Михаил Петрович Драгоманов (1841-1895)
	Традиция - это передача пламени, а не поклонение пеплу.

V - ÔтповЪдь на „второе письмо" г. Украинця.

Закимъ приступимъ до розбора пооднникихъ замЪтôвъ и мыслей, пôднесеныхъ и розвиненыхъ г. Драгомановымъ въ его "вторôмь письмЪ" (Ч. 5 "Друга"), слЪдуе намъ предовсЪмъ сказати кôлька слôвъ о становиску, зъ якого г. критикъ розбирае литературну и соціяльиу дЪятельнôсть Галичанъ (безъ рôжннци партій) взагалЪ, а нашу (издат. „Друга") вособенности.

Г. Д., стоячи — пôсля его власнихъ слôвъ— "въ стоpонЪ отъ всЪхъ галицкихъ кружковъ и партій" но зато се­редъ украинскихъ, велнкорусскихъ и русскихъ або "россійскихъ", мЪряе насъ не давнымъ нашммъ галицкимъ локтемъ (resp. метромъ) а своимъ, въ Россіи употреблаемымъ аршиномъ, — не становится, якъ бы то критику слЪдовало, въ наше положенье, не выказуе иамъ зь того стновиска неконсексентнôсть постунованья и способу мысленья, не увзглядняе всЪхъ нашихъ обстоятельствъ, котрыхъ впрочêмъ, не жіючи въ ГаличинЪ, не може и добре знати, а тôлько о нихъ изъ печати дорозумЪватись. — противно, г. Др. помимо того, що дуже часто говоритъ абстрактно о передовыхъ евpoпейскихъ, научныхъ, политичныхъ и соцiяльныхъ идеяхъ, о европейскôй образованности взагалЪ, — до котрыхъ чейже и мы маемъ претенсію, — не може на тôй точцЪ удержа­тись, а заговоривши о европейскихъ идеяхъ, сходитъ на то видоизмЪненіе, яке они приняли въ Россіи, — словомъ, г. Д. есть родною, кровною дитиною эпохи переворота, якій послЪдовалъ въ 60-хъ рокахъ середъ "передовыхъ классовъ Общества" въ Россіи, н судитъ насъ спеціяльно на пôдставЪ результатôвъ того переворота, такъ якъбы ми жили въ Россіи.

Такимъ чиномъ мЪрило, приняте г. Д-вымъ въ его критицЪ, неможь назвати отвЪтнымъ, объектнвнымъ. Треба бы було больше поставитись на грунтЪ европейскихъ идей абстрактно, а не на грунтЪ „россiйскомъ" а властиво „украинскôмъ", а доперва тогдЪ приноровити ихъ до Галичины, выказати недостатки, не забуваючи на свои власни слова, высказани кôлька разъ въ статьи "Литература россійска, великорусска, украинска и галицка" (въ рочнику 1873-4 „Правды"), що „Галичане то такъ отмЪнни отъ украинцЪвъ и вел. Россôвъ типы, що имъ конче треба въ своихъ обставинахъ политичныхъ, соцiяльно-культурныхъ и языковыхъ вести працю надъ народною освЪтою, про свôй край, своими силами." Длятого скажемъ мы зъ своей стороны, подôбно якъ г. Д. о собЪ каже , що кто изъ Галичанъ слЪдитъ оть бôльше якъ 10 лЪтъ, за ходомъ литературы и дЪлъ соціяльныхъ „передового общества" въ Россіи, кто изь Галичанъ мае бодай слабе понятіе о вліянію критики БЪлинского, Добролюбова и др., о розрушаючôмъ скептицизмЪ Чаадаева и др., о нигилизмЪ 60-ти рокôвь, о западничествЪ, о теперЪшнôмъ переважнôмъ позитивизмЪ и реализмЪ литературы и тайнôмъ т.з. соціализмЪ Общества въ Россіи,— той цЪлкомъ не задивуеся  ни все опрокидаючими  выводами „второго письма", ни Ъдкимъ ,  ироничнымъ способимъ писанья, ни пріемами критика, — все то рЪчи въ Россіи дуже давни, хотя для Галичины може еще потрасаючи, бо нови, но вла­сне для того для обзнакомленья  Публики нашои потребни. Зъ своей  „субъективной" (що  такъ скажемъ)   точки зрЪнья, г. Д. въ выводахъ правь; понявши украинщину яко представителя свропейскихъ идей, конче   слЪдовало радити намъ яко дЪкъ на наше худосочье туюжь украинщину (т.е. европейскіи идеи). Г. Д. такожь правъ, если,   порôвнавши нашу летературу съ литературами  въ Россіи (бо   розличае ихъ тамъ ажь три :   „русску" (общу), великорусску народну и украинску-народну) засужуе нашу безвзглядно на „ничто­жность, узость" и т. п. Подôбно зясудилъ бы передъ 20-ма роками (а може еще  и  теперь въ гдекотрыхъ отрасляхъ) англійскій або французскій критикъ всю литературу въ Россіи. Причина тому та, що г. Д. мало дуже увзгляднять всЪ трудности и перепони, съ якими намь приходится бороти на каждому шагу впередъ, якъ — недостатокъ капитилôвъ, недостатокъ середнеи кляссы, мЪщанства, того кардинального на­рода добробыта и процвЪтанья другихъ европейскихъ наро­дôвъ, недостатокъ писателей, а головно недолгiй періодъ отъ пробудженья и степень образованья и кругъ дЪйства  передовыхъ людей. Чи середъ тыхъ   всЪхъ обстоятельствъ могла иначе скластись наша литература, могло иначе проявитись житье соціально-культурне? Чудомъ былобъ, еслибъ въ головнôмъ вышло иначе. Та впрочêмъ, чи котрий другій народъ  съ сорозмЪрными якъ  мы  силами,  а навЪть народъ сильный, въ политичну державу уорганизованый (якъ Фран­ція або Россія), и ею словеснôсть такъ и доразу за такъ короткій часъ отъ пробудженья, о много бôльше розвинулись? чи доразу кожда литература безъ  промахôвъ, безъ пустозвонства,  та чи  доразу всЪ тіи прогрессивни   европейскіи идеи, вироблени революціею, такъ прямо и принялись у другихъ народôвъ безъ  пôдготовленнои  къ  тому земли, и скоро прозябли , а если и где (въ Франціи 1790 и въ Россіи въ 60-хъ рокахъ) за хутко принялись, чи не кыродили хоробливыв, встрясаючiй станъ, омного може шкодливішій для организма  того общества, чнмъ давный ладъ, бо выкликуючiй пôзнЪй сильнЪйшу реакцію?

И чи справдЪ все, що у насъ отъ 30-и лЪтъ здЪлано якъ „старою" такъ и “молодою" партіями (г. Д относитъ свои слова до oбЪиxъ), таке ничтожне, мизерне, и антинародне, що нема и одной здоровой гадки и однои европейскои идеи въ цЪлôмъ тôмъ періодЪ ?

Побачимъ, коли розберсмъ "вторе письмо" съ взглядомъ на давнЪйшіи статьи г Д-ова въ „ВЪст. Евр." и въ "ПравдЪ". — побачимъ, що г. Д. ставитъ для насъ пового, коли все давне опрокидае , чи не выйде може цЪлый судъ г. Д-ова на „негацію всего давного, а непоставленье начого нового".

Може быты, Вы, г. Д., за ту нашу оборону "данного", готови пальнути намъ опять мораль за молоду Японію, но мы хочемъ напередъ заощадити Вамъ труда и скажемъ, що зрозумЪвши насъ добре, пôймете, що мы, щиро и радо принимаючи всякій прогресявныи идеи, почитаемъ и старе ц хо­чемъ на основанью старого, поволя, органично, "естественнымъ подборомъ" выроблятп нове. Nulla saltus in natura!.

Но приступЪмъ до самого „письма," що въ немъ позитивного?

Во вступЪ сердитесь, г. Украинецъ, на нашу неприличнôсть въ литературнôмъ спорЪ, на нашу нечестнôсть, но за­буваете, що въ першôмъ Вашôмъ письмЪ Вы сами ужили слова „нелЪпости", та чи поступаете таки въ „вторôмъ письмЪ"  приличнЪйше  и  честнЪйше, послугуючись такими выходками, якъ "идилически - церковное пристрастiе", "кислосладкія сентенцiя", "не понимаетъ самого себя", "сколько нибудь учеными", "одописное пустозвонство", „безобрязіе", "дЪтски-наивныя", та намеками на "семинарску гниль" и на то, яко бы „Другь" судилъ о Вашôмъ трудЪ (Истор пЪсни), имЪющемъ историческую цЪль только на основаніи опечатокъ ! ^[9]

Судъ въ тôмъ дЪлЪ оставляемъ такожь другимъ.

Тутъ тôлько еще то пôднесемъ,  що пишучи въ ôтповЪди зъ дня 15. Юнья 1875 слово "дурници", мы не относили его до г. Украинца,  а до гдекотрыхъ уступôвъ статьи М. Т-ова, незнаного намъ еще тогдЪ автора статьи ВЪст. Евр. "Литературное двяженіе въ Галиціи" ;  -    мы и не вЪрили въ идентичнôсть г. .,Украинця" съ   "М. Т-овымъ" до  послЪднеи хвили, пики не получили въ вторôмъ письмЪ прямого признаньяся г. Украинця до авторства „Движенія." Но и теперь, коли уже и шеломъ открыть, скажемъ въ друге, що багато фактôвъ, въ тôй статьи наведеныхъ  (якъ на пр   даныи що до числа членôвъ „Академ. Кружка" ,  що до поль­скои бесЪды ними  употребляемои, що до выключенья „мо­лодои партіи изъ "Рады русскои"  и  т. п.) хибно подани, нeправдивт, а другіи — рЪчи дуже малозначни (якъ прибавка „Кр.", "Др." „проф."), такъ що мы,  огорчени неправдивостью фактôвъ, сказали небылици, дурници. Вы, г. Д, зле, односторонно поинформовались. а може умысне односторонне представили наши дЪла, бо выхвалили пôдъ небеса въ тôиже ста­тьи „ВЪст. Еврп." тôлька нашу т. зв. украинску партію, приписуючи ей всякіи   поступовыи идеи, демократизмъ,  народовство,   називаючи  галицке украинофильство "первымъ и до сихь поръ самымъ сильнымъ проявленіемь нравственной связи съ Puсcieй", и усмотрюючи въ еи идеяхъ „тотъ путь, какимь должна идти пропаганда  идей о нравственной солидарности русскихъ племенъ, для того, чтобъ принести пользу народу этихъ племенъ," а изъ "старой" партіи признали тôлько о. Наумовичу енергію и талантъ, но не корысть для народа. А того  самого  еще року, Вы ударили  на ту  саму выхвалену Вами перше партію  украинску въ статьи "Литература россійска, великорусска, украински и галицка" (въ „ПравдЪ") за недостатокъ у неи   власне  того,  що Вы вь "Движенію" видЪли у ней за найлучше свойство: Вы закидаете въ .,ПравдЪ" нашимъ "украинцямь" узôсть понятій, погляды а lа Духинского  теорія,   отсутетвіе   народныхъ, европейскихъ сюжетôвъ: теперьже, по 2 лЪтахъ признаете въ „вторôмъ письмЪ", що изъ изданій  "ПросвЪты" тôлько  одно о „ЛихвЪ" добре, коли тымъ часомъ - во всей дЪятельности г. Наумовича....... реально полепны его работы объ улучшеніи хозяйства народнаго" — значитъ прознаете, що таки трудъ о. Н. бôльше для народа пожиточный, нЪжь „ПросвЪты" и „молодаи" чи „украинской" партіи.

Може быти, що то Ваше внутренне переконанье выйшло на верхъ зъ пôдъ пера, мимо воли его проявити, но переконаньемъ то таки мусить быти Вашимъ, если Вы тôль­ко добросовЪстно и щиро написали въ „ВЪст. Евр." (томъ V стр. 244), що „разногласіе между обЪима партіями русинскими происходятъ очень часто тоже изъ за слишкомъ высокихъ политиканскихъ матерій, или слишкомъ отдалсныхъ, какъ на пр, одинакова ли Русь галицкая съ московскою, или изъ-за слишкомъ формальныхъ, какъ, на пр., правописанiе а то изъ за личностей. Оставивши хоть на время вся­кую Ъзду на конЪ высокой политики, отложивши до болЪе удобныхъ временъ политическiй синтезъ, а сосредоточивши вниманіе на работЪ, такъ сказать, аналитической, русинскіе патріоты могли бы дЪйствовать гораздо согласнЪе, и потому гораздо плодотворнЪе чЪмъ до сихъ порь".

Правда. Вы г Д, пишучи въ 1873 тіи слова, не показали инного нового. Вы. можна сказати, сконстатовили фактъ нача­тои уже давнЪйше о. Наумовичемъ такои аналитическои роботы, но Вы могли пôзнЪй еще пересвЪдчитись, що дЪйстно тôлько одинъ о. Н. у насъ пересталъ Ъздити на конЪ политики, а до "украинскои" партіи треба было еще такого сЪрчаного посланія, якъ Ваша статья "Литературы" въ ПравдЪ, щобъ отямилась, усунула зъ первого пляна отрубнôсть 15-миліон­ну, — що и справдЪі Вамъ повелось, бо зa два послЪдни лЪта погляды у неи значно змЪнились. Мало того, Вы уважали за потребне еще я до „старои" партіи, а що найменше до молодыхъ еи приклонникôвъ т.е. до насъ щось отозватись. Въ тôй цЪли написано первое письмо. Мы отповЪли, но Вы не поняли насъ, и закинули намъ въ „второмъ письмЪ" много такого, що тôлько тяжкимъ грЪхомъ противъ народа слЪдуе назвати.

Може теперь выскажемся яснЪйше, но закимъ до того прійдемъ, хочемъ отповЪсти на инши замЪты и суды въ такôмъ порядку, якъ они у Васъ угруповани.

Осудивши всю нашу популярну литературу въ кôлькохъ словахъ на "восьма условну пользу, а то и прямо вредъ", яку намъ всказуетс дорогу? Кажете намъ не гово­рити народу, що ôнъ пьяниця. лЪнюхъ, а думати надъ причинами, для чого ôнъ пье и чимъ ему корчму замЪнити. Хорошо! Но подуамйте сами, що поможе намъ и народу если мы и дôйдемъ всЪхъ причннъ пьянства, та не въ силЪ ихъ всЪхъ усунути, если мы на пр. нынЪ жидови не мо­жемъ заборонити ходити по хатамъ съ горЪвкою ? Задачею популярнои литературы есть усуненье невЪжества, подаванье науки, на то и закладаются читальни громадскіи, единственне средство, могуче замЪнити корчму, но оно по Вашимъ словамъ — тôлько формальна польза; щожь остае бôльше, якъ не то, що кождый, кто чуе въ coбЪ хоть троха патріотизму (т. е. именно любови до народа) буде ста­ратися поученьемъ, представленьемъ злыхъ послЪдствій, отвернути народъ отъ пьянства, буде старатися морально его о стôлько укрЪпити, щобы ôнъ мôгъ устояти противъ покусъ жидôвскихъ и т. п., буде старатися наклопити до ощадности, до трудолюбія, и до раціонального трудолюбія.

Вы называете то все „кисло-сладкими моральными сентенціями", покровительски (очевиста, щобъ заслужитись на имя демократа) протестуете противъ называнья пьяниць и лЪнюхôвъ — пьяницями, и лЪнюхами и ловкимъ зворотомъ хочете вывинутись въ той спосôбъ, що "намъ литераторамъ, чиновникамъ и священикамъ, которые прилеживаемъ больше времени" не годится такъ називати народъ, — но пытаемъ по перше, чи зъ шляхоцкого задивлюваньяся называемъ мы такъ цЪлый народъ, чи тôлько тыхъ, котри на то заслугуютъ, по друге, чи пишучи для народа, и ви дячи головнымъ у него грЪхомъ лЪнивство u пьянство не слЪдуе на тіи пороки ударити, а въ кôнци чижа консеквенція, що если литераторы, чиновники и священники пролежаваютъ больше времени, не слЪдуе сказати въ популярнôмъ изданію до народа: „трудись, не дЪвуйся?"

Правда, не все, що у насъ написано и о. Наумовнчемъ и „ПросвЪтою" и взагалЪ въ популярнôй литературЪ, безвзглядно добре, — мы и не беремся всего боронити, но не можемъ ніякь пристати на такій пессимистичный поглядъ, якъ Вяшъ. Кобы ино у насъ бôльше было такихъ проповЪдникôвъ тыхъ "кисло-сладкихъ сентенцій" кобы ино тій проповЪдники зъ щирого сердця брались до дЪла, а не тôлько для славы "патріота" або просто „зъ моды", кобы то менше было оголошень въ газетахъ о закладанью тамъ а тамъ заходомъ Н Н. и читальни и общества тверезости и громадского ссыпа збожа, а за то бôльше того всего въ дЪйствительности , — ти мы бы скоро пôднялись и съ кисло сладкими сентенціями и при недостатку всякихъ, якъ Вы удержуете, спопулярнзованыхъ европейскихъ идей, научныхъ, соицiальныхъ и политичныхъ; — тому послЪднему мы впрочôмъ заперечуемъ. Стоитъ наглянути на той поступъ, якій проявляеся въ послЪднихъ 10-и лЪтахъ середъ народа нашого, котрому предцЪнь "сказочки и чудотворныя легенды" не могли помочи, а переконаемся, що здЪлала то тôлько якась реально корыстна, здорова гадка, чи по Вашому, евро­пейски идея.

Во виду всего того, вами въ вступЪ письма сказаного, приходимъ до того остаточного заключенья, що Вы, висмЪ­явши цЪлу дЪятельнôсть Галичанъ на ноли народного просвЪщенья, не всказали ничого спасительного на будучнôсть, не всказали дороги, а тôлько кинулисте при кôнци письма фразу о удаленью отъ народа невЪжества, безнравія и эксплуатаціи — до чого мы сами стремимо — но не подалисте головного т.е. способу, якъ то все зробити въ практицЪ, якъ найскорше въ житье ввести...

Що до "ничтожного" Качковского, отаивЪли мы по части въ вступнôй статьи ч. 2-го. Тутъ еще додамо тôлько то, що такими "ничтожниками," якъ нашъ незабвеннои па­мяти Михаилъ, не такъ легко повсличаеся прочая Русь въ загалЪ а Ваша Украина вособенности. Хотя Качковскiй не засвЪтилъ народу привôдною идеею, не потягнулъ его могучою силою генія, но ôнъ посвятилъ всю свою жизнь на­родному дЪлу, розвитью своей народности, теплымъ сердцемъ принималъ кождый проявъ на народнôй нивЪ, щедрою рукою вспомагалъ кождый навЪть незначный подвигъ литературы, сердечно пригорталъ къ собЪ молодежь, а въ кôнци весь результатъ свого труда завЪщаль народу.

Отже мы не „совЪтника", а идею всецЪлого посвященьяся народному дЪлу почитаемъ въ покойнику. Такъ само, цочитаючи и другихъ старшихъ нашихъ труженникôвъ, мы не робимъ ихъ святыми, но шануемъ ихъ заслуги, ихъ добру волю. А кто знае, що бôльше заохочуе до дЪла: чи скептическа критика, чи признанье , хотяй бы „сомнительной" заслуги?

Обертаючись до слЪдуючого уступу письма, о вліянію литературъ одной на другу, можемъ только запевнити г. Д-ова, що мы совсЪмъ згôдни въ тôмъ съ его поглядами. Мы были тои самои гадки и тогдЪ, коли писали першу отповЪдь, бо черезъ вліяніе литературъ одной на другу розумЪемъ мы такій мимовольный вплывъ якъ то г. Д. выказалъ примЪрами, такій вплывъ, якъ Максимовича, Шевченка та Kостомapoва на насъ, но не злобни, неправдиви статьи якъ та въ „ВЪст. Евр." въ гдекотрыхъ своихъ уступахъ. И Вашъ судъ г. Д. почитаемъ мы высоко, если ôнъ тôлько опертый на фактахъ, Вашу всяку раду и пріймаемь мы охотно если тôлько она намъ пожиточною выдастся.

Однакъ найголовнЪйшимь моментамъ, около которого групуются всЪ выводы „второго письма" есть то що Вы, г. Украинецъ, прійшовши до заключенья, що у насъ еще мало двохъ литературныхъ партій, и що они конче еще роздЪлятся пôдъ вліянiемь запада и востока, поки не выдЪлятся дЪйствительно свЪжая народная партія, — маете передъ очимя de facto тôлько тіи дві партіи, не добачуете, наступившого вже такого роздЪлу партіи, если не на фактахъ, котри бы наилучше Вамъ показали, то хотяйбы въ такихъ словахъ, якъ нацитовани Вами зъ нашои ôтповЪди и зъ ч. 17. „Друга." — словомъ, насъ (издательство "Друга") идентнфикуете съ т. зв. галицкими „Общероссами," — а въ слЪдь того хочете выказати намъ неконсеквентнôсть, отреченьеся народно-галицкого языка, непониманіе самыхъ себе, неохоту „знать о народЪ н его нуждахъ," устроенье уніятского Парагвая и т. п.

Тое Ваше недобаченье наступившого роздЪла литера­турныхъ партій нашихъ разитъ насъ тымъ бôльше, коли увзгляднимо Вашу раду, дану въ ВЪст. Евр., щобъ Галичане не Ъздилн на конЪ политики и не сварились за языкъ, — коли дальше взглянемъ на Вашу статью въ „ПравдЪ," где Вы (въ статьи 1-ôй зъ 1873) дуже ясно высказались, що есть въ ГаличинЪ кромЪ „общерусской" и „украинской" партій еще третья, котра нехоче знати ни Украины ни Великои Руси, котра однакъ еще своихъ идей ясно не высказала, хотяй тоже "мае въ собЪ где-що правдивого," — а въ другôмъ мЪстци Правды (тоже въ статьи 1-ой зъ 1873, "що Галнчанамъ треба вести працю надъ народною освЪтою, надъ наукою про свôй край, въ своихъ обставинахъ политичныхъ, соцiяльно-культурныхъ и языковыхъ," — коли вкôнци вглянемо въ Ваше перше письмо, до насъ писане, где запримЪтилисте рôзнпцю межъ языкомъ »Друга" а „Слова," говорячи („Другь" стр. 268): "но скажЪть, по совЪсти, Вы, которыи теперь наочно можете срôвнати, на пр. „Слово" або „Друга" съ „ВЪд. Евр." чи Вы не пишете языкомъ, або лучше сказати языками, отдЪльными отъ того, якій Вы называете "русскимъ" або „литературнымъ," — и где на другôмъ мЪстци (стор 269) кажете що всяка сила рЪчей не прекоротитъ вліянія на насъ нашои галицкои народнои почвы и преданій.

Судячи пôсля того всего можна бы легко прiйти до заключенья, що Вы, котори слЪдите „больше десяти лЪтъ за галицкой литературой," только зъ злой воли помішали насъ съ галицкими "Общероссами" (говоримъ о выступившихъ яко такіи на поли литературы а не о мнЪніяхъ лич­ностей, не литераторôвъ), щобы потôмъ тымъ лскше насъ съ крайнимъ скептицизмомъ выcмЪяти. Однакъ, мы злои воли у Вась не припускаемъ прото и думаемъ, що то ста­лося тôлько зъ незнанія нашихъ отношеній, якъ мы то вже сказали въ обохъ попереднихъ нумерахъ.

Въ тôмъ мнЪнію укрЪпляе насъ и взглядъ на то, що въ случаю противнôмъ Вы не тôлько спротивлялибысь своимъ власнымъ словамъ, такъ горячо бороненымъ по иншихъ журналахъ, не только смЪялисьбы зъ зреализованыхъ своихъ гадокъ, но поступалибысте противъ кардинальнои мысли, котра властиво Васъ споводовала до писанья статей о га­лицкой литературЪ, т. е. противъ мысли усуненья недорозумЪній межи нашими партіями.

Прото скажемъ, що, еслибысте пильнЪйше слЪдили за всЪми нашими галицкими періодичными и неперіодичними изданіями вообще, а за „Другомъ" въ особенности, то навЪрно пересвЪдчилибыстеся, що у насъ на дЪлЪ кромЪ „Слова" (а новЪйшими часами „Друга Народа" н „Лопа­ть " (?), никому не приходить на гадку зливати нашъ языкъ чи діалекть съ „общерусскимъ," „литературиымъ," „русскимъ," „великорусскимъ" называйте, якъ хочете.

Факта говорятъ наилучше. „Другь," „Наука," „Русска Рада," „Рускій Сiонъ," „Газета школьна," Ластôвка, усопшая "Народна Школа," „Правда," всЪ изданія Обще­ства им. Качковского, Товариства „ПросвЪта," о. Наумовича и пр. и пр. -- всЪ они опираются на народно-галицкôмъ языцЪ, у гдокотрыхъ чистЪйшомь, у другихъ (по безосознательной може винЪ аиторôвъ) бôльше съ нЪмецкимь синтаксомъ або примЪшковъ церковныхъ слôвъ, но все таки въ основЪ галицкôмъ народнôмъ, безъ претенсій на общелитературность.

Правда поединичіи тіи изданія рôжнятся еще межи собою въ правописи въ поменьшихъ рЪчахъ, и справедливо можете Галичанамъ закинути, чому не стромлять до одно­образности въ тôмъ взглядЪ,^[10] но тутъ пришлобы намъ ôтповЪсти Вашими таки словами: чижь мы раскольники, щобы толковати о буквахъ !

Впрочемъ же изданій съ тенденцією зливати нашъ языкъ съ общерусскимъ, а властино через то вытворити якесь неслыхане medium, почавши отъ 1866 року до нынЪ було у насъ стôлько, що ихъ смЪло на пальцяхь можна перечислити, та походили они отъ людей, за котрыхъ мы, молодежь, не маемъ о6вязку и не беремся отповЪдати.

Фактомъ отже есть, що далеко бôльша часть людей зъ обохъ давныхъ партій „общерусской" и "украинскои," розглянувшись лучше до кола себе и побачивши, що теперь мыслити о якôмсь объединенью литературномъ 60-ти або 15 ти милiнôвъ булобъ утопіею и рôвналобся повальному убиванью свого народа и народности, усунула тое объединенье на третій плянъ, а ограничилась на народъ, заключеный въ политичныхъ границяхъ Аигтріи, и въ цЪли просвЪщенія и двигненья ею взялась до говора, якимъ бесЪдуе тойже народъ.

Що тôлько таке розвиванье мЪстцевого элемента, тôлько таке плеканье мЪстцевого рôдного языка, тôлько розбудженье любови до всего свого, есть на теперь едино спасительнымъ отъ загубы и вынародовленья, особенно середъ такъ рôзнообразныхъ и сложныхъ обстоятельствъ политичныхъ, соцiальных якъ у насъ, - того вЪдай незаперечитъ ни одинъ изь скôлько нибудь мыслячихъ людей, — тое исказуете намъ и Вы, г. Д-овъ, въ заключенью письма, яко остаточну цЪль, — а всказуете — мимоходомъ сказавши — власне тое, до чого згадана бôльшôсть, и мы съ нею отъ заложенья "Друга," стремимо, хотя, по слабости силъ, не такъ успЪшно и скоро, якъ желаете Вы, привыкшіи до поступôвъ литературы въ Россіи.

Теперь може зрозумЪете насъ, що пишучи: „дайте намъ спокоя съ украинщиною и великорущиною" (лучше слЪдовлобъ сказати по Вашôй терминологіи : съ украини­змомъ и великорусизмомъ, або съ укрнннскою и велико­русскою бесЪдами,— но не: „направленьемъ культуры якъ Вы тое намъ пôдсуваете), а пôзнЪй сказавши въ ч. 17. „на сто разôвъ проклинаемый (и выcмЪвaeмый) Астрорутенизмъ скажемъ, що то тôлько едино здорова и можлива партія и пр боронячи т зв. Вами „рутенизмъ" языка нашого, — мы совсЪмъ поступали консеквентно а навЪть згôдно съ Ва­шими поглядами, и не отрЪкались народно-галицкои бесЪды, о котрой ми тôлько казали, що она по части мусить быти инна якъ украинска, а не якъ малорусска (то вже таки Вашъ вымыслъ !). ЦЪлкомъ логично вскликнулн мы въ ч. 13.: „будьте проповЪдниками великого евангелія Шсвченкого" т. о. будьте проповедниками идей, нимъ пôднссеныхъ. Тутъ бо уже не идс о языкъ а о идеи;

Языкъ на УкраинЪ — украинский, въ Великой Руси — великорусскій, въ ГаличинЪ — галицкій, — но идеи на нихъ проповЪдовани не стаются украинщиною, великорущиною, галиччиною ( чи рутенщиною), а остаютъ „европейскими" идеями. Длятогото змЪшавши нашу дефиницію укранищины (мы понимали украннскій языкъ) съ своею дефиницiею, ди­вуетесь неизмЪрно нашнмъ словамъ и приходите до такихъ въ письме заключенiй, що гайлучшій лЪкъ на наше рутенске худосочіе - украинщина (Вашои дефиниціи).

Но придивЪмся близше таки Вашôй „украннщинЪ," ко­тру хочете конче яко европейскій лЪкъ намъ подати, якъ будьто бы мы жили справдЪ не въ ЕвропЪ, а въ ПарагваЪ або Ляплята. „Украинщина — кажете — это не только ли­тература на народномъ языкЪ, т е. языкЪ большинства, это передача ему результатовъ міровой цивилизаціи, (Вы забули додати на украинскôмъ языцЪ) преимущественное, если не всецЪлое посвященье интеллсгенціи, которая могла воспитаться только потому, что народъ работаетъ, облива­ясь потомъ, на службу этому народу, нравственную поли­тическую съ цЪлю удалить отъ народа невЪжество , безправіе, эксплуатацiю." Хорошо! Такимъ самымъ способомъ мо­жете рекомендовати украинщину и НЪмцямъ, и Венграмъ и Туркамъ и Испанцямъ и всЪмъ другимъ цивилизованымъ и нецивилизованымъ народамъ міра: всЪмъ имъ можете ска­зати : украинщина то не тôлько литература на народномъ языцЪ, то передача и прч. прч. И до всЪхъ нихъ дЪйствительно дастся Ваша обширна дефиниція приложити, и весь шаръ земскій, весь мірь просвЪтится украинщиною! Чижь не свЪтла, пресвЪтла, славна будучнôсть для Украины, ста­тись просвЪтителькою всего міра?! Но чи то не за претенсiонально? Вы сами скажете, що такъ не понималисте. ПрипустЪмъ! Но совсЪмъ иначе и тогда повинна была выпасти конклюзія, еслибъ Вы въ дефнницію — якъ слЪдовалобъ и якъ мы хочемъ Васъ розумЪтп — были вложили — "это не только литература на народномъ украинскимъ языкЪ, это передача украинскому народу результатовъ міровой цивилизаціи на украинскомъ языкЪ."

Понеже Вы бороните децентрализацiю въ литературномъ взглядЪ, понеже сами кажете, що Галичане мусятъ въ свонхъ языковыхъ, соцiяльныхъ и пол. обставинахъ старатись про освЪту, то чомужь таки однакъ твердите, що одно изъ лекарствъ на худосочіе рутенское есть особенно украинщина?"

А межи тымъ на Вашъ запросъ : „Что же такое рутенщина?" мы въ полнôмъ правЪ сказати: „Рутенщина (або русинщина або галиччина), — то не тôлько литература на галицко- чи рутенско-народнôмъ языцЪ, то передача галицкому народу результатôвъ міровои цивилизаціи на понятнôмъ ему языцЪ — отже галицкôмъ, чи якъ Вы кажете съ ироніею „рутенскôмъ" и прч. прч. точь въ точь то само, що Ваша „украинщина." И такъ само думали мы и тогдЪ, коли писали Вамъ ôтповЪдь, хотя высказали то иными словами: "цЪлью нашои газеты есть розбудити народное чувство у молодежи"- а дальше где-инде (т. е. въ популярныхъ изданiяхъ, спеціяльно для народа призначеныхъ, якъ общества Качковского) абы подати темному народови найпотребнЪйшіи вЪдомости политичныи и науковыи." Такъ само, якъ Вы здефинювали свою укряинщину, думае н нинЪ кождый искреннiй патріотъ у насъ о ГаличинЪ.

Якъ бачите, мы не розходимося въ основныхъ гадкахъ, а недорозумЪнья походять тôлько зъ Вашои вины, бо якъ ми то справедливо сказали еще въ першôй ôтповЪди, та и теперь въ Ч. 6, Вы за субъективно относитеся до насъ, стоите все таки на грунтЪ украинскôмъ, и говорите яко ро­довитый украинецъ, видячій совершенство въ своемъ.

KpoмЪ тои причины есть еще друга. Вы хочете осуще­ствит теорію, котру розвинули Вы дуже красно въ "ПравдЪ" именно: куда мае ити украинска литература въ Россіи, щобъ сталась посередникомъ межи великорусскою и прочими сла­вянскими литературами взагалЪ а нашою вособенности, щобъ выкликала межи ними тЪснЪйшу связь, которои такъ дуже бажае большôсть Славянъ новЪйшими часами. Ви все таки хочете перше сблизити насъ, Галичанъ, съ Украинцями (въ Россіи), щобъ мы могли вôйти въ общеніе съ прочою Россіею, бо, кажете, що лекше порозумЪтись перше Малороссамъ а „украинска литература е дитина Россіи ХІХ-го в., и черезъ те мусить жити и рости. поки Россия є Россиею," а дальше „Украiнці добували сі европейскі идеі и напрямки (сентименталізы, романтизм, націонализм (славянофільство), демократизм не стільки прямо з европейских літератур, скільки через российску літературу" Пр, зь 1874 ст. 21), Однакъ, ради Бога, вскажЪтъ намъ ту литературу украинску зъ которои маемъ зачерпнути народовства, демокра­тизму ! Тажь сами кажете, що можна ю всю на одну по­лицю змЪстити, що галпика литература съ своимъ переважнымъ нацiонализмомъ може стати дуже виключною, дуже узкою по интересамъ, дуже провинціональною, коли буде годуватяся тôлько зъ власныхъ жерелъ, но що „Украина одна пособити не може, бо як би там не було дальш, н на тепер а значить и на довго, Украiна сама бере широкі идеі и ин­тереси з россійскоі литератури, у ній бачить образці сеговічні — наукові, педагогічні н поетичнi („Правда" зъ 1874 стор, 299) а дальше „россійска ж литература, черпаюча з усіх европейскихъ у послiдкі года, та и завсігди маюча най­більшу прихильність до анґлійскоі, — моглаб дати Галичинам ріжні формы идей для порôвнаня з тими, которі дае німецка литература ," що безь сомнЪнія на насъ головно вліяе, а все таки мае свою нЪмецку узôсть.

А помимо того всего, все таки радите намъ украинщину. Чомъ не кажете прямо зачерпнути у жерела, у тоижь „россійскои" богатои литературы ? Не перечимъ, може бути, що суть люди на УкраинЪ, котри понимаютъ украинщину такъ, якъ Вы представили, — но где суть ихъ дЪла? где литература украинска, посредствомъ которои маемъ вôйти въ общеніе ? а котрабъ популяризовала европейскіи идеи.

Подайте намъ ю, мы не будемъ еи демократ. Идей цуратись, подôбно якъ не цураемся общечоловЪчпхъ, широкихъ идей "россійскои" литературы, а радо зъ неи хочемъ для нашого народа корыстати, о скôлько но матеріальни средства позволятъ. СовЪтуючи же такъ якъ теперь дЪла стоять, украинщину, вмЪсто усунути недорозумЪнія межи нашими партіями, можете ввести многихъ въ еще бôльше недоумЪніе.

НедоумЪнiе то може произойти именно и особенно отъ того, що говорячи тôлько о двохъ партiяхъ литературныхъ, великорусскôй и украинскôй, радите перший приняти идеи другой (украинщину) А тое нетôлько що есть просто неможливымъ середъ нынЪшнихъ обстоятельствъ, где то обЪ партіи все еще такъ строго отрубно н непріязно сто­ять напротивъ себе и мало мислять о порозумЪнью, хотя на грунтЪ народного образованья фактично сходятся, но таки психологично неправдоподôбнымъ. ЗвЪстно бо, якъ то труд­но, щобъ въ спорЪ двохъ личностей одинъ противникъ вполнЪ призналь правду другому; вымагается до того надзвычийнои правдолюбивости, холодности и свЪтлости ума — свойствъ такъ рЪдкихъ, котрыхъ бы хибань можна було найти тôлько межи истинно учеными.

О многожь труднЪйше порозумЪтись партіяяь, о совершеннôмъ принятію идей однои партій черезъ другу и не говорити; бо где иде тôлько о порозумЪнie, часомъ одно злобне слово блягера - крикуна знищить мозольни труды и найлучшіи намЪренія сто другихь людей доброй воли, — прощо тіи послЪдніи повинни всегда вь такихъ разахъ поступати дуже оглядно, та злишнимн словами не робити бôльшого розъяренья.

Правда, Вы, г, Драгомяновъ, совЪтуючи намъ украинщину, не думалисте о идеяхь нашихь украинцêвъ, а по­дали свои погляды, котри назвалисте „укранищиною", но саме то имя може много перепинити и зашкодити. ИзвЪстно, що украинщину ненавидять многіи зъ общерусскои чи ста­рои партіи тôлько длятого, що она называется украинщиною т. е. ненавидять вже саме имя, невходячи въ то, що то она есть, чи Вашои дефиниціи, чи чіеи другои. „Украинець, украинскій языкь, украинщина" въ очахъ где котрыхъ безглуздныхъ загорЪдьцЪвъ, то така страшна , ихъ существу противна pЪчь, якъ страшна зъ другой стороны есть для гдекотрыхъ противоположныхъ безглуздникôвъ — великорущина, велико — чи общерусскій языкъ.

А такь якъ Ваша "украинщина" есть въ сущности тôлько то, що проповЪдуе „передовое меньшинство, которое вотъ уже съ сотню лЪтъ работаетъ во всей ЕвропЪ для освобожденiя ума и воли народа оть ссредневЪковаго раб­ства", то думаемъ, що о много отввЪнЪйше булобы, еслибы Вы, г. Др-въ, поставились були абстрактно на пьедесталЪ того передового европейского меньшинства, та, не тыкаючи вже бЪднои украины, вскдзали: „вотъ братья, Галичане, вамъ бы нужно то а то, по тЪмъ а тЪмъ причинамъ, въ такiй а такій спосôбъ".

А выходячи и поступаючи консеквентно зъ становиска того передового европейского меньшинства, Вы николи не попалибъ въ неконсеквенціи и николи не були бы съ такимъ цинизмомъ н ироніею кинулись на нашу „іерейско чиновническую публику", на „псевдомитингъ" Общества им. Качковского а почасти и на „приниженiе галицкихъ лите­ратурныхъ органовъ до готовой уже публики."

Що до первой, т. е. „іерейско - чиновнической рутенскои публики", пôдсуваете намъ, що мы, що всЪ галицкіи литературныи журналы, идентнфикуемъ ю съ народомъ; мало того, що сама та публика таки идентификуе себе съ народомъ, „воображаетъ себя настоящимъ народомъ".

Интересно однакъ знати, що Вы понимаете черезъ слово „народъ"? Изъ Вашихъ слôвъ можна тôлько съ всею вЪроятностью заключити, що "народъ" то селяне, земледЪльци, — значить „народъ" берете въ значенію найтЪснЪйшôмъ: яко то само що „найнизшій, непросвЪщенный класъ общества", або „простый народъ". Того последнего имени однакъ намъ заказуете употребляти; и въ письмахъ до насъ не употребляете. Для чого ? то понятно, бо всказуючи намъ на передовое европейское меньшинство, хочете насъ нау­чити, що селянина не повинно зневажатися нiякимъ словомъ, навЪть такимъ нЪ, якъ „простолюдинъ, простонарод­ный," бо виглядало бы то на шляхоцке погордливе задивлюваиьеся (см. первое „письмо украинца" Другъ зъ 1875. ст. 267 стихъ 15 зъ долу).

Въ другихъ своихъ статьяхъ же, по другихъ журналахъ, того слова „простонародный" употребляете сами безъ лику; зъ устъ Вашихъ, чи зъ пôдъ пера Вашого, тамъ вже не выглядае то „троха по шляхоцки" !! (см. въ „ПравдЪ" зъ 1874 статью „Литературы...." н. пр. ст. 158 и 159 и др. где дуже часто повторяется „простонародна литература" и т. п.)

Нехай буде по Вашому, нехай слово „народъ" озна­чае „простый народъ" (plebs). Отъ теперь хочемъ, говорячи до Васъ, держатись Вашои номенклятуры ; впрочемъ мень­ше о назву („якъ звавъ такъ зпавъ, кобы що давъ" каже пословиця). Додаемъ же заразомъ, що на латинское по­нятіе natio треба буде намъ винайти иный виразъ, — а поки що, вмЪсто нація будемъ говорити „весь народъ" т. е. всЪ кляссы образовани и необразовани, и попы и чиновники и шевци и земледельци.

И такъ робите намъ той , по вашому, мнЪнію дуже тяжкій упрекъ, що мы „заговоривъ о народЪ сейчасъ сходимъ на іерейско-чиновническую публику, которая намъ и представляется настоящимъ галицкимъ народомъ,... которая есть рутенскою а выработанная печальной нсторіей". И въ тôмъ самôмъ упрекаете iереевь на Собранію Обще­ства им. Качковского.

Хотя мы и іереи на СборЪ тôмъ розличаемъ „народъ" (Вашои дифиниціи) отъ священникôвъ и чивовниковъ, однакъ нехай буде по Вашому. ПрипустЪмь, що мы и іереи и взагалЪ литературни журналы наши не розличаемъ ихъ. То слЪдовалобы зъ того тôлько то, що мы вcЪ чуемъ себе чи „публику" такъ близкими до „народа", що просто идентификуемся съ нимъ

Вы писали въ першôмъ письмЪ до насъ: „По моему, лучше не спорити, а занятись спôлъною роботою въ безспорнôмъ налравленью: просвЪщеніемъ народа на его языцЪ и сближеньемъ высшнхъ клясъ съ народомъ межи иншимъ и за помочью литературы о народЪ и на народнôмъ язицЪ." Еслижь мы, если сама „публика" т. е высшая клясса у насъ (бо шляхты не маемъ ни дворянъ) себе воображав за „настоящiй народъ" (Вашои дефиннціи), пытаемъ, чи то не верхъ совершенства, чи не бôльше , якъ зближенье? А Вы таки сердитесь!

Туть намъ рЪшительно Васъ не поняти! Вы требуете отъ насъ сближенья до народа, мы же воображасмъ себе за то само, що народъ", признаемся вполнЪ до народа, — а Вы за то злитесь. Щожь намъ дЪяти, що бы Вамъ угодити?

Скажемъ тутъ опять, тôлько щобы Васъ оправдати и въ своихъ очахъ и передъ тоюжь нашою „публикою", котра "Друга" читае а по поводу Вашого письма може и попала въ велике недоумЪніе, — що цЪлий той passus „письма" походить зъ незнанiя галицкихъ отношсній.

Вы хотЪли звЪстну фразу всЪхь майже журналôвъ въ Россіи (т. е. именно т. з. прогресивныхъ), о „зближенью высшихъ клясъ до народа" заапликовати до Галичины.

Вы воображали собЪ, що высшiй клясъ той у насъ дЪйство щось такъ отрубного, такъ кастового, що годЪ съ нимъ що нибудь путного вдЪяти. Вы идентифвковали нашихъ священннкôвъ и чиновникôвъ съ священниками я чиновни­ками въ Россіи. Тамъ у Васъ, въ Россіи, тіи кляссы людей справдЪ може тôлько и состоять изъ эксплоататорôвъ, пьявокъ „народа", но не у насъ. Еслибъ у насъ не священники кто бы отъ 1848 г. почавши и подумалъ о народнôмъ, національнôмь, русскомъ отродженью, кто бы и до нинЪ помыслилъ о двигненью „народа" зъ темноты ? Та и сама „молода" наша партія, если и не складается въ переважнôй части зъ священникôвъ и чнновникôвъ чи все таки она не походитъ головно зъ священническихъ семій ?

Если прото негуете добру волю у той „іерейско-чиновничои публики" а вЪрите въ возможнôсть поступу у насъ, — то совершенно не знаете Галичнны. Нехай бы отъ нинЪ тôлько черезъ 10 лЪтъ „публика" та перестала заниматясь народомъ, а тôлько смотрЪла на него, по Вашому, якъ „на дойную корову", будьте увЪрени, що по 10 лЪтахъ и слЪду бы не остало у насъ зъ русского народа.

Для того то не достаточно перечитати навЪтъ всЪ выйшовшіи галицкіи книжки и изданiя, недостаточно пpiЪхати до Львова на короткій часъ, та заглянути по дорозЪ въ Черновци и Перемышль, замало то еще слухати ризсказôвъ кôлькохъ людей однои партіи, за мало то поЪхати на одинъ и то першій народный сбôръ молодого Общества, — щобы тôлько изъ того судити о дЪятельности, настроенью и воли (добрôй чи злôй), цЪлыхъ кляссъ общества. Вымагается тутъ глубщихъ, наочныхъ студій. Треба бы було переЪхати Галичину вдолжь и поперекъ, придивлятись по селахъ и мЪстахь дЪятельности священникôвъ и чиновникôвъ, бесЪдовати съ ними самыми u съ народомъ. А собравши такіи данныи, Вы г. Драгомановъ, — мы въ тôмъ увЪрении — пришлибы до заключенья, що напевне 20% (а нехай 15%) зъ тыхъ „передовыхъ" образованыхъ русскихъ нашихъ лю­дей, — то тихіи труженники народного дЪла, то люди найлучшои воли, правдиви искренни патріоты, отъ сердця желающіи добра и щастья для народа (Вашои дефиняцiи).

Найдутся и пустозвонныи люди, найдутся и аристо­краты съ шляхоцкимъ задивлюваньемъ, найдутся и пьявки, се правда, — но все таки тамтой (що наименьше) 15%, — становитъ у насъ подôбное меньшинство, якъ и въ прочôй ЕвропЪ, котре съ часомъ доведе до значнЪйшого резуль­тата, есля тôлько не знеохотится подôбными оцЪнками сво­го труда, якъ Вашъ. А есля тіи люди и мають свои недо­статки, идучіи зъ ихъ образованья, зъ ихъ становиска въ обществЪ, — то все таки они не таки, щобы ихъ поту­пляти безвзглядно и нззывати исторію, ихъ выработавшую „печальною", въ такôмъ смыслЪ, якъ Вы то сказали. Исторія наша печальна, правда, но не тому, що она у насъ выробила теперЪшнюю передовую публику, а тому, що от­реклись народа нашого бояре, шляхта русска, и що еще теперь русскіи, заграннчни братья т. е. ваши "передовыи, образованыи, европейскiи, космополитичныи классы", насъ отрЪкаются и висмЪаютъ !

Наводимъ тутъ тое послЪднее не длятого, щобы мы тужили и оглядались за помочью, — мы дуже добре знаемъ зъ опыта послЪднихь 10-тя лЪтъ, що вышлобъ то на "спу­стився дЪдъ на мЪдъ, та лягъ безъ вечери спати", мы н ограничаемся теперь на своихъ власныхъ силахъ н хочемъ двягнути народъ власными силами (т. е. силяма зкондемнованои Вами публики), — але наводимъ для того, що тіи Ва­ши „передови классы" съ своимъ давязомъ : "про себе дбай а другими не журись", для Васъ идеалъ, котрого осуществленіе Вы якъ найскорше и у насъ хотЪлибы побачити, — а дивизъ такій, у насъ застосованый, не тôлько що доведе до неувзглядненья интересôвъ другихъ славянскихъ племенъ въ думЪ державнôй, — противъ чому Вы сь такимъ огорченіемь я въ ВЪст. Евр. и въ вторôмъ письмЪ выступаете, но таки дуже легко зле понять, приведе всЪхь дотеперЪшнихъ навЪть патріотôвь до "дойнои коровы" относительно народа.

Всего меньше же заслугуе на упрекъ "іерейско-чи­новническая публика" за то, що образованье и просвЪщеніе народа основує на грунтЪ религiйнôмъ, "на кисло-сладкой морали". ЧоловЪкъ необразованый, а безъ всякой религіи,— то дикарь, що такъ скажемъ, звЪрь хищный, готовый вся­кого часу кинутись на другого чоловЪка, его уинтіь обкрасти - я примЪрôвъ того ажь за много дае намъ исторія, живыхъ же примЪрôвъ и въ самой Россіи певно нетрудно, особенно еередъ нынЪшнихъ соціялистичныхъ направленій.

Есть однакъ еще друга эвентуальнôсть, котру Вы, г. Д-овъ, готови въ свою оборону намъ представити, а то та, що пишучи „іерейско-чиновническая публика представля­ется Вамъ настоящимъ народомъ" и въ другôмъ мЪсци "гдЪ іереи вообразили себя настоящпмъ народомъ" черезъ слово „народъ" розумЪлисте „народъ весь" nаtio въ тôмъ смы­слЪ, що мы, що священники уважаютъ „іерейско-чиновническую публику" всЪмъ, e и w.

Но прото не будемъ долго и говорити, а коротко запытаемъ Васъ, чи справдЪ можете серіозно припустити, щобы всЪ новЪйшiи наши популярни изданія, писани предцЪнь въ дЪли элементарного образованья для народа, мали служити тôлько для іерейско-чиновничои публики? чи на серiо можете твердити, що іереи и чиновники такъ позабу­вали свои тетрадки, що имъ треба пригадувати все отъ азъ, буки ? чи тôлько для iереевъ и чиновникôвъ основано общество Качковского (читалисте его статуты?) ?

Намъ по крайней мЪрЪ выдаеся, що припустити ту эвентуальнôсть, булобъ бôльше якъ шуткою, "ЦЪлью литературной работы въ ГаличчинЪ" кромЪ iереевъ и чиновникôвъ, кажете, суть еще „красавицы, въ которыхъ... и пр." Вы великій знатокъ нашихъ женщинъ ! Тôлько не изъ дЪйствительности, а изъ „кукольныхъ Серафинъ и Наталь" та изъ кôлькохъ слôвъ отозвы „Друга", написанои въ цЪли отновленья предплаты, а повтореныхъ въ ôтповЪди нашôй першйй. Такъ само, могли бы мы судити о Украинкахъ тôлько изъ повЪстей Нечуя, або другого яко­го автора! Якій у васъ идеалъ женщины, чи съ стриженымъ волосьемъ нигилистка чи эмансипована прогресистка, спорящая съ мущинами о политичныхъ вопросахъ а нестарающася про свои дЪти, — менъша съ тымъ. Скажемъ тôлько относительно нашихъ Галичанокъ, що Ваше понятіе о нихъ совсЪмъ хибне и безосновне.

Не меньше дивнымъ выдаеся намъ Ваше представле­нье о Собранію членôвъ Общества им. Качковского въ ГаличЪ. Истинно намъ непонятно, чого Вы требуете отъ тогожь Общества, и якимъ воображаете Вы собЪ митингъ народ­ный? Въ ГаличЪ були всЪ классы „всего народа", були н женщины. Чижь то во зло берете ,народу", що ôнъ мЪстця сЪдящіи добровôльно уступалъ приходящимъ женщинамъ або священникамъ, котрыхъ поважати чейже не забороните народу? чижь во зло берете женщинамъ, що они не стыдаются разомъ съ „народомъ" належати до одного общества, разомъ съ народомъ котрый, сами кажете, докола стоялъ, присутствовати при дебатахъ въ одной сали ? чижь може желаете собЪ, щобы слабосильни женщины стояли, а „народъ" возсЪлъ въ центрЪ? ДЪйстно за далеко посуваетеся въ скрайнôсть. Будьте бо увЪрени, що певно нигде, никто не пова­жае селянина, або „крестьянина", або "народа" бôльше, ни­кто не относится до него съ бôльшою любовью, якъ власне въ обществЪ Качковского интелигентни члены тогожь об­щества. Непорядки же, на митингу происходящiи отъ горячости и ревности бесЪдникôвъ и ревности жслающихъ бесЪдовати, слЪдовательно отъ неэноргичного веденія Сбора черезъ предсЪдателя производити изъ ветшои литературы, изъ приниженiя литературныхъ журналôвъ до готовои пу­блики —справдЪ, то подвигъ "паче всякого подвига".

Но и самъ той упрекъ, здЪланый нашимъ журналамъ, еслибы навЪть вполнЪ отвЪчаль правдЪ, чи такій ôнъ дуже важный, чи направду становитъ преступленiе , такъ що мы не хочемъ знати о нуждахъ народа?

Щожь вь тôмъ злого, що "Наука" и "Рада русска" пише для народа (т. е. готовои публики), „Листôвка" для дЪ­тей (тоже готовыхъ). „Сіонъ" для священникôвъ (также готовыхъ) "Газета Шкôльна" для учителей (тоже) ? що "Другъ" рперевяжно посвященъ беллетристицЪ, котра и читается найбôльши молодежью? А кождый журналъ про себе стнраеся ôтповЪсти потребамъ своихъ читателей, принизитись до нихъ.

Правда, Вы выкидаете намъ, що мы за два лЪтъ не помЪстили ни повЪсти изъ народной жизни, ни науковои статьи о нуждЪ народа, не спопуляризовали ніякои "передовои идеи", не изучали народного языка въ пословицяхъ и т.п.

На першій упрекъ можемъ сказати тôлько, що если бы Вы дали намъ власть сотворити писателей и тЪмь розка­зувати писати пôсля заданои темы, то мы певно бы замЪстили повЪсти изъ нашого народного житья; писати же о горЪ, о нуждЪ народа еще бôльше ереміядь, якъ тiи, котри вже до теперь въ галицкôй литературЪ появились, а не по­давати щось реально-полезного, то, право, выходитъ на „кисли сентенціи." Впрочемъ, мы тутъ опять повторяемъ, що програма "Друга" головно обôймала беллетристику, прото не могла н до нинЪ не може, по слабости силъ, бути такъ обширною, якъ звыкле лнгературныхъ журналôвъ въ Россіи. Про скуднôсть мЪстця старалося въ "ДрузЪ" о короткіи, занимательныи повЪстки, а если они Вамъ и реальному направленiю въ Россіи не по вкусу, то въ тôмъ не наша вина, годЪ всЪмъ догодити. Будьте прото ласкави, объявити точнійше и спеціяльнійше Ваши желаніе що до тыхъ передовыхъ идей , котри то именно Вы думаете отвЪтными до популяризованья хотя бы черезъ Общество им. Качковского въ ГаличинЪ, якъ и що до повЪстей самыхъ. Вы наводите намъ авторôвъ. Та мы о нихъ знаемъ, я якъ скоро що изъ нихъ возьмемъ, пытаетесь чому мы найперше кинулись на „Собаку" Тургенева, на "ПовЪсть безъ надписи" Лермонтова.

Тутъ мусимъ еще отвЪтити на стôлько разôвъ повсЪхъ майже газетахъ въ Россiи розтрубленый и въ „першôмъ письмЪ" повтореный упрекъ а переводахъ великорс. повЪстей зъ нЪмецкого. За два лЪтъ минувшихъ змЪнювалась частЪйше редакція: именно люди, входящіи въ комитетъ ре­дакційний, такожь змЪнювался составъ выдЪла нашого Об­щества, тоже мающого влiянiе на изданіе „Друга". ОтвЪтно тому и западали розличныи рЪшенія: разъ позвалялось пе­реводити на галицкій языкъ изъ великорусского, разъ нЪ; въ тôмъ посліднôмь случаю треба було повЪсти великорусскіи переводити зъ нЪмецкого або переводити нЪмецкіи повЪсти, но все таки зъ русскои жизни, хотя и „съ дЪтско-польско-нЪмецко-наивными свЪдЪніями о Россiи". Печатати же въ оригиналЪ великорусскiи повЪсти совсЪмь не позволялось, хотя потягало то за собою велику некорысть для „Друга", именно ту отмЪннôсть языкову, чи правописьну, о котрôй мы высше згадовали. Проломивши съ симъ числомъ ту труднôсть сподЪемся, що въ будучности устануть безполезни, бо поверховии споры о языкъ—а начнеся щира праця: на першôмъ плянЪ около вызысканья свого народного, на другôмъ же окало зазнакомленьяся съ великорусскимъ чи литературнымъ языкомъ. Такимъ тôлько чиномъ можемъ вже разъ до того дôйти, щобы, незнаючи добре ни одного ни другого, перестати гонитись за блудными огеньками т. е. за якоюсь языковою серединою.