Январь 1915 г.

1. янв 1915 г. — Былъ ночью морозъ и мы имъ довольны — можемъ разъ наконецъ посуху пройтись. Въ грацкихъ газетахъ тонъ бодрый, хотя замЪтно что слово "Friede" (миръ) попадается все чаще.

Вчера приходилъ Иванъ Федиковъ и просилъ его днесь исповЪдать. Очень осунулся старикъ и кажется, что сложитъ свои кости въ ТалергофЪ. Я попросилъ о. Вл. Венгриновича принять его исповЪдь что онъ сегодня и сдЪлалъ. Узналъ я, что Василь заболЪлъ. Я попросилъ д-ра Могильницкаго ухаживать за нимъ и самъ уплачу.

Настроеніе у всЪхъ насъ все болЪе и болЪе подавленное приближается сочельникъ и каждый изъ насъ чувствуетъ, что онъ долженъ бы быть отпразднованъ нами не здЪсь, а въ родномъ краю и въ своей семьЪ.

Днесь узналъ я, что третьяго дня умеръ 14-лЪтній мальчикъ сынъ о. Юліана Барановскаго изъ Скоморохъ новыхъ. Онъ бЪдняга попалъ въ гангаръ и поздно перешелъ въ послЪдніе бараки. Лишенный теплой одежды и денежной поддержки — погибъ. Вотъ еще одна жертва своеволія нашей жандармеріи. Оторвали мальчика отъ родителей, лишили всякой опеки и убили. За что? — ни-за что, по дикой прихоти. Даже ни разу никогда его не допрашивали, не навели никакихъ о немъ справокъ, не сказали ему, не подозрЪваютъ ли его и въ чемъ.

2. января. — Легкій приморозъ, потомъ оттепель, a вечеромъ дождь. Вечеромъ о. Крушинскій, комендантъ VI барака, огласилъ фамиліи 46 лицъ, выпущенныхъ на свободу.

Померъ Иванъ Федиковъ. Надъ покойчикомъ о. Венгриновичъ и я отслужили панихиду (онъ лежалъ еще на постели). Петро К. прислуживалъ дьякомъ. Возвращаясь съ панихиды, я поступилъ въ 17-ый баракъ, къ Василю Мартынову — онъ боленъ, весь въ жару. Я просилъ д-ра Могильницкаго присматривать за нимъ. ПосЪтилъ его вчера и днесь, хотя днесь жаръ, кажется, чуточку ниже, но больной горитъ, весь почервонЪлъ. Сказалъ ему, что буду у него и завтра, принесу лимонъ на лимонадъ.

3. янв. Всю ночь лилъ дождь. До обЪда опять прочли 58 фамилій освобожденныхъ крестьянъ.

ПослЪ обЪда купилъ 4 лимона и сахару и отправился въ 17-ый баракъ. По пути встрЪтился съ д-ромъ Могильницкимъ. Онъ сказалъ, что Василь особенно тяжко страдаетъ, ибо у него кромЪ тифознаго жара и невралгія одной половины лица. Около больного Василя находятся Франко Горянка, Павелъ Людкевичъ, Михаилъ Лотоцкій, Юрій Токарь и Илія Гопаль. Я постоялъ у его постели нЪкоторое время, утЪшалъ какъ могъ и, поручивъ его опекЪ окружающихъ ушелъ.

Писалъ о. Юркевичъ, что былъ въ испанскомъ посольствЪ, передалъ наше письмо и просилъ чрезъ русское правительство увЪдомить наши семьи въ ГаличинЪ о нашемъ мЪстопребываніи и здоровьи. Далъ бы то милостивый Господь, чтобы всЪ наши тамъ скоро узнали о насъ, a то они убиваютса и скорбятъ, ничего не зная о нашей судьбЪ уже такъ долго.

Телеграмму въ Младый Болеславъ къ Лавр. и Клементъ можетъ быть завтра удастся выслать, спрашиваю въ ней, живъ ли и гдЪ Богданъ; отвЪтъ уплаченъ.

Вечеромъ прибылъ новый транспортъ узниковъ отъ Горлицъ на ЛемковщинЪ. Говорятъ, что вся Лемковщина занята русскими войсками, что около Граба 25.000 австр. солдатъ попало въ плЪнъ, a что и какъ есть на дЪлЪ, точно узнать невозможно.

4. янв. — И въ эту ночь лилъ дождь.

Днесь въ 12 ч. внезапно скончался на ударъ сердца о. СЪлецкій. Пошелъ вмЪстЪ съ Гисовскимъ въ кантину достать вина, такъ какъ врачъ позволилъ ему и прописалъ пить вино. Кантинерка не хотЪла ему продать и набросилась на него съ браныо, что „такимъ измЪнникамъ, которые посылаютъ жалобы, вино не продается!" Слыша это, о. СЪлецкій, впалъ въ такое волненіе, что покачнулся и палъ на землю мертвымъ. Впрочемъ, его уже вчера вечеромъ страшно потрясла роковая вЪсть, сообщенная новоприбывшими людьми съ транспортомъ отъ Горлицъ, что его приходъ до тла разоренъ и сожженъ. Всю ночь не спалъ и былъ крайне разстроенъ. Мы Ъли обЪдъ, когда о. Олимпъ Полянскій пришелъ и извЪстилъ объ этомъ зятя покойнаго, о. Ст. Гайду. ВЪсть эта всЪхъ насъ больно поразила, ибо покойнаго всЪ уважали и любили. Вотъ и жизнь человЪческая!... Покой его доброй душЪ! ВЪчная ему память!

Вечеромъ изоловали VI баракъ, такъ какъ тамъ одинъ заболЪлъ тифомъ. Опять всЪ мы въ уныніи. Продлится карантинъ, прекратится почтовый обмЪнъ и движеніе, a тЪ, которымъ уже объявлено освобожденіе и даже выданы легитимаціи, будутъ вынуждены здЪсь дальше оставаться и ждать, ждать безъ конца.

Читалъ я свЪжія газеты (между прочими Zeit), узнаемъ, что въ УгорщинЪ хлЪба (жита и пшеницы) очень мало. Похоже на то, что воюющая противная сторона пригласитъ на помощь Японію. И какіе же тутъ виды на близкій конецъ войны?

5. янв. - Мороза нЪтъ. Болото, тяжко перейти. Просимъ Бога о хорошей погодЪ, тогда вЪроятно и болЪзни прекратились бы.

На похороны о.СЪлецкаго пошли мы и хоръ. Съначала полковникъ распорядилъ, чтобы похороны о. СЪлецкаго состоялись, какъ всякаго другого заключеннаго,

то значитъ безъ участія постороннихъ, a только въ присутствіи ближайшихъ родственниковъ и еще кое-кого. Но въ дЪло вмЪшался капитанъ Strick, который очень любилъ покойнаго, и по настоянію капитана, полковникъ разрЪшилъ участіе хора и другихъ заключенныхъ.

Общій карантинъ. „Вахи" (стражу) отъ насъ забираютъ, кантины сносятъ и предпринятъ цЪлый рядъ другихъ мЪръ на подобіе тЪхъ, которыя предпринимаются во время холеры. Вотъ каковы намъ будутъ праздники Рождества Христова!

Но кажется, что карантинъ долго длиться не сможетъ. ДЪло въ томъ, что изъ-за него и офицерамъ нельзя отсюда Ъздить въ Грацъ и они будутъ весьма заинтересованы въ томъ, чтобы эта изоляція была отмЪнена.

Номеръ могилы о. СЪлецкаго 264.

Изъ нашего барака освобождены три священника, оо. Черкавскій, В. Гургула и Коростенскій, съ отмЪткою на ихъ легитимаціяхъ, что они должны находиться далеко отъ прифронтовой полосы.

6. янв. — Навечеріе Рождества Христова — нашъ Святъ Вечеръ!

Морозъ. Ясно. И такъ, мы всЪ надЪялись, что на Рождественскіе праздники, мы не будемъ въ ТалергофЪ, a вернемся въ Галичину. Ходили слухи, что насъ, священниковъ, отправятъ на родину, но все это — обманъ. Горько, жалко и тяжело на душЪ. Каждый думаетъ о домЪ, о родныхъ, каждый душой и сердцемъ въ той родной мЪстности, изъ которой вырванъ внезапно и насильственно. Каждый чувствуетъ и знаетъ, что тамъ у его родныхъ и близкихъ, также днесь — печаль, скорбь и горечь. Тамъ теперь наши жены и дочери готовятъ, вЪроятно, кое-что на вечерю и - заливаются слезами, a другія, быть можетъ, и не въ своей хатЪ, a гдЪ-то у чужихъ слоняются и онЪ тоже плачутъ, оплакиваютъ свою горькую судьбу, вспоминая лучшее, счастливЪйшее прошлое, когда такъ уютно, тихо и покойно жилось въ своей семьЪ и такъ свЪтло и весело праздновался Святъ-Вечеръ... Га, что-жъ подЪлаешь? такъ, видно, Богу угодно было!

Что-же, мы убиваемся и терзаемся, a наши сыновья на поляхъ сраженій гибнутъ отъ пуль, ранъ, мороза и голода. Кто все это увидитъ, прочувствуетъ, мысленно объемлетъ, разберетъ? A когда туда полетишь мыслями, и вообразишь себЪ, что находишься на ихъ мЪстЪ, купно съ ними страждешь, переносишь всЪ тягости, опасности и переживанія, падаешь мгновенно подкошенный и въ невыносимыхъ страшныхъ мученьяхъ кончаешь свою жизнь въ такой какъ тамъ обстановкЪ, то вздохнешь и скажешь: все таки мнЪ здЪсь лучше!

Съ утра я ходилъ. Около 9 ч. Янко пошелъ въ кантину и принесъ селедку (за 30 гел.) и булку за 44 гел. — вотъ и все на наши праздники. Вчера я купилъ швейцарскаго сыра на 1 крону. ПодЪлился съ Янкомъ. Ни яблокъ, ни ничего другого крайне необходимаго, не доставили намъ наши кантиняры. Можетъ быть, всему помЪшалъ карантинъ.

Въ 11ч. отслужили мы царскіе часы. Объявлено о выпускЪ 100 человЪкъ на свободу (теперь ежедневно объявляютъ), завтра они получатъ легитимаціи.

На обЪдъ получили мы густые макароны, помазанные, конечно, не масломъ, a чЪмъ-то инымъ, кунероломъ, что ли.

Къ вечеру Телесницкій обратился къ собраннымъ со словомъ слЪд. содержанія: Судьба рЪшила, что мы должны провести праздники Рождества Христова здЪсь, въ тюрьмЪ. Но вЪрность и служеніе великимъ идеямъ требуютъ и великихъ жертвъ. Со скорбью въ сердцЪ будемъ днесь одни (священники) служить, другіе (міряне) слушать великое повечеріе съ литіею, послЪ которыхъ каждый изъ насъ получитъ частицу поблагословленнаго хлЪба и пшеницы и, вкушая ихъ, вспомнитъ наши Рождественскіе праздники на родинЪ. Грустно здЪсь намъ и тамъ нашимъ роднымъ, оплакивающимъ, быть можетъ, насъ и считающимъ насъ погибшими. Въ нынЪшнихъ здЪшнихъ условіяхъ и обстоятельствахъ не могу сказать вамъ по обычаю, что желаю вамъ веселыхъ

праздниковъ, но я вамъ желаю здоровья, силъ, терпЪнія и мужества перенести побЬдно всЪ выпавшія намъ испытанія и удары и дождаться скораго освобожденія и возвращенія на родину.

Слова эти многихъ тронули до слезъ.

Купилъ за 70 гел. „струдель" (родъ пирожнаго) — вотъ теперь и будетъ больше по праздничному!

A вЪсти получаются невеселыя. Выпущенный на свободу и проживающій теперь во ВЪнЪ о. Круликовскій пишетъ, что ему не выплатили всей конгруи за прошлые мЪсяцы, a выдали ему только нЪкоторый зачетъ, такъ что жить, все равно, неначто. Вотъ-те перспектива! Могутъ такъ же и намъ не выплачивать конгруи и чЪмъ же намъ, если бы мы и были отсюда освобождены и только конфинованы, жить тогда? МнЪ свою малость денегъ нужно беречь, чтобы на всякій случай имЪть при себЪ по крайней мЪрЪ на желЪзнодорожный билетъ.

Талергофъ. ДЪтскiй баракъ.

Рахмиструкъ (кафедральный дьякъ изъ Черновецъ) лишился днесь и сливовицы и рома и палъ духомъ совсЪмъ. Да и другимъ невесело. Чаю удалось намъ раздобыть да и то маленечко. Въ 4 ч. подали чай.

Въ 5 ч. 30 м. въ баракЪ поставили столецъ (низкій столикъ), положили на него немножко соломы (вмЪсто сЪна), прикрыли обрусомъ, поставили пару свЪчекъ, 5 хлЪбцевъ, миску сваренной пшеницы, чашку вина и баночку оливы и передъ всЪмъ этимъ отслужены были великое повечеріе и литія. ПослЪдовало „мированье" (елеопомазаніе), совершенное о. Гелитовичемъ, при общей трапезЪ. По очереди каждый со своею ложкою, проходя около столика покушалъ пшеницы и вина и мировался. ХлЪбцы, съ печатками на верху, были мелко покрошены и розданы всЪмъ въ баракЪ по кусочку. Все это, въ крайне убогой и высокоторжественной обстановкЪ, было весьма трогательно и умилительно.

Потомъ пошли взаимныя благопожеланія. Другъ друга обнимали и цЪловали, a изъ устъ слышались однЪ и тЪже пожеланія: Дай вамъ и намъ, Господи, скоро выйти на свободу и увидЪть родную землю!

ЗатЪмъ пошелъ я къ Янку—онъ въ III Zug-Ъ (взводЪ) — на вечерю. Янко позаботился: капусты, сыра, „москаля"-селедку, медъ и булку (Milchbrot), яблоки поставилъ на стольчикъ. Я принесъ свой „струдель" съ яблоками. Такъ кушали мы и попили чаемъ. ПосидЪли мы, поговорили о родинЪ и близкихъ, неразъ задрожалъ голосъ въ горлЪ, но каждый старался владЪть собой, чтобы не разстраивать другого. Въ 8 ч 30 м. я возвратился во свояси. Стали колядовать, a такъ какъ колядника (книжки съ колядками) нЪтъ, то такъ, по памяти, каж-дый съ коляды по 1 — 2 строфы.

(Отъ брата Іосифа получилъ я теплый коцъ, который стелю себЪ на солому, отчего мнЪ и теплЪй спать).

Вчера газета Volksblatt принесла передовицу п з. Die Stellung des Papstes in dem Weltkriege (отношеніе папы къ всемірной войнЪ), въ которой говорится, что папа Бенедиктъ XV прилагаетъ старанія и усилія къ заключенію мира. Тронуло насъ эго. Мы бодрЪе пропЪли: „Слава во вышнихъ Богу и на землЪ миръ, во человЪцЪхъ благоволеніе" — и маленькая надежда на миръ, какъ святъ-вечерняя звЪздочка засіяла въ сердцахъ нашихъ.

7. янв.—Pождество Господа нашего Iисyca Христа. Морозъ. ВсЪ ходятъ съ утра. И въ переулкахъ видно много людей, высказывающихъ благопожеланія и лобызающихъ другъ друга. Наши 6 телеграммъ, которыхъ отправить администрація нехотЪла и возвратила и изъ-за которыхъ полковникъ еще злился, что въ нихъ ложь подана — днесь отправлены. Солдатъ - чиновникъ самъ заявилъ намъ, что телеграммы днесь могутъ отойти. Мы обрадовались. Въ телеграммахъ мы просимъ, чтобы насъ пустили на свободу. Въ телеграмЪ къ императору заключается просьба, чтобы издалъ аболицію для тЪхъ, которые обвинены. Слава ТебЪ, Господи, день Рождества Христова для насъ поистинЪ радостенъ!

Еще одно: Днесь по телефону спрашивалъ генералъ Курыловичъ изъ ВЪны нашу команду, здоровъ ли здЪсь его братъ Никифоръ. Самъ полковникъ Штадлеръ прибЪжалъ въ 30-ый баракъ къ Никифору посмотрЪть, здоровъ ли онъ. Знаменательно въ этомъ случаЪ то, что генералъ до сихъ поръ не желалъ признаваться къ родству и не помогъ Никифору, несмотря на его постоянныя мольбы, вырваться изъ Талергофа. Ажъ днесь все таки вспомнилъ.

Отслужили обЪдницу. Хоръ пЪлъ.

ПослЪ обЪда купилъ я 3 булки (Milchbrot) и апельсиновъ и пошелъ въ 17-ый баракъ, занести заключеннымъ тамъ моимъ прихожанамъ, „коляду". Увы! тамъ караульный солдатъ встрЪтилъ меня своимъ громко рЪзкимъ: zuruck!(назадъ), ибо баракъ попалъ въ число изолованныхъ. Яблуки принесъ и отнесъ 2 изъ нихъ Янку, одну же самъ съЪлъ съ кофе.

Д-ръ Могильницкій сказалъ мнЪ, что Василь въ жару — быть можетъ у него тифъ.

Вечеромъ опять огласили фамиліи около 60 освобожденныхъ, преимущественно крестьянъ.

8. янв. — Соборъ Пресв. Богородицы, св. Іосифъ. Вчера вечеромъ высказали мы благожеланія нашимъ товарищамь Іосифамъ. Днесь утромъ, послЪ „мированья" я высказалъ пожеланія брату. Былъ легкій морозецъ, около полудня настала оттепель и грязь будетъ до вечера. Отслужили обЪдницу до полудня.

Говорятъ будто Владиміра Курыловича пустили на свободу въ ВЪнЪ и что, быть можетъ, это обстоятельство вселило храбрость въ брата генерала спросить вчера по телефону о здоровьи Никифора. Если же Владиміра освободили, то предполагаю, что меня не будутъ вызывать во ВЪну, вЪдь же онъ тоже былъ въ СовЪтЪ. Дай это, Господи! Велій еси Господи и дивни суть дЪла Твоя и ни едино же слово довольно есть къ похваленію чудесъ Твоихъ.

Вечеромъ роздалъ о. Преличъ одежду. ВсЪ записавшіеся получили —

никому не отказано. Вышли и куріезы, такъ какъ часто низкіе ростомъ получили штаны большихъ размЪровъ, а высокіе, напротивъ, малыхъ.

9. янв — Морозъ. Холодно. Въ нашемъ баракЪ строятъ печь изъ кирпича. КачалЪ объявили, что слЪдствіе противъ него по Anzeig-y (доносу) пріостановлено, но интернированнымъ все таки остается! Люди страдаютъ все больше и больше ревматизмомъ. Мой сосЪдъ Феофилъ Костецкій стонетъ. Принимаетъ отъ времени до времени аспиринъ, который ему временно помогаетъ. Выпилъ утромъ стаканъ сливокъ (20гел).

Днесь помЪстили въ наши гангары 6 аэроплановъ для ремонта и издано распоряженіе, чтобы мы, во время ихъ полета, не выходили, a сидЪли въ баракахъ. Вечеромъ сыгралъ я партію преферанса.

10. янв. — Мороза нЪтъ, грязно. Отслужили обЪдницу. Померло 13 человЪкъ. Испугъ опять пошелъ по баракамъ. Уныніе овладЪло всЪми, тЪмъ болЪе что на дворЪ грязь — непріятно. На театрЪ военныхъ дЪйствій безъ перемЪнъ.

11. янв. — Морозъ, день ясный и пріятный. Отъ днесь начинаетъ дЪйствовать наша баня. Днесь должны идти купаться изъ VII барака, a завтра мы, лишь бы не простудиться!

Уже до полудня было свыше десятка покойниковъ. Ужасъ! Вымретъ здЪсь, на чужинЪ, русскій народъ весь, если Господь надъ нимъ не смилосердится. Нечего и думать о легитимаціи и объ освобожденіи.

Съ полудня настала оттепель, грязь, но холодно. Всякій бЪжитъ въ баракъ, a здЪсь тепло и мило, ибо здЪсь ставятъ печь изъ кирпичей. ЗамЪчательный способъ сооруженія печи безъ „Luft-овъ (отдушинъ), но y каждой печки труба. Въ печкЪ имЪется вставленный Blatt (плита), такъ что можно варить или пригрЪвать пищу. ПослЪ обЪда народъ спитъ по баракамъ. Я сплю въ брюкахъ и теплой жилеткЪ, опасаясь ночной простуды и дЪйствія ревматизма.

Въ ГрацЪ снова состоялось будто бы вЪче, на которомъ потребовали снесенія талергофскаго лагеря.

12. янв. — Д-ръ Н. ГлЪбовицкій составилъ днесь телеграммы депутатамъ Гормузаки и Крамаржу съ просьбой, чтобы они ходатайствовали по дЪлу нашихъ телеграммъ, высланныхъ 7-го января императору, нунцію и четыремъ министрамъ. НеизвЪстно, будутъ ли эти наши телеграммы приняты.

До полудня умерло 6 человЪкъ, одинъ ребенокъ. Штукатуриваніе печи днесь завершаютъ. Купанье всЪ хвалятъ. Съ нетерпЪніемъ выжидаемъ очереди.

До вечера умерли еще 5 чел.

Телеграммы къ Крамаржу и бар. Гормузаки не приняты, но въ тоже время телеграмма польскаго ксендза В. Замойскаго принята!

Въ газетахъ пишутъ, что будто „Русское Слово" писало недавно, что Россія, Франція и Сероія могли бы уже заключить миръ, такъ какъ Англія Ъздитъ на Россіи, какъ Ъздокъ на скаковой лошади.

13. янв. - Морозъ. Утро хорошее, но холодное. Я всталъ въ полов. 7 ч.

Администраціей получена телеграмма изъ ВЪны, что о. д-ръ Масцюхъ назначенъ настоятелемъ прихода въ Талергофскомъ лагерЪ. Догадались наконецъ сдЪлать это послЪ того, какъ на талергофскомъ кладбищЪ усыпаны уже 320 могилъ надъ тлЪнными останками тЪхъ нашихъ людей, которые умерли безъ исповЪди, такъ какъ не дано нашимъ священникамъ разрЪшенія на это. Кто же отвЪтитъ предъ Богомъ за души 320 покойниковъ, умершихъ безъ покаянія? A вЪдь же въ свое время, еще въ началЪ октября, обращался д-ръ о. Малинякъ къ грацкому архіепископу съ просьбой, чтобы далъ намъ, свяшенникамъ, диспензу исповЪдывать и совершать надъ больными таинство елеосвященія. Но безъ результата. Никто не откликнулся на нашу просьбу, никто изъ высшей духовкой іерархіи не пожелалъ посЪтить насъ здЪсь, выслушать наши просьбы, поинтересоваться нашимъ положеніемъ. Никто! Вотъ какъ Римъ

ведетъ себя въ такихъ случаяхъ! Одно у него на словахъ, a совершенно другое на дЪлЪ! Испытали мы это на самихъ себЪ здЪсь, въ ТалергофЪ.

Ежедневно надъ нашими бараками летаютъ аэропланы.

Вчера передалъ я брату Іосифу на карточкЪ фамиліи 6 лицъ, желающихъ получить въ новомъ баракЪ для себя отдЪльную кабину. Записаны тамъ: Я, Іосифъ, о. Діонисій КисЪлевскій, о. Потерейко, судъя Феофилъ Костецкій (одна фамилія нечет.).

Днесь заканчивается Старый Годъ. ПослЪ обЪда служится вечерня.

Вчера надъ больнымъ о. Іосифомъ Черкавскимъ, священники (оо. Процыкъ, Плешкевичъ, Ст. Крушельницкій) совершили елеосвященіе. Онъ — 75-лЪтній старикъ.

Померло 20 чел.!

14. янв.— Hoвый Годъ. Пошли пожеланія: здоровья, освобожденія и мира. Морозъ и сухо, но и стужа порядочная.

Берхтольдъ вышелъ въ отставку. Такъ какъ его считаютъ газеты сторонникомъ и виновникомъ войны то съ его уходомъ надежды на миръ больше. Его мЪсто занялъ Буріанъ.

Вечеромъ скончался о. Іосифъ Черкавскій. Панихиду отслужилъ о. Малинякъ.

15. янв. — Морозъ. Воздухъ пріятный. Собралось насъ 15 чел., сложили по 50 гел. и удалось намъ пойти въ баню, не дожидаясь, когда придетъ очередь на нашъ баракъ. Купанье всЪмъ намъ было пріятно: вымылись порядочно и стали и почувствовали себя болЪе здоровыми.

Покойниковъ было 7 чел.

16. янв. — Морозъ. ПослЪ купанья спалъ отлично. Ходятъ слухи, что будто черезъ 2 — 3 недЪли насъ освободятъ. Одинъ священникъ получилъ письмо изъ ВЪны, въ которомъ сообщается, что всЪ священники въ преклонномъ возрастЪ будутъ освобождены.

Говорили мы съ полковникомъ объ устройствЪ водосвятія въ день Богоявленія. Полковникъ отказалъ вЪжливо въ разрЪшеніи, ссылаясь на то, что теперь въ баракахъ эпидемія.

17. янв. — Морозъ. Чудный день, ясный съ самаго утра. Я гуляю съ утра и пользуюсь свЪжимъ воздухомъ. Писалъ кто-то изъ ВЪны, что о. Филясъ поЪхалъ въ Римъ будто бы въ нашемъ дЪлЪ. Вотъ и обманываемъ самихъ себя всякими слухами, вЪстями взятыми — какъ о. Евгеній Хилякъ говоритъ — aus der Bzdura (глупости) — Zeitung, редакція которой въ VI баракЪ, a отвЪтственнымъ редакторомъ о. Крушинскій.

Покойниковъ 14 чел. Скоропостижно померла жена о. Лесчеты отъ разрыва сердца. Вотъ и еще одна наша матушка почіетъ на талергофскомъ кладбищЪ. Отслуженъ акафистъ къ Покрову Пресв. Богородицы.

Говорятъ, что въ теченіи 14 дней всЪхъ насъ распустятъ. Однихъ пустятъ на волю, часть же будетъ конфинована, именно въ Грацъ тЪ, у которыхъ уже будетъ обвинительный актъ, a всЪ прочіе интернированные будутъ переведены въ иную мЪстность, куда-то 3 — 4 мили отъ Граца. Такую вЪсть получилъ судья Гисовскій отъ офицера. ВЪрно ли это? Ахъ, сколько уже подобныхъ слуховъ было!

18 янв. — Спалъ хорошо. Холодно. Всталъ рано. Канунъ Богоявленія. Въ 10 ч. отслужили царскіе часы, a затЪмъ.о. Гелитовичъ, въ сослуженіи оо. Іоанна Мащака и Сенишина, водосвятіе. Вода была въ 3 сосудахъ. Наши люди сдЪлали изъ дерева 3 трикирія, въ которые водружены были свЪчки, какія удалось достать. Водосвятіе совершено было по требнику.

Торжественно—многозначительно раздавались произносимыя священнодЪйствующими слова: "Велій еси Господи и чудни суть дЪла Твоя и ни едино же слово довольно есть къ восхваленію чудесъ Твоихъ". Да, „чудныя дЪла" это видимъ теперь!

По водосвятіи о. Гелитовичъ окропилъ баракъ и наши логовища, подавая каждому къ лобызанію крестикъ.

Вечеромъ отслужилъ катихитъ гимназіи въ ПеремышлЪ, о. Савчинъ, повечеріе великое съ литіею. Положены были просфоры (5, но меньшія чЪмъ на Рождество), вареная пшеница, вино и елей. ЗатЪмъ состоялось „мированіе".

Покрошенная просфора была роздана всЪмъ въ баракЪ. Никакого самаго скромнаго подобія вечери устроено не было. Къ вечеру получили, какъ обыкновенно, кофе.

Чеснокъ дорогъ — головка по 20 гел., правда, довольно крупная, но уже пускающая побЪги. Я Ъмъ его охотно и ежедневно: питаясь здЪсь постоянно одними и тЪми же кушаньями, организмъ требуетъ отъ времени до времени чего-то болЪе остраго, да и какъ дезинфицирующее средство чеснокъ годится.

Покойниковъ было человЪкъ 16.

Состоялось у насъ совЪщаніе о томъ, какъ намъ добиваться все таки измЪненія теперешняго нашего нестерпимаго положенія. РЪшили, чтобы Гисовскій и о. В. Красицкій поговорили съ капитаномъ Шмидтомъ „Erloser-омъ и эвентуально вручили ему письмо къ президенту министровъ съ просьбой, чтобы разъ уже наконецъ всЪхъ насъ разогнали изъ Талергофа.

ТАЛЕРГОФЪ. Санитарные офицеры-врачи въ Талергофскомъ лагерЪ.

Д-ръ Поллякъ объявилъ, что завтра пойдемъ купаться и перейдемъ затЪмъ въ баракъ № 2 (тамъ на нарахъ свЪжая солома). Братъ Іосифъ выхлопоталъ то, что онъ, я, Янко и старый Потерейко, перейдемъ въ баракъ № 30, на мЪсто семьи Проскурницкихъ, которая завтра тоже должна перейти, выкупавшись, въ новый баракъ и затЪмъ отбывъ тамъ карантинъ, выйти на свободу.

Ничего не выйдетъ на завтра. Узнали, что въ банЪ что-то испортилось и завтра купаться нельзя будеть.

19. янв. — Богоявленіе Господне. Выпаль снЪжокъ и примерзъ. Воздухъ чистъ.Капитанъ Шмидтъ уЪхалъ утромъ рано (такъ дЪло съ нашей депутаціей не наладилось).

Узнаемъ, что вчера вечеромъ арестовали изъ русскихъ военноплЪнныхъ одного вольноопредЪляющагося, весьма симпатичнаго юношу (нЪмцы говорятъ)

и нашего фельдфебеля, подозрЪвая ихъ въ шпіонствЪ.

Въ 11 ч. служитъ обЪдницу о. Ульванскій затЪмъ водосвятіе, какъ вчера.

Состоялось совЪщаніе у насъ о томъ, чтобы пойти къ полковнику по дЪлу нашето положенія, участвовали въ совЪщаніи: оо. Дыгдалевичъ, Сапрунъ, КисЪлевскій, Процыкъ.

Покойниковъ — 22 чел. Изъ нихъ на тифъ умерли немногіе, громадное большинство ихъ умерло на воспаленіе легкихъ. Въ нашемъ баракЪ боленъ уже нЪсколько дней о. Ст. Крушельницкій. Боимся, чтобы д-ръ Поллякъ не замкнулъ нашего барака. Баня будетъ приведена въ порядокъ черезъ 4 дня.

20 янв. — Морозъ на 5° Ц. Воздухъ пріятенъ. Я гуляю по цЪлымъ днямъ. Коломыецъ сказалъ мнЪ, что я навЪрно пойду въ баракъ №

30. Выяснилось, что о. Ст. Крушельницкій боленъ пятнистымъ тифомъ и что днесь будетъ переведенъ въ госпиталь Еще 3 заболЪли. Баракъ №4 замкнутъ на 3 недЪли.

Днесь покойниковъ — 26 человЪкъ!

Вчера д-ръ Поллякъ сдЪлалъ предложеніе нашимъ врачамъ (ихъ есть 6 здЪсь: Могильницкій, Галяревичъ, Войтовичъ, Доджя, Гизанскій (?) и Дорикъ), чтобы они принялись за службу здЪсь. Они поставили слЪдующія условія: суточныя 30 кронъ, столъ офицерскій въ случаЪ смерти, пенсія женЪ, какъ чиновнику 8-го ранга.

Двое врачей: Гиляревичъ и Войтовичъ изъ VI барака выпущены на свободу (хотя баракъ замкнутъ еще на 8 дней).

Курьезъ: Въ то время, какъ люди помираютъ десятками, у насъ нашихъ врачей держатъ взаперти въ баракахъ! Д-ра Могильницкаго толеруютъ (терпятъ), онъ все время какъ волъ работаетъ днемъ и ночью, но его предложеній не уважаютъ и не принимаютъ къ свЪдЪнію. Больной не получаетъ ни бульона, ни вина и пр., пока лежитъ въ баракЪ, а лежать, т. е. оставаться въ немъ вынужденъ ибо въ госпиталЪ нЪтъ мЪста. Такъ и въ нашемъ баракь лежатъ больные оо. Ст. Крушельницкій и Горчинскій и не переводятся въ госпиталь, ибо тамъ нЪтъ мЪста. ЛЪжать и значитъ распространяютъ эпидемію.

21. янв. — Появился днесь у насъ д-ръ Поллякъ, весь надушенный, съ тросточкою, но не вошелъ въ баракъ, a остановился на порогЪ и велЪлъ привести къ себЪ больного о. Горчинскаго, чтобы увидЪть пятна на его тЪлЪ и такимъ образомъ установить боленъ ли онъ пятнистымъ тифомъ Въ то время были и окна отчинены въ баракЪ. Больной, конечно, не всталъ и не пошелъ, a врачъ — пошелъ себЪ дальше.

Способныхъ людей къ работЪ согнали днесь изъ VI барака передъ баню. Тутъ держали ихъ на морозЪ (это было въ 8 ч. утра) долго партіями купали, a затЪмъ отводили въ новый баракъ. Утромъ же объявленъ былъ приказъ чтобы всЪ за исключеніемъ духовныхъ, судей и адвокатовъ выступили, и ихъ взяли на работы, a потомъ поселятъ ихъ въ особомъ баракЪ какъ работниковъ. До сихъ поръ еще не догадались, что взятые изъ однихъ бараковъ работники, будучи въ общеніи съ другими работниками изъ другихъ бараковъ, распространяютъ эпидемію по всЪмъ баракамъ. Если бы всЪ работники находились въ одномъ отдЪльномъ баракЪ, этого бы не было.

Вечеромъ забрали изъ барака больныхъ о. Ст. Крушельницкаго, о. Горчинскаго и двухъ мЪщанъ.

Покойниковъ — 24 чел.! Былъ у о. Коломыйца о. Ст. Макаръ и видЪлъ у него ту книгу усопшихъ, которую ведетъ врачъ д-ръ Поллякъ. Противъ фамиліи каждаго умершаго тамъ отмЪчены только двоякаго рода причины смерти: одна — это mаrasmus senilis (престарЪлость), другая — Herzfieber (болЪзнь сердца). И ни одного случая Flecktyphus (пятнистаго тифа)! A на дЪлЪ громадное большинство заключенныхъ гибнетъ отъ простуды и воспаленія легкихъ.

ВЪдь же мы - т. е. огромное насъ большинство, почти всЪ - проводимъ эту зиму только въ лЪтнемъ платьЪ, т. е. въ томъ самомъ, въ которомъ насъ внезапно и неожиданно арестовали

жандармы въ первыхъ дняхъ августа. Крайне мало у кого есть зимнее пальто, a только у нЪсколькихъ — на 7000 человЪкъ! - есть шуба! Какъ же не простудиться въ такомъ положеніи въ теченіе уже почти полугода!

Но „эпидемія" — это звучитъ иначе! Немедленно вводится карантинъ: Мы, изолированные совершенно не докучаемъ начальству депешами, депутаціями и просьбами. Тогда нЪтъ и частной корреспонденціи, мы отрЪзаны отъ всего свЪта и даже одни бараки отъ другихъ. Всякій баракъ отдЪльно влачитъ тяжелую жизнь изо дня на день.

Есть, однако и другая сторона медали: Mногихъ уже отпустили на свободу. Уйдутъ, такъ сократятся доходы, штаты... A эпидемія, карантинъ — такъ всЪ они сидятъ здЪсь и счетъ идетъ полный, по-прежнему.. Ахъ, придется имъ отвЪтить предъ Господомъ за жизнь столькихъ тысячъ людей!

Другіе дЪлаютъ интересы на поставкЪ сЪна, овса, хлЪба, одежды и т.д., a здЪсь устраиваютъ свои дЪлишки за счетъ жизни человЪческой !

22. янв. Ночью выпалъ снЪжокъ. Купалось насъ днесь 16 чел., но вещей не дезинфекціоновали. Завтра надЪюсь перейти въ баракъ №30.

Переведены сюда изъ гарнизона въ ГрацЪ о Дуркотъ изъ Добрусина, съ 2 сыновьями Онъ разсказываетъ, что власти арестуютъ итальянцевъ и уже ихъ 20 чел. заключили въ гарнизонЪ. Описываетъ какъ грубо съ ними обращаются, бьютъ прикладами и т. д. и вообще третируютъ ихъ почти такъ само, какъ насъ, русскихъ галичанъ. Говорятъ, что будто Италія усиленно готовится къ войнЪ съ Австро-Венгріей A мы — такъ выжидаемъ скораго мира!

Образуми, Господи, всЪхъ воюющихъ и приведи къ примиренію.

Покойниковъ 24 чел.

23. янв. — Вчера упалъ снЪжокъ. Днесь мягко и пріятно.

Мы съ утра стали переселяться въ баракъ № 30, a освобождены изъ него Свистуны, Кор... (разобратъ оконч. фамиліи невозможно) и др. и должны были послЪ купанья перенестись въ новые бараки, т. з. Freiheitsbaracken. Ho вотъ, когда уже были готовы купаться и разодЪтые выжидали своей очереди входа въ удобный моментъ въ баню, имъ было заявлено вдругъ, что они купаться не будутъ, ибо бараки для нихъ еще не готовы. Такъ они врзвратились въ свой баракъ № 30, а мы (я, Янко, старый Потерейко, вмЪстЪ съ другими) были вынуждены уже со своими узлами вернуться во свояси. Явное издЪвательство! Придется, повидимому, еще поджидать 2 — 3 дня.

Въ газетахъ значится постоянно одно и тоже: Die Lage unverandert (положеніе безъ перемЪнъ).

Франку Горянскому далъ 2 кроны, a Василю Мартынюку 2 кроны переслалъ Николкой Костевымъ изъ Рыкова, (онъ реконвалесцентъ въ 16 баракЪ).

Покойниковъ 21 чел.

24. янв. — Оттепель. Вчерашняя Tagespost звучитъ мирно: народы оживились, упованіе вступаеть въ насъ. Начальство совЪтуетъ брить бороды и усы, но не приказываетъ. Баракъ №5 предполагаютъ замкнуть, a 6-ой открыть.

Покойниковъ 19 чел.

Въ баракЪ № 15 одинъ крестянинъ съ тоски подрЪзался.

25. янв. — Мягко. СнЪгъ падаетъ все время. Днесь получилъ нашъ гал. рус. аптекарь Котлярчукъ лекарства, которыхъ дожидался полныхъ 10 дней!

Давали намъ днесь капустнякъ, всЪмъ былъ очень вкусенъ и Ъли ажъ имъ уши тряслись. Ахъ и довольны были наши крестьяне! „Дали собЪ духа".

Покойниковъ было (зачеркнуты поочередно цифры 24,30) всЪхъ 35 человЪкъ! Ужасъ!

26. янв. — Оттепель. СнЪгу упало довольно много. Предупредили насъ, что днесь должны мы перейти въ 30-ый баракъ, вдругъ же утромъ говорятъ, что нЪтъ, нечЪмъ топить и огрЪвать бани, ибо нЪтъ угля. Теперь 9 ч., но еще не купаются. Вотъ безголовье!

У насъ заболЪлъ Непотъ тифомъ. Ночью онъ все время суетился, чрезъ сонъ брюзжалъ, меня разстроилъ и я спалъ плохо. И вотъ на умЪ все время болЪзнь, боязнь передъ нею. Не дай

Господи (молюсь Богу ежедневно) тутъ умирать!

Въ 11 ч. переселился Въ баракъ № 30. Янко со своимъ отцомъ остался еще въ баракЪ 8-омъ, потому что отецъ пойдетъ въ баню, гдЪ его вещи и часть моихъ будутъ дезинфекцированы. Братъ Іосифъ естъ тоже. Въ комнатЪ № 18 встрЪтилъ о. Д. КисЪлевскаго, моего Schlafkamerad-a, и Дробота. Радуюсь, что перешелъ сюда. Есть здЪсь и нары съ сЪнникомъ и помостъ и столикъ, да и тепло. Есть и кувшинъ и умывальня и бадья. Другая жизнь. Настояшее Эльдорадо, въ сопоставленіи съ тЪмъ, что до сихъ поръ было. Не вижу уже больше истертой соломы, не чувствую, чтобы кололо въ почкахъ, возможно, что здЪсь и ревматизмъ меня оставитъ. Ъсть лаютъ здЪсь лучше, чЪмъ тамъ давали. СовсЪмъ другая обстановка. Перешли семьи Гнатышаковъ, Качмарчиковъ, Венгриновичей, Гелитовичи, ГлЪбовицкіе (отецъ и сынъ) и другіе.

По полудни забрали больного д-ра Могильницкаго въ госпиталь № 11. Вечеромъ отслужили мы молебенъ ко Пресв. БогородицЪ о дарованіи здравія нашему больному, котораго искренне всЪ жалЪемъ. Онъ человЪкъ идейный, павшій жертвой своего званія. Ни дня ни ночи не было у него свободныхъ, его друзья — это больные.

Мы постелили нашу новую постель, и уложились такимъ образомъ: отъ стЪны Іосифъ, a затЪмъ я, Дроботъ, КисЪлевскій, Янко, старый Потерейко. Пріятное чувство. Стало очевиднымъ, какъ я послЪ 5-мЪсячнаго лежанія въ проклятой берлогЪ, отвыкъ отъ обстановки домашняго устройства.

Я получилъ насморкъ. Тутъ слишкомъ тепло. Спалось хорошо, лишь электрическія лампочки свЪтятъ надъ нашей кабиной.

Покойниковъ 6 чел.

27 янв. — Спалъ хорошо, какъ если бы послЪ долгаго путешествія. Чувствую, однако, какъ будто съ моихъ ногъ испаряется сырость, какъ будто высыхаютъ онЪ теперь, набравъ въ себя за время 5 мЪсяцевъ такъ много влаги.

Проснулся бодрымъ (вчера былъ я очень утомленъ— замЪтили это мои товарищи).

На обЪдъ дали намъ капустнякъ. Всеобщее ликованіе по этому поводу. Капустнякъ и — сравнительно довольно много мяса. ЗдЪсь даютъ Ъсть лучше и больше чЪмъ въ другихъ баракахъ.

Изъ серьезнаго источника с. Ст. Яворскій принесъ намъ вЪсть, что полковника Штадлера устранили, a замЪщаетъ его пока что капитанъ Strick. Вотъ пришла наконецъ и ему крышка. Господь благъ и милостивъ и не хотЪлъ больше нашихъ скорбей, мытарствъ и страданій, a убралъ оть насъ человЪка, который отнюдь ничЪмъ не заслужилъ себЪ на нашу благодарность. Съ его именемъ связаны у насъ самыя тяжелыя воспоминанія. Мы не забудемъ его по нашему адрессу часто выкрикиваемыя ругательства: verraterische Hunde, Gesindel и разныя др. под.

Къ вечеру настала снЪговица. Въ баракЪ гамъ и гулъ, люди колятъ дрова, женщины въ корридорЪ говорятъ громко, a все это здЪсь отражается сильнымъ эхомъ, не то что въ другихъ баракахъ. Надо къ зтому привыкнутъ.

СовЪщались мы, т. е. съ оо. Венгриновичемъ, Ст. Яворскимъ, КисЪлевскимъ какъ бы намъ поговорить съ капитаномъ, не удалось ли бы какими-то способами и средствами отвернуть отъ нашего народа бЪдствіе, нужду и эпидемію. Постановлено отправить къ нему оо. В. Красицкаго, Гумецкаго и г-на Гисовскаго.

Со скуки вечеромъ мы (я, Янко, Іосифъ) играли въ преферансъ.

Покойниковъ было 21 чел.

28 янв. — СнЪгъ падалъ всю ночь. Мягко. Я спалъ лучше.

Сколько человЪкъ ежедневно умираетъ, теперь провЪрить мнЪ трудно, но говорятъ, что все же больше чЪмъ бывало по 20-е. Люди слоняются какъ сонныя мары (привидЪнія), отъ безсилья падаютъ въ снЪгъ... Никакой помощи, никакихъ лекарствъ, ни одежды, ни поддержки, a eщe солдаты гонятъ на работу уже совсЪмъ изнемогающихъ.

Вчера гналъ солдатъ полунагого крестьянина, чтобы несъ гробъ съ покойникомъ на кладбище. Крестьянинъ отказывался плачущимъ голосомь, что ему распухли ноги и боленъ, но безъ успЪха.

Отчаянное положеніе: Талергофъ превращается въ одно сплошное кладбище. Уже есть свыше 500 могилъ!

Нашъ комендантъ о. Козакъ собралъ днесь отъ каждаго изъ насъ по 20 гел. на издержки для повара и прислуги. Такой сборъ производится еженедЪльно.

ТАЛЕРГОФЪ. Санитарныя сестры у бараковъ.

Старый Потерейко сушитъ хлЪбъ, чтобы сохранить его на худшія времена. Пишутъ газеты о предстоящемъ голодЪ, a у насъ здЪсь хлЪба — о качествЪ его лучше не говорить — довольно много и народъ не хочетъ Ъсть. Много хлЪба испортилось и былъ сожженъ. Народь такъ ослабъ, что теперь и Ъсть не хочетъ.

Покойниковъ 20 чел. (въ томъ числЪ и 3 на тифъ).

Пошли мы всЪ трое: я, Янко и Іосифъ, въ баракъ-землянку. По пути слышу, кто-то умоляющимъ голосомъ проситъ: Отче духовный! отче духовный! Останавливаюсь и спрашиваю: Кто это? — КамЪнь уже померъ, — слышу вь отвЪтъ, — то я, Николай Быкъ. Ой, я хворый уже другій тыждень. Помогите мнЪ чЪмъ нибудь! — Я далъ ему 2 кроны и велЪлъ не студиться, a идти въ баракъ. Онъ въ жару и завернутый въ одЪяло стоитъ на морозЪ. У него также навЪрно уже тифъ.

ВЪсть о смерти бл. п. Каменя очень поразила меня и Янка. Ахъ, Господи, помоги выдержать это испытаніе и живымъ вернуться на родину!

29. и 30 янв. — КрЪпкій морозъ. Людей по баракамъ пронялъ онъ очень чувствительно. Намъ живется сравнительно хорошо. Новостей никакихъ.

Вечерня отслужена въ корридорЪ.

Д ръ Н. П. ГлЪбовицкій сталъ преподавать русскій литературный языкъ и исторію русской литературы въ нашей кабинЪ.

Покойниковъ днесь 20 чел.

31. янв. — Днесь морозъ еще крЪпче вчерашняго. Люди трясутся и звонятъ зубами отъ стужи. Въ баракЪ

было всего + 4° С. Недостатокъ топлива. Въ 1-омъ карантинномъ баракЪ новые заболЪвшіе. Карантинъ для освобожденныхъ установленъ на 21 день.

На обЪдъ капустнякъ, чрезвычайно вкусный.

Покойниковъ 24 чел.