Шатмаръ-Немети — Мискольчъ.

30-го августа 1914 года пришелъ въ домъ къ совЪтнику суда, бл. п. Горницкому жандармъ Иванъ Юзковъ съ солдатомъ Иваномъ Волошинымъ и послЪ предварительнаго обыска, арестовалъ его и отправилъ въ тюрьму при окружномъ судЪ въ Коломыи. На вопросъ о причинЪ арестованія, г. Горницкій не получилъ отвЪта. Не разрЪшено ему даже жаловаться въ судЪ ни въ уЪздное староство за грубое нарушеніе закона, на стражЪ котораго бл. п. Горницкій стоялъ въ теченіи многихъ лЪтъ. НечеловЪческое обращеніе съ нимъ жандармовъ, конвоя и тюремной администраціи безъ всякаго къ этому повода ставило этого судью въ худшее положеніе въ сравненіи съ уголовными преступниками.

Покойный такъ разсказываетъ о своемъ арестЪ: „5-го сентября 1914 года были мы отправлены особымъ поЪздомъ изъ Коломыи въ ІПатмаръ-Немети въ Венгріи, гдЪ въ то время находился дивизіонный судъ станиславовской „ландверы". Во время путешествія я не получилъ ни капли воды. Отъ усталости, жажды и голода, я упалъ въ полусонное состояніе, просыпаясь отъ поры до времени отъ сильныхъ толчковъ приклада сопровождавшей насъ стражи.

Ожидавшая меня въ будущемъ неизвЪстность, дЪйствовала на мое душевное состояніе, a адскій ревъ встрЪчавшей насъ толпы не предвЪщалъ ничего хорошаго.

Въ ІПатмаръ-Немети были мы закрыты въ пустомъ магазинЪ при паровой мукомольнЪ. Тутъ помЪщено 600 человЪкъ арестантовъ обоихъ половъ отъ восьмилЪтнихъ дЪтей до преклонныхъ стариковъ.

Разъ въ сутки водили насъ на прогулку на рЪку. Разшатанная, полусгнившая лЪстница вела къ большой бочкЪ для отправленія естественныхъ надобностей. ИздЪвались надъ нами немилосердно. Однажды поднимался по этой лЪстницЪ священникъ изъ Ляцкаго-Шляхотскаго, 76-ти лЪтній старикъ о. Іосифъ Кустыновичъ и, потерявъ равновЪсіе, упалъ головою въ бочку. Друзья вытянули старика изъ бочки безъ признаковъ жизни и много стоило труда привести его въ сознаніе.

Въ полдень 8-го сентября приказано намъ собираться въ дальшій путь, a въ 10 ч. вечера мы сЪли на поЪздъ и уЪхали въ Мискольчъ. Тамъ ждала насъ ужасная тюрьма съ небольшимъ дворомъ, съ большой висЪлицей передъ окнами камеръ; съ страшными арестантскими помЪщеніями, съ неизбЪжными гадкими насЪкомыми, холодомъ и голодомъ.

Были слухи, передаваемые другъ другу интернированными, что котлы, назначенные для варки нашей пищи, употреблялись поварами въ ночное время

Ссыльные въ Туррахъ.

Ссыльные въ Vordernberg bei Leoben — Steiermark.
Свящ. о.о. Евстахiй КушнЪръ, Илiя Лагола, Илiя Левицкiй, судья Евгенiй Бачинскiй, о. Феодоръ Чеснокъ, чин. Iсидоръ Цыбыкъ, судья Владимiръ Дейницкiй.

для отправленія ихъ естественныхъ надобностей. Не знаю, почему ходили такіе слухи и были ли они вЪрны или нЪтъ, но я не могъ превозмочь себя Ъсть казенную пищу и жить на скудныя собственныя средства, захваченныя изъ дому во время ареста. Когда же мои деньги вышли, наступила для меня систематическая, продолжительная голодовка.

Нельзя забыть момента, когда какая-то словакиня произнесла: „Не бойтесь, Богъ съ вами!" Но къ сожалЪнію дальнЪйшія ея слова заглушило венгерское „басама теремтете!" Во дворЪ тюрьмы венгерскіе солдаты уставили висЪлицу съ веревкой, a на толстой каменной стЪнЪ назначили мЪсто для разстрЪла.

Въ казематЪ, въ которомъ могло помЪститься 15 человЪкъ, сажали ихъ 60! Гнилая солома, сырость, вши, клопы, мокрицы и т. п. гадость. Узники свои естественныя потребности удовлетворяютъ въ ведрЪ, въ которомъ стоитъ вода для питья!

Я спалъ подъ окномъ. Ночью дождь вымочилъ меня до костей, Я озябъ и началъ болЪть. БолЪзнь укоренилась въ моей груди. Насъ выгоняютъ на работы, какъ средневЪковыхъ невольниковъ.

Утромъ грязная жидкость, которую повара поперемЪнно называли то кофе, то чай, то супъ. Разсказывали, что котлы, въ которыхъ намъ готовили эту пищу, повара ночью пользовали для извЪстныхъ надобностей.

Зная, что венгерскаго солдата можно подкупить деньгами, я воспользовался этимъ, благодаря деньгамъ, зашитымъ въ рубашкЪ. Это поддерживало меня нЪкоторое время. Но когда ихъ запасъ исчерпался, мнЪ въ глаза заглянулъ голодъ.

Я, совЪтникъ суда, сдЪлался невольникомъ самыхъ черныхъ работъ! Подъ принудительнымъ дЪйствіемъ штыка и приклада, я выносилъ параши, чистилъ отхожіе мЪста, въ холодной водЪ я стиралъ бЪлье возлЪ колодца! Однажды, идя въ отхожее мЪсто, часовой еврей замЪтилъ мнЪ: „Смотри, не загадь доски, потому что будешь языкомъ слизывать!"

Вши, клопы и прочая мерзость размноживались несмЪтнымъ количествомъ.

Изъ товарищей по тюрьмЪ помню свящ. Павла ГлЪбовицкаго, благочиннаго изъ Слободки ЛЪсной, дальше бывшаго депутата д-ра Николая Павловича ГлЪбовицкаго, совЪтника суда Феофила Копыстянскаго изъ Коломыи, лЪсничаго частныхъ лЪсовъ въ Ватра Молдавица Антона Гладыка и д-ра Болеслава Порай-Мадейскаго изъ Маріамполя.

Н. Н.