Талергофский Альманах
Выпуск III. ТАЛЕРГОФЪ. Часть первая.
Главная » Талергофский Альманах 3
22

Сентябрь 1914 года.

14 сент. понедЪльникъ. — Въ 8 ч. вечера выЪзжаетъ первый транспортъ русскихъ лемковъ изъ Горлицкой тюрьмы, при уЪздномъ судЪ въ Горлицахъ.

Тюремныя власти, во главЪ со Скальчинскимъ, собрали насъ на тюремной площади, прочли списокъ всЪхъ насъ и, произведши ревизію вещей, приказали строиться въ ряды, по четыре; a отправиться вмЪстЪ съ этими вещами на вокзалъ. Держа вещи въ рукахъ, мы шли, не зная куда, и даже не смЪя спросить, куда насъ направляютъ.

При нашемъ выходЪ изъ тюремнаго помЪщенія собралась толпа мЪстныхъ жителей, которая относилась къ намъ почему-то враждебно и ругала насъ. На эту ругань мы не реаговали, a молча продолжали свой путь.

Сопровождаетъ насъ нЪсколько жандармовъ.

На вокзалЪ размЪщаютъ насъ въ товарныхъ вагонахъ числомъ больше сорока человЪкъ въ одномъ вагонЪ. На вагонахъ жандармы мЪломъ начертили надпись: „Ъдутъ москалофилы измЪнники".

15 сент. — ПоЪздъ трогается съ мЪста и затЪмъ дЪлаетъ остановку на каждой станціи. Почти на каждой станціи встрЪчаетъ насъ мЪстное населеніе и ругаетъ насъ.

НЪкая старая женщина, держа въ рукЪ молитвенникъ и четки, говоритъ своей сосЪдкЪ: „слушай Маша, я такъ чувствительна, курицы сама не зарЪжу, но того попа, что находится въ вагонЪ, я рЪзала бы по кусочкамъ". Кто-то сталъ бросать въ насъ пескомъ и бумагой. УвидЪвъ это, жандармъ закрылъ дверь вагона, и поЪздъ тронулся съ мЪста.

Прибываемъ въ г. Живецъ, та-же самая картина. Ъдимъ собственные припасы, купленные въ Горлицахъ, но экономно, ибо не знаемъ, какъ долго придется намъ Ъхать.

16 сент. — ПроЪзжаемъ черезъ Венгрію. Жара нестерпимая! Въ закрытомъ вагонЪ страшно душно, ибо насъ въ немъ много, a открывать вагонъ запрещено. НЪкоторые изъ насъ лежатъ на полу почти безъ чувствъ.

Вспомнивъ, что у меня въ вещахъ находится вода для полосканія зубовъ, вынимаю ее, самъ нюхаю и даю понюхать о. Дуркоту

23

изъ Ждыни. Это насъ нЪсколько освЪжаетъ. Лишь только жандармъ открылъ дверь вагона на нЪсколько минутъ, мы съ жадностью силимся хватать полной грудью свЪжій воздухъ. Лица наши красны, a глаза отъ духоты выпячены на верхъ.

17 сент., четвергъ. — Какъ только поЪздъ останавливается на какой нибудь станціи, сейчасъ жандармы освЪдомляютъ мЪстныхъ жителей, кого они везутъ. Жандармы открываютъ двери вагоновъ, толпа мЪстныхъ жителей уже поджидаетъ насъ, ругаетъ и даже требуетъ выдачи насъ, дабы растерзать насъ.

Кто-то изъ толпы сказалъ, что среди насъ находится професорь русскаго университета, я на это лживое заявленіе улыбнулся, за что толпа стала бросать въ меня камнями. Если бъ жандармъ не успЪлъ сейчасъ закрыть дверь вагона, то толпа могла бы и убить меня. На слЪдующей станціи толпа категорически требовала выдачи насъ для самосуда. Мы молчимъ и попрятавшись вглубь вагона, съ трепетомъ ожидаемъ неизбЪжной смерти, но къ нашему счастью поЪздъ трогается и жандармъ закрываетъ двери.

18 сент. пятница. — Въ 10 часовъ ночи прибываемъ въ г. Грацъ, въ Стиріи, послЪ въ Абтисендорфъ и Карлгофъ.

На вокзалЪ встрЪчаютъ насъ солдаты изъ Талергофскаго лагеря. Построивъ насъ въ ряды, по четыре, приказали намъ итти за собою. При свЪтЪ факеловъ идемъ пЪшкомъ въ лагерь подъ ударами прикладомъ и сапогами въ спину и куда попадетъ.

Идущій рядомъ со мною юристъ Дмитрій Качоръ изъ Водаковъ получилъ сильный ударъ прикладомъ въ спину, стиснувъ зубы, идетъ дальше, но отъ сильной боли навернулись слезы на глаза. Нашъ транспортъ раздЪляютъ по полевымъ шатрамъ („цельтамъ"), гдЪ по сторонамъ и по серединЪ находится нЪсколько сноповъ соломы. Спать можно тамъ только сидя, опираясь спиной о снопъ соломы.

НЪкоторые изъ насъ, сильно утомленные, засьшаютъ въ такомъ неудобномъ положеніи. На поданное нами прошеніе намъ разрЪшено было выходить за надобностью изъ шатра въ сопровожденіи солдатъ, но только на весьма короткое время, — больше одной минуты нельзя было употребить на естественную надобность подъ угрозой ударовъ прикладомъ или даже штыкомъ. РазрЪшеніе это было выдано только нЪкоторымъ изъ насъ, и то черезъ каждые 2 часа разрЪшалось обращаться съ просьбой о выходЪ за надобностью не больше, нЪмъ 4 лицамъ.

Съ момента выЪзда изъ Горлицъ не получали мы теплой пищи. Уничтожаемъ остатки привезенныхъ изъ Горлицъ съЪстныхъ припасовъ.

19 сент. суббота. — Ъсть не даютъ. Если у кого изъ насъ имЪется немного хлЪба, тотъ дЪлится имъ съ другими. СъЪстныхъ припасовъ нигдЪ нельзя достать.

Лагерь нашъ состоитъ всего изъ 10 меньшихъ шатровъ и одного большого и разбитъ на значительной песчаной равнинЪ. Нашъ транспортъ, кажется, былъ вторымъ,

24

такъ какъ часть шатровъ была занята какими-то людьми. Посты были заняты исключительно нЪмцами, говорящими простонароднымъ нарЪчіемъ Стиріи и ВЪны, такъ что и интеллигентные люди съ трудомъ ихъ понимали, a простой русскій людъ, который говоритъ только лемковскимъ нарЪчіемъ и подавно не въ состояніи понимать ихъ. ВслЪдствіе этого происходятъ частыя недоразумЪнія, кончающіяся большей частью руганью и побоями со стороны надзирателей.

20 сент., воскресенье. — Въ тотъ же день вечеромъ надзиратель нашего поста перевелъ насъ въ большой шатеръ. Въ этомъ шатрЪ нътъ ни дверей, ни соломы; пришлось спать на сырой землЪ, вслЪдствіе чего мы продрогли отъ холода. Ванька Михайловичъ Вербицкій сшилъ изъ полотенца мЪшокъ для своихъ вещей.

Испытываемъ голодь.

21 сент. Въ шатрЪ встрЪчаю Стефана Тыминскаго, стараго своего знакомаго, съ которымъ жилъ на квартирЪ у Брониславы и Феофилы Кржиштофиковской въ гор. ЯслЪ. Въ 10 ч. утра получаемъ впервые хлЪбъ и въ 5 ч. вечера полбу (пенцакъ).

22 сент. — Первый завтракъ. Визитъ врача. Получаемъ лекарства и незначительное количество соломы, которую раздЪлили между насъ коменданты шатра (циммеркоменданты).

Дождь. Шатры наши протекаютъ. Спать приходится на мокрой землЪ. НЪкоторые изъ насъ вырЪзываютъ изъ дерева ложки, другіе играютъ въ самодЪльные деревянные шахматы или же въ карты, а иные читаютъ книги, которыя случайно захватили съ собой. Врачъ осматриваетъ глаза интернированныхъ. На обЪдъ даютъ бульонъ съ рисомъ.

23 сент, — Пишу домой во Флоринку открытое письмо, a малограмотнымъ товарищамъ написалъ ихъ штукъ десять.

Для осмотра прибылъ нашъ врачъ д-ръ ЦЪханскій изъ Крыницы. Въ 10 1/2 ч. утра получаемъ хлЪбъ, a въ 3 ч. дня обЪдъ. Покупаемъ пледы, рубахи и пр. Новый визитъ врача. Спать пришлось въ платьЪ, прикрываясь шинелью.

24 сент. — Ванька Вербицкій брилъ меня. Покупаю молока за 9 геллеровъ, a булокъ за 12 и кружку для питья. Для интернированныхъ устраиваютъ кухню. Я простудился и схватилъ жестокій насморкъ. Знакомство съ О. Фольварковымъ.

25 сент. — Свящ. о. Сеникъ, членъ львовскаго сейма, и Стеранка подаютъ жалобу властямъ лагеря, описывая наше бЪдственное положеніе, жалуясь на то, что отъ голода и негигіеническихъ условій жизни въ лагерЪ умерло уже 9 человЪкъ интернированныхъ.

Сегодня довольно хорошій день.

Женщинъ переводятъ въ деревянный баракъ. Я гуляю въ своемъ плащЪ. Укладываю хлЪбъ въ ряды для раздЪла его между интернированныхъ большого шатра. Ложусь спать въ 6 ч. вечера. Ночью у о. Хомицкаго было кровотеченіе изъ носа. Въ шатрЪ ночью холодъ не выносимый, кому холодъ не даетъ спать, тотъ гуляетъ по шатру.

26 сент., суббота. — Въ 9 1/2 ч. утра солдаты привязали (т. е.

25

сдЪлали т. наз. „anbinden") одного русскаго къ столбу на 1 1/2 часа за то, что укралъ своему товарищу сорочку. Наказанный нЪсколько разъ терялъ сознаніе, a изъ промежностей между пальцами ногъ его показалась кровь. Стирка бЪлья производится у насъ, конечно, безъ мыла.

ВстрЪчаю здЪсь моего вЪнскаго товарища Феодосія Перчинскаго, который заказалъ черезъ надзирателя мыло. Укравшій хлЪбъ тоже получилъ наказаніе „anbinden".

И этой ночью невыносимый холодъ.

27 сент., воскресенье. — Хорошій день. Молебенъ Божіей Матери въ большомъ шатрЪ. Литургіи служить нельзя было, такъ какъ не было ни алтаря, ни сосудовъ, ни ризъ, ни даже богослужебныхъ книгъ. ПЪли всЪ, но многіе плакали и не могли больше пЪть.

Результатомъ этого молебна было новое распредЪленіе насъ по всЪмъ шатрамъ. Случалось и такъ, что отдЪляли дЪтей отъ родителей, брата отъ брата. Я попалъ въ шатеръ № 15. По этому поводу водворилось у насъ сумрачное и угнетенное настроеніе.

28 сент., понедЪльникъ. — Новая мойка бЪлья, ибо уже начинаютъ появляться паразиты и то большихъ размЪровъ. Пилъ молоко сильно разбавленное водой, причемъ количество этого купленнаго мною черезъ надзирателя молока было назначительно, a цЪна изрядная.


Группа австрiйскихъофицеровъ по управленiю лагеря.

ВстрЪчаю Маркуса, члена русскаго студенческаго Обшества "Буковина" въ ВЪнЪ.

29 сент., вторникъ. — Шесть человЪкъ интернированныхъ умерло утромъ, Солдаты, посыпавъ ихъ негашеной известью, вынесли и закопали, не позволяя, не только что служить панихиду при ихъ гробЪ,

26

но даже сопровождать тЪла умершихъ ихъ родственникамъ.

Подверглись наказанію „anbinden" еще 5 человЪкъ.

Сильный, холодный и пронизывающій вЪтеръ. Пишу малограмотнымъ крестьянамъ открытыя письма домой.

30 сент., среда. — Опять хорошая погода.

Вновь подверглись наказанію „anbinden" 2 человЪка.

Опятъ закопали солдаты 2 умершихъ, изъ которыхъ одинъ былъ православный.

Переводятъ насъ въ большой центральный шатеръ, ибо военноплЪнныхъ русскихъ перевезли въ другое мЪсто.

Скончался благочинный о. Кушниръ.


knigi@malorus.ru,
malorus.ru 2004-2021 гг.