерживали насъ по пути. Было очень холодно, такъ что я въ легкой одеждЪ чуть не замерзъ, тЪмъ болЪе, что даже рукъ, благодаря кандаламъ, нельзя было спрятать. Подъ утро мы упросили жандарма снять съ насъ кандалы, такъ какъ мы вЪдь все-равно никакъ убЪжать не можемъ, но едва онъ это успЪлъ сдЪлать, какъ вдругъ раздался страшный трескъ и грохотъ, словно отъ орудійнаго выстрЪла; я почувствовалъ сильную боль въ вискЪ и потерялъ сознаніе. Когда я очнулся, надо мной стоялъ, наклонившись, жандармъ и изо всей силы трясъ мною, приводя меня такимъ образомъ въ чувство. Оказалось, что нашъ автомобиль на полномъ ходу разбился вдребезги и мы всЪ только чудомъ спаслись отъ смерти. Это случилось въ с. ГрушовцЪ возлЪ Лимановы, 26 сентября. Оставивъ разбитый автомобиль на попеченіе мЪстнаго войта, жандармъ сЪлъ съ нами на проЪзжавшую подводу и повезъ дальше. По пути встрЪтили мы отрядъ польскихъ легіонеровъ, что очень насъ встревожило, такъ какъ они пользовались нехорошей славой, но, къ счастью, все обошлось благополучно.

Въ ЛимановЪ насъ опять посадили на автомобиль и тотъ-же жандармъ Бацъ повезъ насъ въ Новый Санчъ. Но здЪсь снова произошла задержка, а именно, лопнула шина, такъ что жандармъ отвелъ насъ въ тюрьму уже пЪшкомъ. Но тутъ насъ пока не хотЪли принять, въ виду чего жандармъ, оставивъ наши вещи въ корридорЪ, повелъ насъ въ зданіе суда — прямо въ залу, гдЪ какъ-разъ начался передъ

188

военнымъ трибуналомъ разборъ дЪла о. П. Сандовича и его сына и о. Вл. Мохнацкаго, къ которому теперь присоединили и насъ троихъ, т. е., о. Ф. Качмарчика, его сына Любоміра Феофиловича и меня. [ 0 самомъ этомъ процессЪ и страшномъ его результатЪ — разстрЪлЪ о. Петра Сандовича и его сьна-студента см. дальше особую главу.]

 ПослЪ окончанія судебнаго разбирательства, 27 сентября вечеромъ, насъ всЪхъ отвели обратно въ тюрьму, причемъ о. Качмарчика, его сына и меня помЪстили опять вмЪстЪ, присоединивъ къ намъ еще 8 человЪкъ арестованныхъ изъ Ценжковицъ и Бобовой. ЗдЪсь провели мы нЪсколько томительныхъ дней, такъ какъ мы ничего не знали о приговорЪ и терзались только случайными догадками и слухами.

Только 3 октября, когда насъ перевели въ другую камеру, гдЪ находились уже о. Вл. Мохнацкій, о. Ем. Венгриновичъ, о. Соболевскій, о. Діонисій Мохнацкій и другіе, узнали мы страшную вЪсть о разстрЪлЪ о. Петра Сандовича и его молоденькаго сына...

Наконецъ, 6 октября велЪли намъ собираться въ путь и вывели всЪхъ, кромЪ 4 лицъ, на рынокъ, гдЪ соединилась съ нами другая партія арестованныхъ изъ полицейскихъ арестовъ. ЗатЪмъ погнали насъ четверками на вокзалъ, куда мы дотащились только на разсвЪтЪ. Среди насъ было тоже нЪсколько женщинъ, въ томъ числЪ двЪ дочери о. Ем. Венгриновича и жена о. Соболевскаго. На вокзалЪ сестры изъ Краснаго Креста дали имъ по стакану чаю, мужчины же не получили ничего.

Утромъ подали поЪздъ, въ которомъ, однако, былъ только одинъ классный вагонъ ІП класса, остальные же— грязныя теплушки, безъ скамеекъ и всякой подстилки, такъ что громадное большинство изъ нашего транспорта, насчитывавшаго въ общемъ свыше 250 человЪкъ, должно было размЪщаться гдЪ и какъ попало. Къ тому же хватилъ изрядный холодъ, началъ падать снЪгъ, а большинство изъ насъ не имЪ ло никакой теплой одежды, такъ что приходилосъ страдать теперь сугубо, и отъ усталости, и отъ голода, и отъ стужи. Въ добавокъ ко всему этому, съ первой-же станціи начались тяжЪлыя встрЪчи со стороны враждебной толпы и солдатъ, ругавшихъ насъ и издЪвав-шихся надъ нами на всякіе лады.

Только со ст. Мшаны, гдЪ смЪнилась наша эскорта, стало немного легче. Тутъ позволили намъ внести нЪсколько скамеекъ, а впослЪдствіи даже жандармы купили для женщинъ, на ихъ деньги, немного соломы на подстилку. Начали тоже понемногу и кормить насъ, хотя большей частью только супами и чаемъ, и даже покупать намъ за наши деньги особою пищу.

Ъхали мы черезъ Венгрію, на Коморно, Тренчинъ, Прешбургъ. На этой послЪдней станціи чуть не наЪхалъ на насъ курьерскій поЪздъ, но машинистъ во время двивулъ нашъ поЪздъ назадъ и такимъ образомъ спасъ его отъ неминуемаго крушенія.

Изъ другихъ дорожныхъ приключеній слЪдуетъ отмЪтить еще слЪдующихъ два характерныхъ эпизода:

Съ нами препровождался въ ссылку также варшавскій раввинъ д-ръ Симеонъ Брысь. Такъ вотъ къ нему по пути стали приставатъ конвоировавшіе насъ жандармы съ предложеніемъ указать на кого-нибудь изъ нашихъ

189

священниковъ, какъ на извЪстнаго ему измЪнника и шпіона, за что обЪщали немедленно отпустить его на свободу. Но честный и въ то-же время хитрый еврей вывернулся изъ этого затрудненія такимъ образомъ, что сказалъ; „Изъ этихъ никого не знаю; зналъ одного, но его нЪтъ уже въ живыхъ".

Другой случай произшелъ на ст. въ ГрацЪ. Тутъ продержали насъ особенно долго, такъ какъ, потомъ оказалось, какая-то мЪстная графиня пожелала посмотрЪть на „измЪнниковъ", а потому до ея пріЪзда изъ города и не отпускали нашего поЪзда дальше.

Много волненій и заботъ испытали мы въ дорогЪ по поводу тяжелаго нервнаго разстройства одного изъ нашихъ собратій о Д. М-го,. который уже въ тюрьмЪ всЪ время страшно волновался и плакалъ, а въ дорогЪ и со всЪмъ уже потерялъ всякое самообладаніе, такъ что мы довезли его въ крайне тяжеломъ состояніи на мЪсто.

Наконецъ, 11 октября утромъ привезли насъ въ Абтиссендорфъ, а оттуда уже, подгоняя отборной руганью и прикладами, погнали пЪшкомъ въ приснопамятное мЪсто нашего заточенія — страшный Талергофъ.

Свящ. Василій Курилло.

Кровавое судилище.

(По запискамъ о. В. Ф. Курилла).

Въ субботу 26 сентября 1914 г. состоялся въ Новомъ СанчЪ, въ зданіи окружного суда, передъ военно-полевымъ судомъ мЪстной экспозитуры краковской военной команды (Expositur des Gerichtes des K. u K. Militarkommandos in Krakau), разборъ кошмарнаго дЪла по обвиненію семи мЪстныхъ русскихъ дЪятелей въ государственной измЪнЪ.

Означенный военно-полевой судъ состоялъ изъ слЪдующихъ лицъ: 1) предсЪдателя майора Виктора Полли, 2) докладчика майора аудитора д-ра Мечислава БЪльскаго, 3) обвинителя оберлейтенанта-аудитора Іосифа Вондрача, 4) письмоводителя лейтенанта Іоанна Души и 5) защитника оберлейтенанта-аудитора Юліана Фуляйты.

Судилище происходило надъ слЪдующими народными дЪятелями Лемковской Руси:

1) о. ФеофиломъФомичемъ Качмарчикомъ, настоятелемъ прихода въ БЪлцаревой, грибовскаго у., 71 года;

2) его сыномъ Владиміромъ Феофиловичемъ, студентомъ университета, 22 лЪтъ;

3) его-же сыномъ Любоміромъ Феофиловичемъ, помощником нотаріуса изъ Снятына, 36 лЪтъ.

4) о. Василіемъ Федоровичемъ Курилломъ, настоятелемъ прихода въ ФлоринкЪ, грибов. у., 53 лЪтъ.

5)о. Владиміромъ Осиповичемъ Мохнацкимъ, настоятелемъ прихода въ Чирной, грибов. у. 44 лЪтъ.

6) о. Петромъ Васильевичемъ Сандовичемъ, настоятелемъ прихода въ Брунарахъ, грибов. у. 56 лЪтъ;

и 7) его сыномъ АнтономъПетровичемъ, окончившимъ философскій факультетъ во ЛьвовЪ, 27 лЪтъ.

Утренняя часть разбирательства, до 12 ч. дня, состоялась въ отсутствіи трехъ подсудимыхъ - о. Ф. Ф, Качмарчика, Л. Ф. Качмарчика и о. В. Ф. Курилла, такъ какъ отправившійся за ними въ Грибовъ жандармъ не успЪлъ доставить ихъ во время на мЪсто суда.

190

Они были доставлены въ судъ только въ 3 ч. пополудни, послЪ чего и начался только, въ свою очередь, ихъ допросъ.

Въ 9 ч. утра предсЪдатель открылъ засЪданіе суда, послЪ чего былъ прочитанъ обвинителный актъ, въ которомъ, между прочимъ, было сказано: „Es stehen hier die Angeklagten, lauter Russophilen, die Mitglieder dieser verraterischen Partei, durch welche Hunderte und Tausende von unserer Mannschaft in Ost-Galizien zu Grunde gegangen sind. Wie die Gesinnungsgenossen dieser Angeklagten durch die Agitation zwischen der ruthenischen Bevцlkerung in Ost-Galizien Grund und Boden fur den Ьberfall der Russen vorbereitet haben, so haben die Angeklagten, dasselbe in west-galizischen Bezirken getan. Auf Grund dessen stelle ich den Antrag, diese Kreaturen standrechtlich zu behandeln. [Въ переводЪ : „Тутъ стоятъ подсудимые, одни руссофилы, члены той измЪннической партіи, благодаря которой погибли сотни и тысячи нашихъ солдатъ въ Восточной ГаличинЪ. Подобно тому, какъ единомышленники этихъ подсудимыхь своей агитаціей среди русскаго населенія Вост. Галичины подготовили почву для вторженія со стороны Россiи, такъ и подсудимые сдЪлали то-же самое въ западно-галицкихъ уЪздахъ. Въ сиду этого предлагаю поступить съ этими тварями(!) согласно положенію о полевомъ судЪ".]

КромЪ этого общаго и болЪе или менЪе отвлеченнаго обвиненія, вмЪнялись подсудимымъ, въ частности, еще слЪдующія конкретныя преступленія.

ВсЪмъ имъ вмЪстЪ вмЪнялось въ вину, что они, принадлежа къ „руссофилъской" партіи и составивъ „одинъ общій руссофильскій заговоръ", возбуждали народъ противъ австрійскихъ властей и „украинской" партіи, веля усиленную „руссофильскую" агигацію, распространяли „цареславіе и православіе" и вообще стремились къ отторженію Галичины отъ Австріи и къ соединенію ея съ Россіей, причемъ держали уже даже наготовЪ для встрЪчи „москалей" русскій флагъ и т. п.

Въ частности, о. Качмарчикъ обвинялся въ томъ, что во время мобилизаціи подавалъ телефономъ (?) какіе-то знаки пролетавшимъ надъ БЪлцаревой русскимъ аэропланамъ (!), принималъ публично въ церкви отъ крестьянъ присягу, чго не будутъ стрЪлять въ русскихъ солдатъ, переписывался съ гр. В. А. Бобринскимъ въ ПетербургЪ и участвовалъ въ какихъ то тайныхъ „руссофильскихъ" совЪщанiяхъ въ МушинЪ.

О. Мохнацкому предъявлялось обвиненіе въ томъ, что говорилъ на проповЪди въ церкви, будто нашъ царь не Францъ Іосифъ, а Николай II, собиралъ и посылалъ въ Россію деньги на военныя цЪли и переписывался съ д-ромъ Ю. А. Яворскимъ въ КіевЪ.

О. Курилло обвинялся тоже въ томъ, что на исповЪди уговаривалъ мобилизованныхъ солдатъ — не стрЪлять въ „москалей", публично въ церкви заприсягалъ людей на измЪну австрійскому императору, учредилъ „Русскую бурсу" въ Горлицахъ и разсылалъ во время переписи циркуляры, чтобы всЪ записывались русскими "съ двумя с".

О. Сандовичъ — въ томъ, что въ своемъ окружномъ письмЪ къ духовенству, по случаю назначенія его благочиннымъ (деканомъ), заявлялъ, что будетъ неуклонно трудиться въ пользу русскаго народа (опять-же „съ двумя с"), въ письмЪ къ о. Д. Хиляку изъ Избъ отказался вновь прясягать на вЪрность австр. императору и, наконецъ, распространялъ лично и посредствомъ своего

191

сына какіе-то листки за подписью епископа Никона (?) съ освобожденіемъ отъ вЪрности австрійскому императору и уговаривалъ крестьянъ, чгобы не возвращали имЪющагося у нихъ оружія австр. властямъ, а только хранили его для русской арміи, въ чемъ обвинялся тоже и сынъ его, Антонъ Петровичъ.

Наконецъ, оба братья Качмарчика, В. Ф. и Л. Ф. кромЪ общихъ обвиненій въ „руссофильской" агитаціи и возбужденіи народа противъ „украинцевъ", обвинялись тоже въ томъ, что во время мобилизаціи уговариваяи какого-то крестьянина въ Устьянской ГутЪ къ шпіонству въ пользу Россіи.

На чемъ-же основывались всЪ эти завЪдомо нелЪпыя и злостныя обвиненія? Конечно, не нужно и говорить, что всЪ они являлись просто только злобнымъ, чудовищнымъ вымысломъ или искаженіемъ со стороны безсовЪстныхъ личныхъ и политическихъ враговъ. Не говоря уже о неопредЪленныхъ и неуловимыхъ общихъ обвиненіяхъ въ „руссофильскихъ" убЪжденіяхъ и устремленіяхъ, необходимо отмЪтить относительно остальныхъ, болЪе конкретныхъ пунктовъ обвиненія, что ни одинъ изъ нихъ не былъ хотя бы въ приближеніи установленъ и подтвержденъ въ слЪдствіи и на самомъ судЪ какими-нибудь фактическими данными или достовЪрными свидЪтельскими показаніями, а выдвигали и поддерживали ихъ только со слЪпой и жестокой злобой ихъ безсовЪстные и безстыжіе доносчики-авторы, главнымъ образомъ, нахлынувшіе сюда въ послЪдніе годы изъ Восточной Галичины, „украинскіе" священники, учителя и жандармы, безславныя имена которыхъ и слЪдуетъ привести здЪсь на вЪчную, позорную память.

И такъ, главнымъ основаніемъ для цЪлаго этого гнуснаго дЪла вообще послужили прежде всего письменные доносы учителей Михаила Гуцуляка изъ Избъ и Стефана Сороки изъ Флоринки, съ одной стороны, а б. жандарма Пет-ра Ключника изъ Флоринки же, съ другой, причемъ первый изъ нихъ, Михаилъ Гуцулякъ, выступая въ качествЪ свидЪтеля и на самомъ судЪ, своими упорно лживыми и наглыми показанія ми всячески старался погубить подсудимыхъ, что ему въ отношеніи къ обоимъ Сандовичамъ въ концЪ концовъ и удалось. Изъ другихъ „украинскихъ" доносчиковъ и обвинителей-свидЪтелей по этому дЪлу слЪдуетъ назвать: священниковъ Михаила Дороцкаго изъ Злоцкаго, Іоанна Гриньчука изъ Матіевой и въ особенности Василія Смолинскаго изъ Ростоки Великой, учителей Антона Гуссака изъ Мохначки, Нящоты изъ СнЪтянцы, дальше трехъ достойныхъ родственницъ М. Гуцуляка — Димитчукъ, Вознякевичъ и Бастлей изъ Избъ, крестьянъ М. Мяхальскаго и А. Нестерака изъ Тыляча, Н. Дзядика и И. Прицика изъ Чирной, А. Юрчака изъ Мушины, жандарма Григорія Баца и, наконецъ, двухъ евреевъ — Гольдштейна изъ Перунки и Штейна изъ СнЪтницы.

СлЪдуетъ замЪтить, наконецъ, что никакихъ свидЪтелей защиты на это злостное и неправедное судилище допущено не было, даже въ такихъ, казалось-бы, важныхъ и естественныхъ случаяхъ, какъ, напр., грибовскаго уЪзднаго старосту, на котораго ссылались подсудимые въ доказательство своей невиновности и политической лояльности вообще, или священниковъ, которые должны были удостовЪрить, что о. Сандовичъ, какъ благочинный, разослалъ имъ

192

только пастырское посланіе митр. Шептицкаго съ предостереженіемъ передъ провокаціонными листками и слухами, а не какіе-то мифическіе листки не существующаго еп. Никона, которыхъ никто, кромЪ доносчика Гуцуляка, въ дЪйствительности не видалъ и видать не могъ, или, наконецъ, уЪзднаго врача, который непосредственно передъ арестомъ лечилъ А. П. Сандовича и поэтому могъ бы засвидЪтельствовать, что тотъ все время мобилизаціи, вплоть до самого ареста, лежалъ больной въ постели отъ перелома руки, такъ что просто физически никоимъ образомъ не могь, какъ это утверждалъ тотъ-же Гуцулякъ, ходить по селамъ и распросгранять какіе-нибудь листки, — хотя именно эти обстоятельства, какъ явствуетъ изъ мотивировки обвиненія, и легли вь основаніе смертнаго приговора по отношенію къ обоимъ послЪднімъ подсудимымъ.

Въ такихъ тяжелыхъ и гнусныхъ условіяхъ производился этотъ тенденціозный и злоумышленный разборъ дЪла до самого вечера, когда, послЪ краткихъ рЪчей обвинителя и якобы защитника, судъ объявилъ, что приговорь будетъ объявленъ на слЪдующій день, по утвержденіи его высшей властью.

Въ концЪ концовъ, однако, этотъ чудовищный приговоръ былъ объявленъ только на третій день, а именно, 28 сентября, въ 9 1/2 ч. утра, причемъ для выслушанія его были вызваны не всЪ подсудимые, а только оба Сандовичи, которые почему-то одни только были признаны виновными и приговорены къ разстрЪлу.

Вотъ полный текстъ этого кошмарнаго приговора, являющагося одной изъ самыхъ позорныхъ страницъ политическаго правосудія отходящей въ тьму небытія тюрьмы народовъ — Австріи:

„Im Namen Seiner Majestдt des Kaisers und Apostolischen Kцnigs von Ungarn, Das Gericht des K. u. K. Militдr-kommandos in Krakau, Expositur in Neu-Sandez, als Standgericht, hat nach der, unter dem Vorsitz des Majors Victor Polli und der Leitung des Majors Auditors Dr. Mieczyslaw Bielski, in Anwesenheit des Landsturmleutnants Johann Dusza, als Schriftfьhrer, des Oberleutnant-Auditors Josef Wondracz, als Anklдger, und Ober-leutnant-Auditors Julian Fulajta, als Verteidiger durchgefьhrten Hauptverhandlung ьber die gegen Pfarrer Peter Sandowicz und dessen Sohn Anton Sandowicz wegen Verbrechens des Hochverrates nach §. 344 G. M.-St. G. erhobene Anklage zu Recht erkannt:

Peter Sandowicz, in Zegiestow, Bezirk Neu-Sandez, am 29 Juni 1858 geboren, griech.-kath., verheiratet, Vater von neun Kindern, Pfarrer in Brunary,

Anton Sandowicz, in Rostoka Wielka, Bez. Neu-Sandez, geboren 27 Jдhre alt, griech.-kath., ledig, Universitдts hцrer, sind schuldig, dass sie im Monat September 1914 in Izby vom Episkopat eines gewissen Nykon verfasste Flugschriften, in welehen die Bevцlkerung Gali-ziens von dem Untertaneneid befreit wird, unter der Bevцlkerung verteilten, was geeignet war eine Gefahr fьr den Staat von aussen herbeizufьhren. Hiedurch begingen sie das Verbrechen des Hochverrates gemдss §. 344 0. M.-St. G. und werden hiefьr, gemдss §. 444 M.-St.-P. 0. und der Verordnung vom 5 Au-gust Res. Nr. 122, zum Tode durch Erschiessen verurteilt

193

Grьnde. Das Standgericht hat als erwiesen angenommen, und zwar auf Grund des Resultats des Beweisverfahrene, dass die beiden Verurteilten russo-phil gesinnt waren. Die allgemein bekannte Tendenz der Russophilen, Galizien von Osterreich loszureissen und an Russland anzugliedern, wurde im Laufe der Verhandlung durch das zur Verlesung gelangte Protokoll mit dein Zeugen Peter Klucznyk bestдtigt und als er-wiesen angenommen. Durch eidliche Aus-sage des Zeugen Michael Huculak hat das Standgericht als erwiesen ange-nommen und ist zu der Ьberzeugung gekommen, dass die beiden Angeklagten Flugschriften, die vom Episkopat eines gewissen Nykon verfasst waren und in denen die Bevцlkerung Galiziens von dem Untertaneneid befreit wird, unter der Bevoelkerung von Izby verteilten, was geeignet war eine Gefahr fьr den Staat von aussen herbeizufьhren.

Da in dieser Handlung die Merkmale des Verbrechens des Hochverrates enthalten sind, mussten die Angeklagten dieses Verbrechens schul-dig erkannt und zur gesetzlichen Strafe verurteilt werclen.

Neu-Sandez, 27 Sept. 1914. Dr. Bielski mp., Major-Auditor. Wird bestдtigt und ist die Todesstrafe zu vollziehen Grybow, 27 Sept. 1914. Melion mp., Generalmajor.

Das Urteil wurde den Verurteilten am 28 Sept. 1914 um 9 Uhr 30 Minuten vormittags kundgemacht und um 12 Uhr Mitttags vollzogen.

Neu-Sandez, 28 Sept. 1914. Bielski mp., Major-Auditor.

Fur die Richtigkeit der Abschrift. Mдhrisch-Ostrau, 25 August 1915.

Der Gerichtsrbeisitzer: Durrak, Major".

То-же въ русскомъ переводЪ:

„По указу Его Императорскаго и Королевскаго Величества, Судъ имп. и кор. военной команды въ КраковЪ, экспозитура въ Новомъ СанчЪ, какъ военно-полевой судъ, послЪ произведеннаго, подъ предсЪдательствомъ майора Виктора Полли и руководительствомъ майора-аудитора д-ра Мечислава БЪльскаго, въ присутствіи лейтенанта ополченія Іоанна Души, какъ письмоводителя, оберлейтенанта-аудитора Іосифа Вондрача, какъ обвинителя, и оберлейтенанта-аудитора Юліана Фуляйты, какъ защитника, судебнаго разбирательства по обвиненію священника Петра Сандовича и его сына Антона Сандовича въ преступленіи государственной измЪны согласно §. 344 С. М.-St. G,, призналъ, что:Петръ Сандовичъ, род. 29 іюня 1858 г. въ ЖегестовЪ, новосандецкаго у., гр.-кат,, женатый, отецъ девяти дЪтей, настоятель прихода въ Брунарахъ,

Антонъ Сандовичъ, род. въ РостокЪ Великой, новосандецкаго у., 27 лЪтъ, гр.-кат., холостой, студентъ университета,

виновны въ томъ, что въ м. сентябрЪ 1914 г. распространяли среди населенія въ с. Избахъ соcтавленньіе епископатомъ нЪкоего Никона летучіе листки, въ которыхъ населеніе Галичины освобождалось .отъ вЪрноподаннической присяги, что могло вы звать для государства опасность изъвнЪ. Этимъ они совершили преступленіе государственной измЪны согласно §. 344 С. М.-St. G. и за это

194

приговариваются, согласно §. 444 М.-St.-Р.-О. и распоряженію отъ 5 августа Res. Nr. 122, къ смертной казни посредствомъ разстрЪла.

Основанія. Военный полевой судъ призналъ доказаннымъ, а именно, на основаніи результатовъ разбирательства, что оба осужденные были руссофильскихъ убЪжденій. ОбщеизвЪстная тенденція руссофиловъ, отторгнуть Галичину отъ Австріи и присоединить ее къ Россіи, была въ теченіе разбирательства признана доказанной въ силу прочитаннаго протокола съ показаніями свидЪтеля Петра Ключника. Въ виду отданныхъ подъ прясягой показаній свидЪтеля Михаила Гуцуляка, призналъ судъ доказаннымъ и пришелъ къ убЪжденію тоже относительно того, что оба подсудимые распространяли среди населенія въ Избахъ летучіе листки, которые были составлены епископатомъ нЪкоего Никона и освобождали населеніе Галичины отъ вЪрноподданнической присяги, что могло вызвать изъвнЪ опасность для государства.

Такъ какъ въ этомъ дЪйствіи заключаются признаки преступленія государственной измЪны, то подсудимые должны были быть признаны виновными и приговорены къ законному наказанію.

Новый Санчъ, 27 сент. 1914 г.

Д-ръ БЪльскій ср., майоръ - аудиторъ.

Утверждается и слЪдуетъ исполнить смертную казнь.

Грибовъ, 27 сент. 1914.

Меліонъ ср., генералъ- майоръ.

Приговоръ былъ объявленъ осужденнымъ 28 сент. 1914 въ 9-30 ч. утра и приведенъ въ исполненіе въ 12 ч. дня.

Новый Санчъ, 28 сент, 1914.

БЪльскiй, ср., майоръ-аудиторъ,

Съ подлиннымъ вЪрно:

Моравская Острава, 25 августа 1915,

Членъ суда: Дурракъ, майоръ".

Совершенно справедливо замЪчаетъ по поводу этого чудовищнаго приговора "Arbeiter-Zeitung":

„И такъ, полевой судъ „призналъ доказаннымъ", что оба подсудимые „были руссофильскихъ убЪжденій". Такимъ образомъ, сущность преступленія составляетъ убЪжденіе!.. Итакъ, Петръ Ключникъ является свидЪтелемъ - экспертомъ относительно направленія цЪлаго движенія, а его мнЪніе о немъ служитъ доказатЪльствомъ о дЪйствіяхъ подсудимыхъ! Летучки отъ „епископата нЪкоего Никона": — что это можетъ быть такое?.. Мы хотЪли-бы видЪть ихъ воочію! Повидимому, и самъ судъ совершенно не видалъ этихъ летучекъ и просто на основаніи наговора одного единственнаго человЪка велЪлъ разстрЪлятъ людей, которые придерживались „руссофильскихъ убЪжденій." Это было правосудіе полевыхъ судовъ!"

Оба осужденные выслушали приговоръ спокойно и, возвращаясь послЪ этого назадъ въ свою камеру, постучали къ о. Вл. Мохнацкому, причемъ А. П. Сандовичъ крикнулъ ему черезъ закрытыя двери:

— Дядя, мы съ отцомъ приговорены къ разстрЪлу — черезъ два часа!

Въ камерЪ о. Петръ потерялъ силы. По словамъ сидЪвшаго вмЪстЪ съ нимъ Авкс. Савчака, онъ все время находился въ большомъ волненіи и жаловался, что изъ- за людской злобы приходится умирать.

— Ничего мнЪ не жаль, — говорилъ онъ, — такъ какъ я въ жизни все-равно испыталъ мало хорошаго,

195

а только что будетъ съ моей бЪдной семьей, а жена навЪрное не переживетъ этого!

Такъ какъ о. Петру не было разрешено даже проститься съ семьей, то онъ взялъ отъ сидЪвшаго въ той-же камерЪ учителя Зенона Ганкевича изъ Бучача обЪщаніе, что тотъ по освобожденіи заЪдетъ къ его женЪ и дЪтямъ и успокоитъ ихъ и увЪритъ, что оба они съ сыномъ совершенно невиновны, послЪ чего уже нЪсколько успокоился и сдался на Божью волю. О. Соболевскій читалъ въ слухъ молитвы, а онъ молился.

Идя на разстрЪлъ, въ 1/2 12 часовъ, осужденные опять постучали въ двери камеры о. Вл. Мохнацкаго и А. П-чъ закричалъ:

— Прощайте, дядя, уже идемъ!

Черезъ тюремный дворъ провели офицеры осужденныхъ подъ-руки, впереди шли два священника. А. П. Сандовичъ еще оглянулся на окна тюрьмы, какъ-бы посылая сидящимъ въ ней знакомымъ послЪдній привЪтъ. ЗатЪмъ ихъ отвезли автомобилемъ въ городскую стрЪльницу и тамъ разстрЪляли. Похоронили обоихъ на мЪстЪ казни. Изъ частныхъ лицъ случайно присутствовалъ при разстрЪлЪ плотникъ ВойцЪхъ Жмигродскій изъ Хелмца.

О произведенномъ разстрЪлЪ грибовскимъ уЪзднымъ староствомъ были разосланы по всЪмъ селамъ уЪзда особыя объявленія, текстъ которыхъ воспроизведенъ выше на стр. 32-ой.

Остальные подсудимые почему-то, по какому-то непостижимому капризу „совЪсти" австрійскихъ судей-палачей, были оправданы, но, тЪмъ не менЪе, оставлены и дальше въ тюрьмЪ, а затЪмъ, 6 октября, вмЪстЪ съ остальной массой арестованныхъ въ Новомъ СанчЪ русскихъ людей, административнымъ порядкомъ сосланы въ Талергофъ.

О. Петръ Васильевичъ Сандовичъ родился 29 іюня 1858 г. въ ЖегестовЪ, Новосандецкаго уЪзда, въ семьЪ мЪстнаго священника. Потерявъ въ дЪтствЪ отца и не имЪя возможности продолжать ученье, поступилъ послЪ 2 класса гимназіи на службу къ одному помЪщику, которому въ теченіе 2 лЪтъ возилъ почту. ЗатЪмъ былъ принятъ въ бурсу Ставропигійскаго Института во ЛьвовЪ, гдЪ и продолжалъ уже безпрепятственно курсъ гимназіи до конца, послЪ чего поступилъ въ духовную семинарію, сначала во ЛьвовЪ, а на послЪдній курсъ въ ПеремышлЪ.


О. Петръ Васильевичъ Сандовичъ.

Окончивъ духовную семинарію и женившись на дочери священника Маріи ОсиповнЪ Мохнацкой, былъ въ 1885 г. рукоположенъ въ священники, послЪ чего долго скитался по различнымъ приходамъ, пока, наконецъ, не получилъ штатнаго настоятельства прихода въ Брунарахъ, грибовскаго уЪзда, гдЪ оставался уже до самой своей

196

трагической смерти, состоя вмЪстЪ съ тЪмъ въ послЪдніе довоенные годы благочиннымъ (деканомъ) мушинскаго деканата.

14-го сентября 1914 г., по доносу мЪстныхъ „украинцевъ" — учителя Мих. Гуцуляка изъ Избъ и б. жандарма Петра Ключника изъ Флоринки, былъ арестованъ, а 28 сентября, по приговору военно-полевого суда, и разстрЪлянъ вмЪстЪ съ сыномъ на городской стрЪльницЪ въ Новомъ СанчЪ, оставивъ вдову и 8 дЪтей, съ которыми ему даже не было разрЪшено проститъся.


А.П.Сандовичъ.

Антонъ Петровичъ Сандовичъ, сынъ отца Петра, родился 6 іюня 1887 г. въ РостокЪ Великой, новосандецкаго уЪзда. Гимназію окончилъ въ БохнЪ въ 1907 г., послЪ чего поступилъ на философскій факультетъ львовскаго университета, который окончилъ какъ - разъ наканунЪ войны, весной 1914 г.

По тому-же доносу, что и его отецъ, былъ 6 сентября 1914 г. арестованъ, а 28 сентября, вмЪстЪ съ отцомъ разстрЪлянъ въ Новомъ СанчЪ.

С. Избы. Наше село получило во время свирЪпствовавшей въ началЪ войны австрійской расправы печальную извЪстность благодаря тому, что здЪсъ жилъ и „дЪйствовалъ" самый безсовЪстный и заядлый на весь уЪздъ „украинскій" провокаторъ и доносчикъ — учитель Михаилъ Гуцулякъ, благодаря неусыпнымъ доносамъ и лжесвидЪтельству котораго и произошелъ, главнымъ образомъ, кошмарный новосандецкій процессъ, закончившійся, какъ извЪстно, разстрЪломъ двухъ совершенно безвинныхъ жертвъ — о. П. Сандовича и его сына. Этому-же Гуцуляку, составившему вмЪстЪ съ эксъ-жандармомъ П. Ключникомъ изъ Флоринки и подавшему посредствомъ солдата М. Пильха въ военную команду въ Новомъ СанчЪ обширный анонимный доносъ на почти всЪхъ русскихъ дЪятелей уЪзда, обязаны эти послЪдніе прежде всего своимъ арестомъ и продолжительными терзаніями и муками въ Талергофскомъ аду.

Не пощадилъ онъ, конечно, и своихъ односельчанъ, хотя сначала, въ своемъ первомъ доносЪ, почему-то и не упомянулъ о нихъ, Но затЪмъ, желая наверстать упущенное, онъ все-таки постарался о томъ, что и мЪстный настоятель прихода о. Димитрій Хилякъ, и много крестьянъ были тоже арестованы и отправлены въ Талергофъ.

С. СнЪтница. Въ СнЪтницЪ былъ 9 сентября 1914 г., въ числЪ другихъ, арестованъ и вывезенъ въ Краковъ владЪлецъ лЪсопильни Константинъ Ставискій. На слЪдующій же денъ пришелъ къ его сыну Захаріи мЪстный лавочникъ-еврей Самуилъ Ригельгауптъ и потребовалъ отъ него уплаты

197

какого-то долга его отца, когда же онъ, ничего не зная объ этомъ, отказался, то еврей пригрозилъ ему, что донесетъ на него жандармеріи, будто онъ сказалъ, что „прійдетъ "москаль" и не нужно будетъ ничего платить евреямъ."

И дЪйствителъно, Захарія Ставискій былъ черезъ нЪсколько дней тоже арестованъ и препровожденъ въ Гри-бовъ, послЪ чего къ нему, въ свою очередь, на слЪдующій же день пришелъ въ тюрьму другой мЪстный еврей, Іосифъ Хаимъ Штейнъ, и предложилъ продать ему лЪсопильню и хозяйство, такъ какъ неизвЪстно — возвратятся-ли онъ и его отецъ еще когда - нибудь домой или нЪтъ?

Такъ, очевидно, евреи съ жандармами нарочно подстроили этотъ арестъ, чтобы, пользуясь растерянностью и страхомъ несчастнаго человЪка, выманить отъ него его имущество для себя.

Феофилъ Игн. Мохнацкій. 18 января 1915 г., возвратившіеся послЪ временнаго отступленія русскихъ войскъ, австрійцы повЪсили на рынкЪ въ ГрибовЪ окончившаго курсъ гимназіи въ ЯслЪ Феофила Игнатьевича Мохнацкаго, сестра котораго, Марія Игнатьевна, была, какъ уже отмЪчено выше, такъ звЪрски растерзана толпою солдатъ и другихъ австрійскихъ хулигановъ на улицЪ въ ПеремышлЪ 16 сентября 1914 г. [См. стр. 108. Въ упомянутой замЪткЪ ошибочно сказано, что Ф. И. былъ разстрЪлянъ.]

Ф. И. Мохнацкій родился 10 января 1891 г. въ с. КуриловкЪ, ланьцутскаго уЪзда, гдЪ отецъ его былъ въ то время настоятелемъ прихода, Учился сначала въ Новомъ СанчЪ, затЪмъ въ СянокЪ и, наконецъ, въ ЯслЪ, гдЪ и окончилъ гимназію какъ-разъ наканунЪ войны.


Феофилъ Игнатьевичъ Мохнацкiй.

ПріЪхавъ на каникулы къ отцу, въ с. Войткову, добромильскаго у., онъ не успЪлъ даже отдохнуть послЪ экзамена, какъ тутъ-же, съ объявленіемъ мобилизаціи, арестовали его отца, а затЪмъ и сестру, остальной же семьЪ приказали изъ деревни уЪхать. Тогда онъ вмЪcтЪ съ оставшейся семьею переЪхалъ къ своему дЪдушкЪ по матери о. Ф. Качмарчику въ БЪлцареву, грибовскаго у., гдЪ и постигла его нежданная страшная судьба.

1 января 1915 г. выбрался Ф. И. въ Грибовъ за лекарствомъ для своей

198

младшей сестры. Въ городЪ задержали его два австрійскихъ сыщика — парикмахеръ Каминскій и рЪзникъ НелЪпа, которые потребовали отъ него удостовЪренія, а когда таковаго при немъ не оказалось, отвели его въ жандармское отдЪленіе.

Жандармы посадили его подъ арестъ, черезъ нЪсколько дней повели въ БЪлцареву для наведенія справокъ, а затЪмъ обратно отвели въ Грибовъ въ тюрьму, гдЪ онъ и просидЪлъ еще 2 недЪли. Наконецъ, поставилъ его передъ военный судъ по обвиненію въ шпіонствЪ въ пользу Россіи и въ указываніи дороги русскимъ войскамъ, а на другой день, 18 января, повЪсили тутъ-же на рънкЪ, разрЪшивъ ему только письменно проститься съ семьей.

 


knigi@malorus.ru,
malorus.ru 2004-2021 гг.