Золочевскій уЪздъ.

с. Бортковъ. Въ селЪ БортковЪ, еще до начала войны, 3 августа 1914 г. были арестованы прежде всего всЪ крестьяне, состоявшіе членами правленія мЪстной читальни О-ва им. М. Качковскаго, а именно:

1) псаломщикъ Иванъ Сабрига;

2) эсаулъ „Русской Дружины" Иванъ Валучинскій, умеръ въ ТалергофЪ;

3) Василій Пивоваръ;

4) лавочникъ Григорій Регета;<

5) Степанъ Фурда, умеръ въ ТалергофЪ:а нЪсколько дней спустя также рядъ другихъ русскихъ крестьянъ:

6) Никита Орищишинъ,

7) Василій Орищишинъ,

8) Иванъ Маркевичъ,

9) Иванъ Коть,

10) Павелъ Кухаръ,

11) Михаилъ Чупрій,

12) Григорій Котъ,

13) Василій Коханъ,

14) Василій Хамула, умеръ въ ТалергофЪ,

15) Марія ХмЪль, умерла въ ТалергофЪ.

ВсЪ они были закованы въ кандалы, при чемъ ихъ заколачивали молотомъ нарочно до того небрежно, что почти у всЪхъ руки оказались поранеными.

Арестованные были отправлены подъ конвоемъ въ г. Золочевъ, гдЪ евреи разбили Ив. Маркевичу камнемъ голову, такъ что онъ лишился чуствъ. Павлу Кухару толпа оборвала бороду, жандармы же ничуть не мЪшали этимъ безчинствамъ.

Крестьянина Василія Хамулу, члена правленія мЪстной русской читальни арестовали и увели отдЪльно на жел.-дор. вокзалъ, чтобы затЪмъ отправить его въ Золочевъ. На вокзалЪ напали на него „украинцы" изъ Краснаго и избили кольями, изранивъ его въ грудь, руки, спину и изорвавъ на немъ одежду.

Большинство этихъ крестьянъ были арестованы по доносу мЪстнаго еврея Рейсберга. Другіе изъ арестованныхъ въ БортковЪ были указаны жандармамъ, какъ „опасные руссофилы" „украинцами" изъ Краснаго и Фирлеевки, въ частности двумя „украинскими" агитаторами изъ Краснаго, братьями ДЪтчуками, которые вообще были довЪренными лицами и освЪдомителями жандармовъ.

За три дня до занятія русскими войсками с. Борткова, сюда вошли мадьяры и польскіе легіонеры. Капитанъ-полякъ окружилъ приходской домъ солдатами, самъ же вошелъ внутрь, выкрикивая, что онъ имЪетъ приказъ арестовать священника. Когда-же на встрЪчу ему вышелъ 80-лЪтній немощный старикъ, свящ. Феофилъ Дейницкій, капитанъ смутился и, приказавъ только произвести обыскъ, ушелъ, оставляя старика въ покоЪ.

Тотъ-же капитанъ приказалъ солдатамъ снять колокола съ колокольни и отцЪпить языки, угрожая растрЪлять каждаго, кто посмЪетъ звонить.

Въ день отступленія австрійскихъ войскъ изъ Борткова были еще арестованы два крестьянина — Николай Орищишинъ и Александръ Сяноцкій.

Солдаты связавъ имъ руки взяли ихъ съ собой. Наконецъ послЪдніе австрійскіе отряды арестовали войта Ивана Магеру, но такъ какъ, уже некогда было расправиться съ нимъ, то заперли его въ громадскомъ домЪ. Его освободили оттуда вступившія въ село передовыя русскія стражи.

Арестованныхъ въ 1914 г. бортковскихъ крестьянъ конвоировали въ Золочевъ жандармы подъ командой нЪкоего Яворскаго. Передъ входомъ въ Золочевъ послЪдній приказалъ арестованнымъ сойти съ подводъ и идти медленно пЪшкомъ, сообщивъ предварительно толпЪ, что онъ ведетъ „шпіоновъ".

Поощренная и разъяренная этимъ сообщеніемъ городская толпа стала избивать несчастныхъ чЪмъ попало и куда попало. Та-же самая бойня повторилась въ оградЪ тюрьмы. На слЪдующій день въ 8 ч. утра арестованные были закованы въ кандалы и отправлены во Лъвовъ. Путь съ главнаго вокзала въ военную тюрьму во ЛьвовЪ былъ для насъ тоже настоящимъ крестнымъ ходомъ. Многіе отъ побоевъ и оскорбленій едва держались на ногахъ.

У входа въ военную тюрьму увидЪлъ насъ тюремный надзиратель по національности чехъ, и приказалъ снять немедленно цЪпи съ нашихъ рукъ.

31 августа мы были посажены въ вагоны, а 4 сентября пріЪхали въ Талергофъ.

Иванъ Сабрига.

Въ с. Вел. ОльшаницЪ были арестованы 23 крестьянъ, въ томъ числЪ нЪсколько женщинъ.

Въ с. СкниловЪ были арестованы 9 крестьянъ, въ томъ числЪ одна женщина. По словамъ жителя того же села Петра Сукача, служившаго въ австрійской арміи и попавшаго въ русскій плЪнъ, австрійцы повЪсили 12 крестьянъ въ м. ЯрычевЪ.

("Прик. Русь" 1914 г. № 1441).

Золочевскій уЪздъ.

(По сообщенію Феодора Андрухова).

г. Золочевъ. Еще въ 1914 г. въ первыхъ дняхъ августа былъ арестованъ въ ЗолочевЪ Феодоръ Ляховичъ и вмЪстЪ съ многими высланъ въ Терезіенштадтъ. ЗатЪмъ по истеченіи нЪкотораго времени былъ онь переведенъ въ концентраціонный лагеръ въ ТалергофЪ. ПослЪ пережитыхъ волненій, больной, и разстроенный вернулся въ 1917 году домой, гдЪ и умеръ послЪ развала Австріи.

Въ с. ЖашковЪ того-же уЪзда былъ арестованъ Григорій С. Зубинскій.

Анна Ляховичъ.

с. Переволочная. 13 августа 1914 г. явился въ с. Переволочной комендантъ жандармской станицы въ СоколовкЪ Пузьо съ 3 солдатами и послЪ короткаго совЪщанія съ тогдашнимъ сельскимъ старостой Петромъ Иваховымъ пошли съ ревизіей въ домъ сельскаго писаря Феодора Андрухова. ПослЪ ревизіи подвергли Андрухова и его сына Михаила, гимназиста 8-го класса допросу поставивъ имъ рядъ вопросовъ въ родЪ — чЪмъ оба занимаются въ свободное время, какія газеты читаютъ, въ частности на какомъ языкЪ и какимъ

правописаніемъ (казенной ли фонетикой или же этимологическимъ) ведетъ Андруховъ переписку съ властями. Получивъ отъ Андруховыхъ разъясненіе, что ими дЪлается все, что разрЪшено законами, жандармъ оставилъ обоихъ подъ карауломъ пока дома приказавъ имъ собираться къ отъЪзду въ Олеско къ судебному допросу, а самъ съ солдатами зашелъ въ домъ Андрея Рудко, 70 лЪтняго старика. ПослЪ тщательнаго обыска не найдя ничего подозрительнаго, жандармъ арестовалъ Рудко съ женой Екатериной не разрЪшивъ имъ запастись необходимымъ пропитаніемъ и переодЪтся на дорогу.

Предлогомъ къ самочинному обыску и арестованіямъ произведеннымъ жандармскимъ комендантомъ, какъ позднЪе выяснилось, былъ недостойный доносъ со стороны „regierungspartei"-цевъ т.е. мЪстныхъ „украинцевъ" чаявшихъ такимъ образомъ создать „самостійную Украіну".

Присоединивъ такимъ же манеромъ къ арестованнымъ еще Ивана Ф. Ива-хова, комендантъ обыскалъ у всЪхъ карманы и отобравъ у нихъ деньги велЪлъ садиться въ поданныя подводы. Каково же было удивленіе арестованныхъ, когда подводы вмЪсто Ъхать въ Олеско свернули на путь въ Золочевъ, а спрошенный жандармъ отвЪтилъ, что всЪ команды навЪрно перебрались уже въ БЪлый Камень, значитъ туда и слЪдуетъ имъ Ъхать. ПослЪ пріЪзда въ это мЪстечко жандармъ передалъ сопровождаемыхъ жандармской смЪнЪ. Тутъ арестованные сдЪлались предметомъ надруганій собравшейся толпы, ревЪвшей неистово:

- повЪсить, растрЪлять измЪнниковъ.

Въ Золочевъ пріЪхали въ 11 ч. ночи. Въ уЪздномъ староствЪ не было уже ни живой души, начальство вЪдь заблаговременно сбЪжало, Въ виду этого арестованныхъ заперли въ тюрьмЪ, помЪщавшейся въ старинномъ замкЪ. Тамъ продержали двое сутокъ. Собравъ въ тюрьмЪ около 150 человЪкъ „измЪнниковъ" тюремная администрація распорядилась отправить ихъ подъ конвоемъ на вокзалъ. Тутъ попало бЪднягамъ отъ мЪстныхъ ротозЪевъ, отъ желЪзнодорожной прислуги, не воздержались отъ оскорбленій по адресу арестованныхъ даже интелигентные казалось представители армій. Какой то капитанъ артилеріи увидЪвъ младшаго Андрухова въ гимназической формЪ набросился на него съ руганью и съ поднятой рукой. И только движеніе толпы напиравшей сзади и непроизвольно оттолкнувшее разъяреннаго капитана спасло гимназиста отъ вЪрныхъ побоевъ. Офицеръ приказалъ жандарму обратить особое вниманіе на гимназиста.

Мазепинецъ жандармъ по фамиліи Щуръ поощренный офицеромъ, съ наглымъ злорадствомъ не замЪдлилъ стянуть гимназисту цЪпями крЪпко руки. Уже въ вагонЪ по пути изъ Золочева во Львовъ старикъ Андруховъ просилъ жандарма освободить немного сыну руки. Но тотъ въ отвЪтъ, увидЪвъ между арестованными еще одного гимназиста Н. Мандыбура изъ Соколовки, обратился къ нему на офиціальномъ языкЪ (на польскомъ):

— иди сюда, твой коллега говоритъ, что ему въ цЪпяхъ скучно, въ двоемъ будетъ вамъ веселЪе.

Во ЛьвовЪ ва вокзалЪ построили всЪхъ въ шеренги, а скованныхъ гимназистовъ жандармъ-провокаторъ умышленно выдвинулъ впередъ. Это

возимЪло свое дЪйствіе. Городская толпа жаждавшая зрЪлищъ и теперь ежедневно собиравшаяся кругомъ вокзала встрЪтила эшелонъ неистовымъ крикомъ и угрозами, готовая арестованныхъ растерзать на мЪстЪ. Не смотря на присутствіе наспЪвшей конной и пЪшей полиціи и вооруженныхъ солдатъ бросала камнями, бревнами, толкала и била. Больше всЪхъ досталось закованнымъ гимназистамъ, покойному судьЪ Мих. ИвануссЪ, которому подбили глазъ и разбили голову. Такъ прошли они черезъ городъ на улицу Баторія, а когда тамъ не оказалось свободныхъ мЪстъ, арестованные были размЪщены въ Бригидкахъ.

Въ мирное время культурная на первый взглядъ львовская публика, превратилась въ началЪ войны въ варваровъ, въ дикихъ звЪрей, потеряла свой человЪческій обликъ. А вЪдь каждый изъ жителей Львова считаетъ себя европейцемъ. А русскій народъ въ ГаличинЪ страдалъ и кровью истекалъ отъ моральныхъ и физическихъ ранъ наносимыхъ ему этой страшной „европой".

Во дворЪ въ Бригидкахъ стояли готовыя нЪсколько висЪлицъ, ежедневно скрипЪвшіе подъ тяжестью повЪшенныхъ неумЪлою рукою жандарма или солдата невинныхъ жертвъ. Трудно было смотрЪть изъ камеръ въ окошко на страшное зрЪлище. А вЪдь до ушей заключенныхъ долеталъ снизу смЪхъ должностныхъ лицъ высылавшихъ арестованныхъ на тотъ свЪтъ.

НЪсколько дней спустя началось новое движеніе. Это переводили арестованныхъ изъ Бригидокъ на вокзалъ. НавЪрно власти распорядились сдЪлать снаружи на вагонахъ соотвЪтствующія надписи, ибо не смотря на полное закрытіе вагоновъ на каждой станціи и полустанкЪ толпа встрЪчала транспортъ грознымъ „распни".

И вдругъ какъ по мановенію волшебной палочки крики замолкли, наступила тишь. Ссыльные узнали отъ конвоя, что поЪздъ перешагнулъ галицкую границу и остановился въ предЪлахъ Моравіи.

Сочувственно-радушная встрЪча оказанная транпорту мЪстнымъ чешскимъ населеніемъ вселила въ ссыльныхъ вЪру, что есть уголки на землЪ, гдЪ нЪтъ переодЪтыхъ людоЪдовъ, гдЪ торжествуетъ право и правда, гдЪ живетъ культурный народъ.

Иванъ Рудко.