мое здоровье и наделило ревматизмом.
В Гнасе началось новое страдание. Ежедневная явка в жандармское управление, ограничение свободы передвижения до 7 km, в окрестности, враждебное отношение местных жителей немцев, делали жизнь невыносимой. Тоска по родным, отсутствие известий из родины и недостаток занятия убивали нравственно заточенцев, которых число с временем увеличивалось. Девятнадцать священников и 23-х мирян обоего пола и разнаго возраста влекло тяжелую жизнь в неприветливой чужбине, где умерли священники: Мих. Гандяк из Березки, Мирон Черлюнчакевич из Крукенич и учителя: Гр. Задорожный из Джурина, І. Кульматицкий из Яворова - Наконечнаго. Ссыльные жили в Гнасе два года. Когда же освобождение галичан было объявлено с австрийской пардаментской трибуны, тогда одни были отпущены на свободу, a более опасные для австрийских властей были задержаны в Гнасе.
В последних днях июня, 1917 г., мне было разрешено вместе с пок. свящ. Феод. Капко из Демянова переехать из Гнаса в Drahotuse на Моравии. Среди чехов началась совершенно иная жизнь. Впоследствии прибыли к нам из Вены священники: о. Маркел Раставецкий из Громна, о. Іоанн Мащак из Липицы Верхней и о. Николай Винницкий из Галича.
В Гнасе настоятель римско-кат. прихода разрешил только одному из наших священников служить в местном костеле, здесь же в Drahotuse д-р Франц Prikryl, известный чешский историограф, весьма сочувственно относился к нашим священникам, разрешая всем без исключения жить в своем костеле. Чехи откровенно оказывали свои симпатии русским галичанам.
Австрия опять заняла Галицию и заточенцам было разрешено вернуться домой. В половине сентября автор статьи вернулся на свой приход в Ладанцы, a на следующий день явился ко мне жандарм, арестовавший его 1914 г. С любопытством, присущим ребенку, разсматривал он мои документы не подозревая, что через год тюрьма народов Австрия будет вычеркнута из списка великих европейских государств.
|