Стрижевскій уЪздъ.

С. Пет. Воля. Казалось бы, что безчинства австрійской администраціи должны были происходить въ военное время только въ Восточной ГаличинЪ, a въ Западной только тамъ, гдЪ русское населеніе живетъ компактной массой. Въ дЪйствительности же аресты производились и въ тЪхъ мЪстахъ Западной Галичины, гдЪ въ перемежку разбросаны русскія и чисто уже польскія селенія.

ВездЪ, гдЪ только проявлялась русская мысль, куда доходили печатныя русскія изданія изъ Львова, дозволенныя цензурой, по большей части даже изданія напечатанныя не на литературномъ языкЪ, a на мЪстномъ галицко-русскомъ говорЪ съ сохраненіемъ единственно историческаго этимологическаго правописанія — вездЪ съ наступленіемъ военнаго времени проникали щупальцы австрійскаго правительства въ лицЪ галицкаго жандарма и извлекали изъ народныхъ массъ подозрЪваемыхъ въ неблагонадежномъ для Австріи образЪ мышленія. Клочекъ, случайно попавшаго въ домъ жертвы, русскаго письма, заемъ на покупку сельско хозяйственнаго инвентаря, полученный крестьяниномъ въ одномъ изъ кредитныхъ русскихъ товариществъ во ЛьвовЪ, молитвенная книжка, напечатанная кириллицей, — все это служило власть имущимъ предлогомъ къ безчисленнымъ арестамъ и массовому истребленію русскаго жителя въ ГаличинЪ.

Я былъ арестованъ въ концЪ августа 1914 г. жандармами изъ Корчина и отправленъ на извозчикЪ, которому уплачено моими же деньгами—въ Кросно. ПослЪ нЪсколькодневнаго странствованія изъ одного мЪста на другое въ сопровожденіи жандарма я очутился въ судебныхъ арестахъ въ СтрижевЪ, гдЪ просидЪлъ до 21 сентября. Тутъ насъ собралось 13 человЪкъ. Насколько память мнЪ не измЪняетъ были тамъ: свящ. Мудрый изъ Бонаровки, свящ. Мих. Артемовичъ съ сельскимъ старостой Николаемъ Левдакомъ изъ Близнянки, священники Михаилъ Семко изъ Опаровки, Михаилъ ТвердохлЪбъ и Николай Мельничинъ изъ Городка, псаломщикъ Петръ Завойскій изъ Бонаровки и трое россійско-подданыхъ изъ Царства Польскаго. На вокзалЪ были мы попарно скованы и такимъ образомъ отправлены въ Санчъ, гдЪ по обыкновенію собравшіеся мЪстные жители всячески издЪваясь надъ нами требовали отъ конвоя немедленнаго нашего казненія. За неимЪніемъ свободныхъ мЪстъ въ арестантскихъ помЪщеніяхъ въ СанчЪ были мы направлены въ Вадовицы гдЪ просидЪли до 9 октября. Того-же дня пополудни приказано нашему транспорту, въ составЪ 63 человЪкъ, отправиться подъ усиленнымъ конвоемъ на вокзалъ для ссылки въ Талергофъ. Изъ знакомыхъ помнится были еще священники Іоаннъ Гладышъ изъ Турки и Левъ Коцыловскій. Въ Талергофъ пріЪхали мы 11 октября. Дома осталась у меня жена и семеро дЪтей.

Крест. Павелъ Галько.