Михаил Петрович Драгоманов (1841-1895)
	Традиция - это передача пламени, а не поклонение пеплу.

IV - Второе письмо въ редакцію „Друга".

Еще передъ трема мЪсяцями одержали мы письмо отъ г. M. Драгоманова, одного изъ русскихъ знаменитыхъ ученыхъ изъ Кіева, котрий отъ кôлькохъ лЪть якъ найпильнЪйше слЪдитъ за движеньемъ литературнымъ и общественнымъ въ ГаличинЪ. Письмо то подаелгь тутъ нашому читательству по переговорахъ съ авторомъ въ оригиналЪ и безъ ніякой змЪны. Гадки, высказани въ немъ, хоть може гдекуды й з остри, однакожь до тои степени годий близшого розсмотра и уваги. - що мы препоручаемъ то письмо нашôй публицЪ, а особливо нашимъ молодымъ писателямъ изъ котрыхъ може неодипъ  въ теперЪшнôй переходовôй нашои словесности не знае, на яку дорогу ступити и куда прямовати, щобы его трудъ не быль марный, щобы и ôнъ бодай своею щирою охотою причинился до осуществленья велико жизненной гадки : реального просвЪщенія и пôднесенья нашого народа. Мы не отягаемся навести и строгій судь г. автора о нашихъ часописяхъ въ обще а о "ДрузЪ" въ особенности, бо знаемъ. що тôлько тогды, коли други выткнутъ намъ наши хибы, мы можемъ тіижь направити. ВправдЪ годЪ намъ безусловно згодитись на всЪ гадки г. автора, котрий, хоть и пильно слЪдить за нашимъ розвоемъ, та все таки слЪ­дить за нимъ зъ далека и не може знати тыхъ тысячныхъ меншихъ и бôльшихь перепонъ, съ якими боротись муситъ издательство литературнои часописи у насъ. Постараемся прото отвЪтити подробнЪйше г. Д. на его замЪты и если не совсЪмь усправедливитися, то бодай достаточно вытолковати, для чого мы въ такôмъ а такôмъ случаю такъ а не иначе поступали.

— Ред. "Др."

УКРАИНЩИНА ИЛИ ИЛИ РУТЕНЩИНА?

Я только теперь могу взяться за перо, чтобъ отвЪчать на Ваши замЪчанья на письмо мое, помЪщенное въ 11 числЪ "Друга" г. 1875. ДЪлаю это въ расчетЪ на то, что Вы не забыли Вашихъ словъ, помЪщенныхъ въ примЪчанiи къ моему письму, — о пользЪ „честной и объективной вимЪни гадокъ". „ОтповЪдь" въ 12. ч. показываете, что Вы не совсЪмь твердо помните эти слова. Что въ самомъ дЪлЪ пользы для уясненія дЪла въ такихъ выходкахъ, какь "апостольскій подвигъ", „на видь по прiятельски", въ этихъ намекахъ на какихъ то "корифеевъ, которыи публично и тайкомъ ôтчинЪ нашой чимь скорше послЪдній хотілибы задати ударъ". Прилично ли въ "объективномъ" литературномъ спорЪ употреблять такія слова, какъ "дурници"? Честно ли наконецъ увЪрять, что въ сборннкЪ пісень Антоновича и Драгоманова "признаки галицкой рЪчя пильно затираются", — тогда какъ незначи­тельныя уклоненія отъ галицкой фонетики въ этомъ сборникЪ произошли отъ того, что правописи, которыми галичане записываютъ свои народныя пЪсни, маскирують звуки до не­возможности возстановить послЪдовательно ихь настоящій характеръ^[8] ОтвЪты на эти вапросы предоставлю другимъ.

Самъ я не считаю нужнымъ говорить объ этомъ много, нетъ надобности много говорит и объ упрекахъ въ томъ, что "украинцы вмЪшиваются въ галицкія дЪла."- особенно о ссылкЪ Вашей на мою статью "Литературное движеніе въ Галиціи." гдЪ будто бы "съ прихвалками порицаются даже усилія О. Наумовича, которому вже галицкiи Украинцы давно при­знали заслуги и которому тяжко абы где кто на УкраинЪ вырôвналъ". Неужели въ самомь дЪлЪ идолопоклонническое жажденіе обязательно для писателя, стоящаго въ сторонЪ отъ всЪх галицкихъ кружковъ и партій и критически относящийся ко всЪмъ имъ? Неужели таки всЪмь намъ, „россіянамъ", какъ и повЪрить г. Наумовичу, а не глазамъ на­шимъ, даже когдо онъ увЪряеть, что "въ Россіи нЪть курныхь избъ и что чемъ ближе къ МосквЪ, тЪмъ хаты краще? Статья "ВЪстника Европы" признаетъ совершенно искренно энергiю и талантъ г. Наумовича, только указываетъ и его ошибки, а главное неясность его политическихъ и литературныхъ идей. И развЪ въ самомъ дЪлЪ университетская молодежь въ 1875 году не должна бы пойти дальше, хотя бы и почтеннаго, но все-таки "стараго вЪка" человЪка? Теперь, ознакомившись съ Галичиною, мы скажемь больше, чЪмъ сказано въ „ВЪстникЪ Европы" въ 1873 году. Мы скажемъ, что во всей дЪятельности г. Наумовича, кромЪ фор­мальной пользы (пріученія народа къ книгЪ, библіотекамъ и пр.), реально полезны только его работы объ улучшеніи хозяйства народногл,. - хотя и тутъ идилически- церковное пристрастiе его къ отживающему повсюду вЪкь свой пче­ловодству крайне странно: — большая же часть его писаній, какъ и издаиія "ПросвЪты" (кромі однаго — о ЛихвЪ) при­носятъ весьма условную пользу, я то и прямо вредны. "Другъ", напр. расхвалилъ "Золотую Книжочку". Но подумайте, не пора ли найти что нибудь другое сказать народу, кромЪ того, что онъ пьяница да лЪнтяй ? Не намъ бы, литераторамъ, чиновникамъ, священникамъ, которые пролеживаемъ больше времени, и выбрасываемъ больше легко заработанныхъ денегъ, чЪмь народъ, укорять народъ въ лЪности и пьянствЪ. Подумали-бъ мы лучше о томъ, оть чего народъ пьеть, да чЪмь ему замЪнить корчму, — а о томъ, что хлопы лежебоки да пьяницы, довольно говорять и шляхтичи ! Кормить же народъ сказочками, чудотворными легендами да кислосладкими мо­ральными сентенціями, или соблазнять народь карьерой совЪтника in spe, или дЪлать нзъ ничтожнаго Качковскаго какого то новаго святаго. — право, это значить вредить ему, а не просвЪщать его. Обь этомъ всемъ естественно било бы пораздумывать молодежи, а не ограничиваться только пЪніемь акафистовъ хотя бы и заслуженнымъ людямъ, а иногда и тЪмь, чьи заслуги еще весьма сомнительны и кто смотрнтъ на патріотизмъ и политическую карьеру, какь на дойную корову.

Вы скажете опять: украинцы вмЪшиваются въ наши дЪла и хотятъ произвести новыя раздЪленія между нами. Я рЪшительно не понимаю, что значить: "украинцы мЪшаются въ няши дЪла и произвели у насъ партіи." Хотите Вы запретить украинцамъ писать о галицкихъ дЪлахъ, когда нельзя запретить на пр. галичанамъ даже писать ложные доносы прямо на лица изъ украинцевъ ? Въ XIX в. всЪ вмЪшиваются въ чужія дЪла. — на то и печать существуетъ. КромЪ того люди издавна уже производятъ вліяніе на дЪла другихъ, вовсе даже о томъ не заботясь.

Такъ Французы произвели вліяніе на Россію въ XVIII в. и поссорили Сумарокова, Новикова и др. съ московскими архіереями и помещиками. Такъ англичане и нЪмцы произвели раздЪленіе между нашими литераторами, породивъ романтиковъ, которые стали на ножи съ классиками, успЪвшими уже помириться со отариною и церковно - словянщиною въ литературЪ. Такъ и украинцы прежде всего мимоволи ока­зывали и оказываютъ вліяніе на Ваши дЪла: Котляревскій и Максимовичъ повлiяли на М. Шашкевича и поссорили его съ Лозинскимъ и ему подобными грамотЪями; позже, когда у Васъ узнали о ШевченкЪ и МаркЪ ВовчкЪ, то естественно отдали имъ предпочтенiе передъ домашними виршеписцами.— и если о чемъ надо жалЪть, такъ это о томъ, что вліяніе „украинское" на Вашихъ soi-disant украинофиловъ оказыва­ется до сихъ поръ слабо до того, что они все еще могутъ наполнять „Правду" бессодержательными виршами, или рус­скими повЪстями, передЪланными съ нЪмецкаго (!!) и допу­стили до паденія такой талантъ, какъ Федьковичъ, который обЪщалъ изъ себя основателя реальной народной беллетристики въ ГаличчинЪ. ГдЪ вы видЪли литературу безъ постороннихъ вліянiй, безъ партій ? Ихъ еще мяло у Васъ: Вашимъ украинофиламъ предстоитъ еще разделенiе и можетъ быть не одно, пока изъ нихъ выдЪлится дЪйствительно свЪ­жая народная партія, которая будетъ въ гармоніи съ луч­шими идеями украинскаго литературнаго и общественнаго движенія. Вашей партіи предстоитъ тоже самое а прежде всего выдЪленіе искренней, народолюбивой, европейски просвЪщенной молодежи изъ разнокалиберной массы такъ на­зываемой „русской,- или „старой ," или „твердой" партіи, какъ хотите, зовите, которой вожди и знамена пахнутъ гнилью семинарій, консисторія и канцелярій. И это случится какъ вслЪдствiе внутренняго процесса, такъ и не безъ влiяній и съ Запада и съ Востока, отъ родныхъ Вамъ Украины и остальной Россіи.

Мы подошли къ главному предмету настоящего письма.

„Дайте намъ спокой съ украинщиною и съ воликорущиною." восклицаете Вы — въ 12 Пр. Я не понимаю только, зачЪмъ же Вы въ 17 Нр. сердитесь на "Кіевекій Телеграфъ" за то, что онъ заявилъ по Вашимъ словамъ, что Вы вовсе не „русской" партіи, какъ толкуютъ постоянно Ваши дру­зья и покровители, а „австро-рутенской?" Зачемъ поднимать шумъ изъ за того, откуда К. Т. взялъ Ваши слова, изъ „Друга" ли прямо, или изъ „Правды," если все равно онъ передалъ ихъ вЪрно, если въ 17. Нр. Вы еще разъ говорите -„на сто разôвъ заклинаемый (?) Австро-рутенизмъ скажемъ, що то тôлько едино здорова и можлива партія у насъ, до котрои по малу у насъ всЪ теперь клонятся; ани общеруссизмъ ани украинизмъ не може мати у насъ теперь реаль­ной пôдставы ?"

Если я въ письмЪ своемъ говорилъ о томъ, что если бъ галичане писали больше по народному, по  украинскому, то ихъ писанія были бы больше русскія, были бы ближе и къ великорусскому если я ударялъ на то, что черезъ украин­ское литературное движееiе галичане могутъ всего естественнЪе войти въ общенiе - съ Россіей, то между прочимъ по­тому, что въ тЪхъ литературныхъ кругахъ, съ которыми «Другъ» находится въ прiятельско-союзнеческихъ отношеніяхь, такъ много говорено было противъ украинизма съ точки зрЪнія общерусскости, что самъ "Другъ" напримЪръ противополагаетъ языкъ „литературный, „общерусскій" укра­инскому.

Говоря объ общеніи съ Россіей, я имЪлъ въ виду общеніе нравственное, а не политическое присоединеніе, не потому конечно, чтобъ я питалъ суевЪрное уваженіе къ границамъ политическимъ, проведеннымъ въ то время, когда народовъ о нихъ не спрашивали, а потому, что чисто политическіе вопросы считаю въ настояще время третьестепен­ными. Но если Вы читаете въ нашихъ петербургскихъ, московскихъ и даже кіевскихії газеткахъ кореспонденціи галичанъ, или напр. писанія г Головацкаго, напр. недавно разобранный у Васъ указатель Галицкой церковно-печатной литературы, то для Васъ не можетъ быть тайною, что многіе галичане выражаютъ даже желаніе, чтобъ н страна политически присоединилась къ Россiи.

Теперь же, уже не отъ имени того или другого лица, а отъ имени Редакцій Вы говорите. что вамъ вовсе не много залежитъ на Россіи, что Вы совсЪмъ не оглядаетесь на "Россію", что вы имЪете „свой языкъ", отдельный даже и отъ украинскаго, а не только отъ великорусского. Вы обращаете вниманіе "каждого, что галицкій языкъ много сотъ лЪтъ уже розвивается разомъ съ польскимъ, що у Васъ довшій часъ учили такожь по нЪмецки, а тіи, що нынЪ пишутъ, получили свое образованье майже цЪлкомъ на языцЪ нЪмецкомъ, або польскомъ. Ктожь може запере­чити у насъ вліяніе тыхъ двохъ языкôвъ на язикъ русскій ? Мы беремъ такожь взглядъ на исторію нашего языка ôтъ принятія нами христіянства, а тымъ самымъ и на языкъ церковный, съ которымъ нашъ народъ за надто тЪсно связаный, слЪдовательно у насъ языкъ мусить быти но части иный, якъ украинскій, где переважно вплывъ великорусскій, — а межи старшимъ и новшимъ перiодомъ литературы хинскiй муръ".

Все то очень важныя признанія. — и Вы конечно дол­жны быть рады, если имъ придаете возможно большее распространеніе. Нужно, чтобъ впередь и у Васъ и у насъ, на УкраинЪ и въ Великоруси не было тЪхъ недоразумЪній, какія были прежде относительно стремленія Вашей партіи, о которой всЪ думали, со словъ самихъ же галичанъ, что она имЪетъ въ виду слитіе Вашей литературы съ русско-велико­русскою. А теперь окалывается, что Вы потому чувствуете невозможность писать но украински, что украинский языкъ подвергся влiянiю великорусскому, а вашъ -- польскому, нЪмецкому и церковному, т. е. не русскимъ. Для тЪхъ, кто, какъ я, больше десяти лЪтъ слЪдитъ за галицкой литерату­рой, нЪтъ ничего удивительнаго и новаго въ этомъ призна­ніи, кромЪ самаго факта признанія. Совершенно тоже, что теперь сказано въ "ДругЪ" о характерЪ Вашего лмтературнаго языка, о его рутенизмЪ, а говорилъ въ „ВЪстникЪ Европы", въ Петербургскихъ ВЪдомостяхъ, НедЪлЪ, ПравдЪ, Кiевскомъ ТелеграфЪ. -- и за это получилъ прозвище „бакунинско-польского агент," извЪстнаго своей злонамЪренностію и т. п. А я только констатировалъ факты, подтверждал свои выводы выписками изъ галицкихъ будто бы общерусскихъ изданій, разбирая каждое русское и нерусское слово.

Но между тЪмъ, что я говорилъ, и Вашимъ признанiемъ есть и значительная разница: я указывалъ факгъ рутенизмъ Вашей литературы (ХВ. обеихъ партій), но считалъ его болЪзнью, исторической , застарЪлой, но все таки болЪзнью, и тЪмъ болЪе трудной, чЪмъ она старЪе. Вы счи­таете эту болЪзнь нормальнымъ фактомъ и говоря: „дайте намъ спокой съ украинщиною и великорущиною." намЪрены не лечить се, а еще укрЪплять. А я именно и рекомендовалъ особенно „украинщину", какъ одно изъ лекарствъ противъ худосочія рутенскаго.

Отвергая мое лекарство, Вы не обратили вниманія на самое важное въ моихъ словахъ. У меня сказано : „если бь Вы писали по народно-галицки и по украински, то вышло бы и больше по „русски" и даже по великорусски. нежели теперь." Такимъ образомъ говоря : "дайте спокой съ украинщиною и великорущнною," Вы сказали вмЪстЪ съ тЪмъ : дфйте спокой и съ народно-галицкимъ языкомъ. (Любопытно узнать, какъ соглашаете Вы свое восклицаніе въ 12 N съ возгласомъ иъ 13 N. : „будьте проповЪдниками великого евангелія Шевченкового ?") Что жь у Васъ осталось въ замЪнъ ? МЪшанина польско-нЪмецко-церковная ! Такими фразами, какъ та, что будто украинцы навязывають свой языкъ галичанамъ, между тЪмъ какъ галичанЪ не могутъ писать, ни зімою, ни тільки, ни тЪмъ паче мрія, или подія - нельзя замарать вопроса. Кто говоритъ такія фразы, тотъ не только не понимаетъ украинцевъ, но очевидно, не понимаетъ самого себя.

Конечно, между діялектами малорусскаго языка или нарЪчія, какъ хотите, въ Россіи (украинско-новороссійскій, волынско-подольскiй, полЪсскій) и въ Австріи (горскiе и по­дольскiе) есть розличiя, но такого классификатора, который бы признавалъ особый галицкій народный языкъ, особый отъ "украинскаго", а тЪ.мь болЪс отъ "малорусскаго", на свЪтЪ еще не было, по крайней мЪрЪ между людьми сколько нибудь учеными, какъ нЪтъ такого, кто бы признавалъ от­дЪльный владимірскій языкъ или даже нарЪчiе отъ московскаго. НЪсколько особыхъ формъ, извЪстное количество словъ, изъ которыхъ совсЪмь отличны и непонятны безъ пе­ревода только слова техническія, большею чястію заимствованныя, не составляютъ препятствiя къ тому, чтобъ полтавецъ и гуцулъ понимали другъ друга, как люди, говорящіе однимъ языкомъ.

Въ литературЪ же принципомъ "украичщины" вовсе не становится то, чтобъ галичане копировали мелкія особенности украинскаго діялекта и отрекались отъ своихъ, а только то, чтобъ галичане писали по своему, по народному, а оно ужо само собою выйдетъ въ главномъ и по украински. Если бъ паче чаянія и не вышло послЪдняго, то украинскіе "хлопомане" будутъ удовлетворены тЪмъ, что галичане пи­шутъ по своему, по народному. Тутъ нечего прятяться за фразу, что "по хлопски" нельзя всего выразить. Если мы не хотимъ отдЪлить образованные классы въ особую касту, а вмЪстЪ съ тЪмъ и осудить ихъ дЪятельность и литературу на мертвенность и отсутствіе оригинальности, то мы должны, елико возможно, стараться выражать наши мысли готовымъ языкомъ "хлоповъ." а гдЪ нельзя, то словообразованія наши должны дЪлать въ духЪ народной рЪчи и какъ можно народу понятнЪу. (ДЪло не идетъ о чисто кабинетныхъ вещахъ, какъ сферическая тригонометрія и т.п.) Какъ видите, тутъ ста­вится вопросъ не объ одномъ только языкЪ, а о цЪломъ направленіи культуры и дЪятельности образованныхъ слоевъ. "Украинщина" — это не только литература на народнамъ языкЪ, т.е. языкЪ большинства, это передача ему результатовъ міровой цивилизацiи , премущественное, если не всецЪлое посвященіе интеллигенцiп, которая могла воспитаться только потому, что народъ работаетъ, обливаясь потомъ, на службу этому народу, нравственную, политическую, соціяльно-экономичсскую съ цЪлью удалить отъ народа невЪ­жество, безнравіе, эксплуатацію. Что же такое рутенщина ? Интересно было бы получить прямий и обстоятельный отвЪтъ на этотъ вопросъ.

Пока отвЪтомъ на   этотъ вопросъ можетъ   служить самъ "Другъ" и его признанiя и рекламы. Вы, правда,  говорите, что "цЪлью Вашей   газеты есть розбудити народное чувство межи нашою молодежію,  — но спустя нЪсколько строкъ заявляете, "что намъ повинно ходити пайбôльше о тое, абы розбудити духа нашои публики до читаня свого письма и заохотити здôбнЪйшихъ до писаня ," — и только „где-ниде абы подати темному народови найпотребнЪншіи вЪдомости, такъ политичныя, якъ науковыи."

Вы говорите, что "средствомъ до того повиненъ слу­жити такій языкъ, якій народъ нашъ найлЪпше розумЪе." И тутъ же Вы начинаете защищать "рутенскій" языкъ съ его польскими, нЪмецкими и церковными наслоенiями. Но ведь это не народный языкь, а языкъ Вашей публики и ея литературы. Народный языкъ въ ГаличчинЪ, конечно заимствовалъ извЪстное количество чужихъ словь, но чистоты своей не утратилъ и рутенскимъ не сталъ. Очевидно, что при всемъ своемъ желаніи стоять на народной точке зрЪнія, Вы на ней удержаться не можете, и заговоривъ о наpодЪ, - сей часъ сойдете на іерейско-чиновническую публику, которая Вамъ и представляется настоящимъ галицкимъ народомъ, какъ мЪшаный, рутенскій языкъ ея -- народнымъ языкомъ. Очевидно. Вы гораздо вЪрнЪе выразили свои по-нятія о задачахъ Вашего журнала, когда говорите, что Вы хотите дать Вашей публикЪ, особливо красавицамъ „заня­тную" лектуру !

ИмЪя въ виду только давать "лектуру" по вкусу уже готовой Вашей публикЪ, Вы отказываетесь вмЪстЪ съ тЪмъ и отъ того, чтобъ "давати лекціи старшимъ повагамъ" и даже отъ того, чтобъ "слЪдити за ходомъ общественныхъ дЪлъ отечества, а тымъ меньше, щобъ пôдвергати ихъ суду хотяйбы и самой легкой и безсторонной критики," ПослЪднее — представляетъ образъ кротости, по истинЪ единственный среди молодежи на земномъ шарЪ въ нашъ непорченый вЪкъ, когда есть даже „молодая Турція" и „Японія." Но въ общемъ приниженie себя до готовой публики есть преобладающая черта галицкихъ литературныхь органовъ, отъ которой хотЪли было отстать не многіе въ 1862 — 63 гг. А происходигъ это отъ того, что въ ГаличчинЪ не хотятъ знать о народЪ и его нуждахъ, и не знаютъ или умышленно закрывають себЪ уши и очи на то передовое меньшинство, которое вотъ уже съ сотню летъ работаетъ во всей ЕвропЪ для освобожденiя ума и воли народа отъ средневЪковаго рабства, — меньшинство. которое развило свЪжія наро­дныя литературы для себя и для массъ народа. ЦЪлью ли­тературной работы въ ГаличчинЪ служитъ почти исключительно выработанная печальной исторіей рутенская публика, іереи, трепещущіе консисторіи, урядники, держащіеся за свои „посады," давно позабывшiе свои семинарскія н университетскія тетрадки и не думающіе слЪдить за ходомъ европейской мысли, едва-едва поддерживающiе свой аппетитъ къ литературЪ польскими и нЪмецкими газетами и жур­налами въ кофейныхъ, да „красавицы," въ которыхъ въ ГаличчинЪ, по нЪмецкому образцу, видятъ кухарокъ , или по шляхотско польскому-наложницъ и салонныхъ болтуній , "красавицы," которыя не читали ничего, кромЪ молитвенника да польскихъ „Розмантосцей." И литературныя идеи и вкусы этой публики -- становлятся законодателями Вашихъ литераторовъ !

Понятно отъ чего такою ветошью несегь отъ Вашихъ литературныхъ журналовъ. — отчего такъ много въ нихъ одописнаго пустозвонства, отчего такъ кукольны Ваши Сарафы и Натали, отчего у Васъ такъ въ ходу такія безобразiя, какъ передЪлки нЪмецкихъ повЪстей въ русскія, отчего Ваши литераторы переводять такія пошлости, кнкъ "ВЪтка бозу" и т. п. , а не возьмутся за Диккенса. Ауэрбаха, Шпильгагена, Золя, Флобера, Эркмань-Шартрiяна, отчего изъ Тур­генева Вы кинетесь прежде всего на „Собаку," изъ „Лермонтова" на „повЪсть безъ имени," изъ Н. Колинза на анекдотъ въ „шулернЪ," отчего  Ваши свЪдЪнія  о Россіи  такъ дЪтски-польско-нЪмецко наивны, что Вы въ состояніи были напечатать разказъ „Тайная рука" - гдЪ есть такія лица, какъ „графиня   Новгорода" и т. д. и т. д. Понятно,  отчего Ваша смЪсь  наполняется  извЪстіями „о носЪ берлінского депу­тата," а ученая часть  схолястическими хріями, — а за два года у Васъ не было ни одной статьи о народЪ , его  бытЪ, нуждЪ и ropЪ, ни даже повЪсти изъ народной жизни, отчего у Васъ не была популяриризована ни одна  передовая евро­пейская идея, научная, политическая,  соціяльная. Понятно, наконецъ, что Вамъ не только   не противенъ мЪшаный австро-рутенскій  языкъ,  но Вы даже  считаете  его  нормальнымъ явленiемъ, которое достойно дальнЪйшаго развитія, — отчего въ Вашемъ журналЪ не видно даже  того,   что обы­кновенно замЪчается во всЪхъ  обществахъ, гдЪ если еще не доросли до пониманія, что національное возрожденiе пойдетъ всего успЪшнЪе  при  служеніи  народу въ духЪ совре­менной цивилизацiи, то все таки счнтаютъ   необходимымъ изучать  хоть форму  народности, народный языкъ  въ пословицахъ, пЪсняхъ и сказкахъ народныхъ   (Приводя  примЪры я имЪю въ виду преимущественно "Другъ" и ему подобные органы въ прошломъ и настоящемъ,  но все сказанное въ доброй  долЪ  относится и ко   „ПравдЪ" и ей подобнымъ).

Куда въ жизни ведетъ такая литература, объ этомъ можно судить по той политикЪ прислужничества, какой держутся галицкіе депутаты, а въ лучшемъ случаЪ къ такимъ картннамъ. какихъ я былъ свидЪтелемъ на псевдонародномъ митингЪ Общества Качковского въ ГаличЪ, гдЪ въ центрЪ возсЪли „Отцы Руси и ихъ красавицы," а народъ поставленъ былъ бордюромъ вокругъ, - гдЪ iереи вообра­зили себя настоящимъ народомъ, а ихъ ораторы по цЪлымъ часамъ занимали собранiе рЪчами на непонятномъ народу языкЪ, о мелочныхъ н формальныхъ сюжетахъ, произнесен­ными съ неестественной деклямаціей, гдЪ народъ не услыхалъ ни однаго живаго слова, а тЪмъ болЪе мысли. И между тЪмъ какъ полякъ, жидъ, нЪмецъ, венгръ. налегаетъ все болЪе густой тучей на Вашъ народъ и народность, Вы галицкая интеллигенцiя, думаете устроить какой то уніятскій Парагвай, — какую то іерейско-чиновническую аристокра­тію, какъ уже устроили австро - рутенскіи литературный языкъ! Не ужели же галицкая молодежь остановится на этомъ „рутенскомъ" идеалЪ?

Украинецъ (М. Драгомановъ).