Допросы.

Съ нЪкоторыми интернованными производились допросы очень интересно и замЪчательно. ПримЪра ради упомяну о нЪкоторыхъ. Одну крестьянку изъ Надворной (а можетъ быть изъ села отъ Н.) спросилъ прокуроръ: „Вы изъ которой партіи?" — "Я отъ коровъ" — отвЪтила баба. — „Какъ же отъ коровъ?" — спросилъ удивленный авдиторъ. — „Ну такъ, прошу пана „сендзього": я служу въ дворЪ, то тамъ дЪлимо всЪхъ слугъ на партіи, одна при коняхъ, друга при волахъ, еще инча при безрогахъ (свиньяхъ), a я при коровахъ и яловнику". — На такой простой отвЪтъ улыбнулся авдиторъ и отпустилъ бабу.

Иную крестьянку отъ Бродовъ (лЪтомъ 1915 года) спросилъ авдиторъ: "На васъ донесено, что вы впустили въ свою хату "москалей". Почему сдЪлали вы это?" — Крестьянка съ крайнимъ волненіемъ ему отвЪтила также вопросомъ: "А пощо впустили австрійски вояки „москалей" до Галичины?" — Авдиторъ мотнулъ только головой безпомощно и отпустилъ ее.

Однажды, былъ я допрошенъ по дЪлу обвиненнаго о. Северіана Ильницкаго. При допросЪ помогалъ авдитору адвокатскій конципіентъ изъ Дрогобыча. Авдиторъ спросилъ меня: „Что вы скажете о томъ, что о. Ильницкій основалъ въ своемъ приходЪ читальню О-ва им. Мих. Качковскаго?" — „Скажу только, то, что это хорошо; ничего преступнаго въ этомъ не было, я имЪлъ у себя тоже такую читальню; — ихъ было въ ГаличинЪ около тысячи" — отвЪтилъ я. — „Такъ? И вы говорите это такь смЪло?."- "И почему же мнЪ объ этомъ не говорить смЪло? ВЪдь я, о. Ильницкій и всЪ прочіе, мы получили разрЪшеніе на основаніе читаленъ О-ва им. М. Качковскаго, отъ намЪстничества во ЛьвовЪ чрезъ староства, на бумагЪ. Самовольно и тайно мы этого не дЪлали".— На эти мои слова примЪтилъ

адвокатскій конципіентъ (офицеръ): „Ja, ja, an Allem ist die Lemberger Statthalterei schuldig". (Да, да, во всемъ этомъ виновно львовское намЪстничество).

Чрезвычайно характерны были допросы совЪтника суда Богдана Б. ДЪдицкаго, надсовЪтника суда Влад. Литинскаго и секретаря староства въ СянокЪ г. Андрея Бугеpы.

Первыхъ двухъ, узнавъ, кто они, спросилъ авдиторъ: Когда были вы именованы совЪтникомъ и надсовЪтникомъ суда? - „Въ іюнЪ 1914 года". — "И сейчасъ по повышеніи въ чинЪ, васъ арестовали? Удивительно! ВЪдь же для повышенія по службЪ, признали васъ совершенно лойяльными. НЪтъ никакой послЪдовательности въ дЪлопроизводствЪ галицкихъ верховодовъ. Идите; вы, господа, черезъ недЪлю будете свободны". Такъ и вышло.

Между нами въ ТалергофЪ было еще одно замЪчательное лицо, славный мужъ, д-ръ Николай Антоневичъ, выслуженный учитель гимназіи, писатель к широкоизвЪстный сеймовый депутатъ. Сколько молодежи воспиталъ онъ! Какимъ славнымъ и любимымъ педагогомъ былъ онъ, и все же очутился въ ТалергофЪ и пробылъ тамъ свыше пяти мЪсяцевъ! Насъ, учениковъ его, было много съ нимъ въ ТалергофЪ, мы очень жалЪли его. Онъ претерпЪлъ много въ талергофскомъ аду физически и нравственно, пока его освободили.Онъ, правда, не авансовалъ такъ быстро, какъ чиновники суда; его вообще какъ славноизвЪстнаго русскаго патріота политиканы не любили и боялись, хотя и высоко почитали, но все таки ему въ лойяльности безпречному, только законнымъ путемъ шедшему, не должно было случиться такого преслЪдованія, гоненія и униженія, какимъ онъ былъ подвергнутъ. Если бы не Талергофъ, д-ръ Н. Антоневичъ въ 1919 г. еще не умеръ бы; въ ТалергофЪ несомнЪнно здоровье его пошатнулось, несмотря на то, что былъ по своей русской природЪ, весьма твердъ и выносливъ. Д-ръ Людкевичъ не смогъ заточенія перенести. Не вынесъ униженія, оскорбленій и заточничества и вскорЪ умеръ въ ТалергофЪ. Андрей Бугера предсталъ предъ авдиторомъ въ чиновничьемъ мундирЪ, съ крестомъ заслуги на груди, ибо такъ одЪтымъ арестовали его 2-го августа 1914 г., когда выходилъ, въ парадной формЪ изъ церкви.

— Вы кто такой?— спросилъ авдиторъ.

— Я служилъ 12 лЪтъ въ арміи. Въ чинЪ фельдвебеля поступилъ я на службу въ староствЪ, секретаремъ староства служилъ я 28 лЪтъ. Теперь я вь отставкЪ съ пенсіей, съ крестомъ заслуги за вЪрную службу, и здЪсь, въ ТалергофЪ!

— УдивитЪльно, какъ съ вами поступили. Идите. Постараемся, чтобы вы вышли скоро отсюда.

Черезъ нЪсколько недЪль были всЪ они отпущены на свободу, хотя не въ одно время, ибо и не въ одно время, впрочемъ, ихъ допрашивали.