В Украине гарантируется свободное развитие, использование и защита русского, других языков национальных меньшинств Украины.
(Конституция Украины, ст. 10, часть 3)

Язык и право,
или почему украинизация - незаконна

1. Что гласит Конституция?

После принятия новой украинской Конституции то ли само собой сложилось, то ли искусственно было сформировано в обществе мнение о том, что в статусе языков, на которых говорит население Украины, должны произойти некие кардинальные и необратимые перемены.

“Ну вот, - радостно потирают руки националисты, - В Конституции записано что украинский язык - государственный? Записано. А потому, дорогие сограждане, извольте немедленно перейти на держмову. Все школы должны быть украинскими, все вузы - украинскими, все газеты, журналы, телепередачи, все официальные документы, все заявления, справки, отчеты, рапорты и пр. - все должно быть на украинском”.

“Ну вот, - уныло говорят “дорогие сограждане”, - дождались.” И понуро бредут проторенным шляхом на кухню, дабы выразить там свое недоумение и излить там же свое негодование.

“Ну вот, - разводя руками, говорит высокое начальство областей и городов Восточной Украины, - что мы можем сделать? Конституция-с, понимаете”. И при этом бормочут недавно усвоенные мудреные слова “правовое поле”, “конституционный порядок” и т. п. Мол, рады были бы вашему горю, дорогие сограждане, помочь, но dura lex, знаете ли, суровый закон... И умывают руки.

Мы, конечно же, не возражаем ни против правового поля, ни против конституционного порядка, ни против “сурового закона”. Но, согласитесь, этот закон сперва нужно хотя бы прочитать, а уж потом вздыхать на предмет его суровости.

Ведь в тексте статьи 10 Конституции Украины нет даже намека на все то, о чем мечтает процитированный нами средний националист.

Да, государственным на Украине признан лишь один язык - украинский. Причем “государство обеспечивает всестороннее развитие и функционирование украинского языка во всех сферах общественной жизни на всей территории Украины”.

Но разве это означает повальное закрытие русских школ и вузов, русскоязычных газет и телестудий? Где-нибудь в тексте этой статьи значится, что “всесторонне развивать” украинский язык надлежит исключительно за счет ущемления других языков?

Нет, часть 3 статьи 10 Конституции гарантирует русскому в первую очередь языку “свободное развитие, использование и защиту”. Кроме того есть запись о том, что “государство способствует изучению языков международного общения”. Напомним, что в этом плане за русским языком значится самый высокий на данный момент статус в мире - одного из шести рабочих языков ООН.

Так что в отношении языков ничего кардинального с принятием Конституции не произошло. А конкретные детали применения языков на Украине, согласно той же статье Конституции, “определяется законом”.

2. Единственный закон.

Закон о языках на Украине пока что один. Принят он был еще 28 октября 1989 года, и именно с того времени на Украине государственным признан один язык - украинский. До той пресловутой даты государственного языка на Украине, как и в целом в СССР, официально не существовало.

Этот закон, наверное, самый странный из всех украинских законов. О не говорят больше, чем о любом другом законе, но, пожалуй, меньше чем любой другой закон его знают.

Как только его не обзывают порой те, кто с высоких трибун призывают нас его строго соблюдать. Его называют “Законом об украинском языке”, “Законом о государственном языке”, “Законом о государственном украинском языке” и т. п. Спрашивается, читали ли самые ревностные блюстители этого закона сам закон, если мало кто знает из них, как он в точности называется?

А называется он “Закон о языках в Украинской ССР”. С момента принятия он не изменялся (в том числе не менялось и название), но официально он действует, и нарушать его никто не имеет права.

Между тем нарушается он сплошь и рядом.

Наш бюрократ вообще привык к положению, при котором он стремится блюсти не сам закон (который он чаще всего просто не в состоянии постичь) и даже не ведомственные инструкции, которыми неизбежно обрастает каждый закон. Нет, наш бюрократ чаще всего стоит на страже некоего сформированного “наверху”, вне стен парламента, и тщательно взлелеянного начальством общего представления о Законе. То есть для украинского бюрократа Закон - не написанный и опубликованный документ. Это смесь из того, что написано в инструкциях, того, что услышано на совещаниях, и того, что высказано начальством в неформальной обстановке.

Давайте проследим, как трансформируются при постепенном спуске вниз по бюрократической лестнице положения Закона о языках.

Статья 25 заявляет, что “свободный выбор языка обучения детей является неотъемлемым правом граждан” Украины.

В 1991 году на основе Закона о языках было разработано соответствующее постановление Совета Министров УССР “О государственной программе развития украинского языка и других национальных языков в Украинской ССР на период до 2000 года”. Принятый во исполнение правительственного постановления комплексный план Министерства народного образования УССР несколько видоизменил положение о том, кто определяет язык обучения в школах: “В соответствии с национальным составом и нуждами населения завершить формирование сети общеобразовательных школ, дошкольных и внешкольных учреждений”. То есть еще предполагалось спрашивать население на предмет того, какие школы ему, населению, нужны. Хотя, в отличие от текста Закона о языках уже появился пункт, не зависящий от мнения родителей - национальный состав населения.

В 1992 году Минобраз Украины продолжил “творчески развивать” Закон о языках. Был издан приказ, согласно которому требовалось создать “такую сеть первых классов... которая бы наиболее полно соответствовала национальному составу населения каждого региона и запросам Украинского Государства”.

Итак, за каких-то три года украинские родители были полностью исключены из процесса определения языка обучения в школах, хотя сам Закон, дающий им на это право, не менялся. Зато появились совершенно трудно вообразимые “запросы Украинского Государства”. В самом деле, если попран Закон, принимаемый единственным легитимным собранием представителей народа, то кто будет определять, каковы они, “запросы государства”? На этот вопрос ответить трудно.

Однако легко вообразить себе, в каком виде волна бюрократического видоизменения Закона о языках докатится до самого низа. Вот откуда проистекают требования повального закрытия русских школ и истерические крики о поголовном переходе на украинский язык во всех сферах жизни общества. Это меньше всего продиктовано волей Закона.

Зато это очень удобно. Киевские “верхи” божатся перед залетными западными комиссарами, что у них - “самый прогрессивный в мире Закон о языках” и с удовольствием предъявляют им этот закон для освидетельствования. Комиссары с удовлетворением покидают Киев.

А внизу творится беспредел. Но так глубоко в недра украинского общества западные контролеры не погружаются. А порой и не хотят. Особенно, если это представители галицкой диаспоры.

3. А что значится в “dura lex”?

Мы не станем утверждать, что украинский Закон о языках - самый прогрессивный на свете. Есть вещи, которые западному контролеру просто непонятны. Например, ему трудно поверить, что миллионы этнических украинцев родным для себя языком считают русский. Потому они и не замечают полного отсутствия в тексте закона этих людей. И хотя только в одной Донецкой области русскоязычных украинцев - один миллион человек, их языковые предпочтения и интересы совершенно украинским государством игнорируются, а сам факт их существования - не признается.

Тем не менее, Закон о языках содержит целый ряд положений, которые необходимо знать, широко пропагандировать и всячески защищать.

Далеко не каждый в курсе, например, что

- языками межнационального общения на Украине считаются, как значится буквально в статье 4, “украинский, русский и другие языки”;

- граждане Украины могут обращаться в государственные органы, учреждения и организации на “русском языке или языке, приемлемом для сторон” , никто не вправе отказаться принять заявление гражданина, написанное по-русски, а сам гражданин имеет право потребовать от государственного органа выдать ему ответ “в переводе на русский язык”, - утверждает статья 5 (а потому, заметим, требования заполнять исключительно по-украински заявления, например, о потери паспорта и т.д. - незаконно, хотя сталкиваемся мы с этим постоянно);

- должностные лица государственных органов должны владеть украинским и русским языками (статья 6);

- акты высших органов государственной власти и управления Украины должны публиковаться на украинском и русском языках (статья 10);

- техническая и проектная документация на Украине изготовляется на украинском или русском языках (статья 13);

- почтово-телеграфная корреспонденция для пересылки в пределах Украины как от граждан, так и от государственных органов принимается на украинском или русском языках, для чего почта и телеграф должны обеспечиваться конвертами, открытками, бланками и т. п. на украинском и русском языках (статья 34).

Обо всем этом практически полностью забыто.

Недавно сотрудники Донецкой городской телефонной сети сообщили нам, что подготовлен приказ о переходе в течение года их службы исключительно на украинский язык. Дескать, телефонисты должны будут отвечать на звонки только на держмове. Пока трудно сказать, так это или нет, но можно наверняка утверждать, что такое требование (и аналогичные ему приказы в других сферах обслуживания) противоречит статье 17 Закона о языках, где четко указано: на Украине “во всех сферах обслуживания граждан употребляется украинский или другой язык, приемлемый для сторон”.

4. Языковое “творчество” Минобраза.

Пионером в области ужесточения языкового режима на Украине выступило образование. Причем, свое “законотворчество” в обход Верховной Рады Минобраз и не думал скрывать. Потому мы можем взять отдельные их инструкции и приказы и показать, что должностные лица Минобраза откровенно нарушали закон.

Приснопамятный приказ Минобраза № 123 от 7 сентября 1992 года, например, предписывает “изыскать средства из местных ресурсов для морального и материального поощрения работников образования, которые переходят на преподавание на государственном языке”. При этом совершенно забывается, что в Законе о языках ничего подобного нет. Напротив, статья 8 заявляет: “Любые привилегии или ограничения прав лица по языковому признаку, языковая дискриминация недопустимы”.

Письмо № 1/9-11 от 28 января 1993 года, подписанное наиболее одиозным украинизатором, тогдашним первым замминистра образования Анатолием Погрибным, официально переводило русский язык в разряд зарубежных языков, тем самым позволяя школам вместо него изучать другие иностранные языки. Если в предыдущем примере еще можно было как-то ссылаться на разные толкования закона, то в последнем случае пан Погрибный просто пренебрег требованием статьи 27: “Изучение во всех общеобразовательных школах украинского и русского языков является обязательным” (действие статьи фактически на Украине прекращено, что совершенно незаконно).

И наконец, еще один пример. Сейчас любой соискатель кандидатской или докторской степени с Восточной Украины тратит немало сил, чтобы перевести свою диссертацию на украинский язык. Якобы, таково требование Высшей аттестационной комиссии. Но почему, спрашивается, выдвигают такие требования? Статья 30 Закона о языках недвусмысленно разрешает “результаты научно-исследовательских работ” оформлять “на украинском или русском языках”. Но, можно утверждать смело, никто из будущих докторов и кандидатов до сих пор за свои права не вступился. Это на Украине равнозначно тому, чтобы против ветра плевать - себе дороже выйдет. Как минимум останешься без степени.

5. Особый статус.

В Законе о языках есть любопытная и спорная 3-я статья. Ее часть 2 выделяет особые территории (города, районы, сельские и поселковые Советы, сельские населенные пункты, их совокупность), в которых большинство граждан составляют неукраинцы. Так вот, в этих местах в работе государственных и общественных органов, предприятий, учреждений, организаций для русского или любого другого языка, на котором говорит большинство населения, предусмотрены гораздо более широкие возможности.

Вокруг статьи 3 Закона о языках было много споров. Идут они и до сих пор. Например, можно ли считать и область - “совокупностью” всех этих “особых” городов, районов, поселков и т.д.?

Националисты в Верховной Раде в 1989-ом, соглашаясь с этой статьей, скорее всего, просто не знали истинного положения дел на Восточной Украине. Судя по некоторым их высказываниям, можно сделать вывод, что они думают, будто таких “особых” мест на Украине просто нет.

Действительно, городов и районов, в которых большинство составляют неукраинцы, не так уж много. Декларация прав национальностей Украины, поспешно принятая 1 ноября 1991 года в преддверие референдума о независимости для того, чтобы “успокоить” русское население, значительно расширяет число таких “особых” мест. Об этой Декларации, правда, совершенно забыли, хотя и ее действие не отменено. Теперь националисты как за соломинку хватаются за требование к “особым” местам относить лишь те города, районы, поселки и др., в которых неукраинцев не менее 50% населения.

Мало кто знает, что один из крупнейших городов на Украине Донецк, например, (весьма показательный случай) - вне всяких споров. Он предельно четко соответствует статье 3 Закона о языках.

Согласно переписи 1989 года (а именно она, по молчаливому согласию сторон, признается пока основой для подсчетов), в Донецке 53,3% русских, 39,8% украинцев, 1,84% белорусов, 1,57% евреев, 0,9% греков, 0,6% татар. При этом 80,2% горожан родным языком считают русский.

И следовательно, в Донецке:

- языком работы, делопроизводства, документации государственных органов, учреждений, предприятий, организаций наряду с украинским может быть и русский язык (статья 11 Закона о языках);

- языком сессий, конференций, пленумов, заседаний, собраний, совещаний и т.д. наряду с украинским может быть и русский язык или вообще язык, определенный участниками этих мероприятий (статья 15);

- судопроизводство и нотариальное делопроизводство может вестись на русском языке (статьи 18 и 20).

Детские сады, школы, училища, техникумы, вузы в Донецке могут совершенно на законных основаниях преподавать как на украинском, так и на русском языках (глава 3 Закона о языках). Абсолютно никто и ничто не может заставить, игнорируя волю учеников, их родителей, студентов, переводить обучение в этих заведениях на другой язык.

Все это положения закона могут быть бесспорно применены и к другим городам, селам и поселкам.

И немного о пресссе. Статья 9 Закона Украины о телевидении и радиовещании в таких “особых” городах, как Донецк позволяет телерадиорганизациям вести вещание на русском языке.

А статьи 4 и 12 Закона Украины о прессе утверждают, что язык печатных органов массовой информации на всей территории Украины может быть вообще какой угодно, и определяется он учредителем издания.

Таковы положения законодательства Украины о языках, соблюдения которых от нас усиленно требуют националисты, заезжие ревизоры из “центра”, всевозможные комитеты и множащиеся с каждым днем комиссии. Хотелось бы, правда, прежде чем начались репрессии и преследования на этой почве, чтобы сами “карательные органы” ознакомились бы с требованиями Закона, чтобы одни в припадке ярости не брызгали бы слюной, а другие не разводили бы беспомощно руками.

Дмитрий КОРНИЛОВ