СвидЪтельство узника изъ Снятинщины.
с. Волчковцы, Снятинскаго уЪзда.
(Сообщеніе Ивана A. Васюты).
Въ послЪднюю ночь передъ отъЪздомъ изъ сяноцкой тюрьмы, узнаемъ, что мы будемъ отправлены въ Градецъ. Однако мы ошиблись въ нашихъ разсчетахъ на улучшеніе нашего положенія, ибо проЪхавъ черезъ Градецъ, мы очутились въ ТалергофЪ.
Былъ мЪсяцъ ноябрь. Мы были размЪщены въ палаткахъ, въ которыхъ гослодствовали грязь, насЪкомыя и холодъ. Позже мы узнали, что въ этихъ палаткахъ побывали до нашего пріЪзда тысячи людей.
Палатки были назначены для карантина. Купить нечего, голодъ допекаетъ и нельзя выйти на просторъ, ибо палатки окружены колючей проволокой.
ПослЪ двухнедЪльнаго карантина отправляемся въ весьма своеобразную баню. По серединЪ котелъ съ полутеплой водой, рядомъ разставлены грязныя корыта, полъ вымощенъ каменными, леденящими ноги плитами. Велятъ раздЪваться во дворЪ, на снЪгу. Одежду забираютъ для дезинфекціи, насъ гонятъ въ ангары купаться, a послЪ купанья опять на снЪгъ — одЪваться.
Въ новыхъ баракахъ, въ которыхъ мы размЪстились послЪ бани, страшная скученностъ. По 250 — 280 человЪкъ въ одномъ, ночью трудно обернуться.
Ежедневно прибывали въ Талергофъ новыя партіи, ежедневно ихъ раздЪвали на снЪгу, послЪдствіемъ чего были массовыя заболЪванія заключенныхъ сыпнымъ тифомъ и другими болЪзнями. Эпидемія косила народъ десятками и сотнями. Въ одно время казалось, что весь лагерь вымретъ и живой души въ немъ не останется.
Были между нами свои врачи, н. пр. д-ръ Влад. Могильницкій изъ Бучача и д-ръ Войтовичъ изъ Перемышля. Они работали сверхъ своихъ силъ, однако результаты были незначительны. Нехватало лекарствъ, инструментовъ и средствъ.
Эпидемія между тЪмъ распространялась съ ужасающей скоростью. Какъ я уже упомянулъ, въ баракахъ находилось по 250 — 280 человЪкъ, a были бараки съ нарами въ три этажа, которые вмЪщали по 500 человЪкъ. БолЪли рЪшительно всЪ. Въ началЪ такой больной чувствовалъ себя весьма несчастнымъ и одинокимъ. Когда же позже больной тифомъ видЪлъ, что сосЪдъ его справа мертвъ, слЪва догораетъ, сверху стягиваютъ покойника, a въ коридорЪ лежитъ рядомъ нЪсколько человЪкъ и бредитъ въ тифозномъ жару, тогда дЪлался постепенно равнодушнымъ къ своей болЪзни и къ окружающей его средЪ. НынЪ его тащатъ на кладбище, потащатъ завтра меня, и такъ продолжалось безъ конца. Когда человЪкъ поднялся утромъ съ постели, видЪлъ на
|