Конечно, чем сильнее раскручивается центростремительный процесс, тем больше бьются в истерике те, кто хотел бы его остановить. Существует три типа противников интеграции.

Есть те, кто уже успел приспособиться к ситуации - к границам и кордонам, кто не упускает шанса нажиться на всенародной беде, на разрыве семейных уз, на разнице курсов валют, на расхождениях в законодательстве. Помимо огромной армии ярых приверженцев самостийности “по должности”, начиная с послов, консулов, министров и кончая таможенниками и менялами, есть еще масса некогда провинциальных, заштатных секретарей райкомов, историков КПСС, “научных коммунистов” и марксистско-ленинских философов, которые волею судьбы в один прекрасный (для них) миг превратились в “ведущих политологов и политиков”. Понятное дело, они панически боятся, что в другой миг они могут лишиться званий и постов, содержащихся на народные деньги, их перестанут обхаживать иностранные корреспонденты, их перестанут приглашать “с лекциями” за кордон. Кое-кто из них достаточно откровенен и циничен настолько, чтобы не скрывать в частных беседах истинные причины своего самостийничества, исчисляемые в долларах и марках. С этими, как их называли Иван Франко и Леся Украинка, “патентованными патриотами”, самостийниками по должности, нет смысла спорить, их двуличие и своекорыстие можно лишь разоблачать.

Но есть и две другие категории противников интеграции. Одни свято верят официальной пропаганде и националистическим агиткам. Они убеждены в том, что “в империи жилось хуже”. Напрасно думают слишком горячие сторонники Союза, что таких людей мало. Их очень много. И каждый день сонм патентованных патриотов из телерадио и прессы трудится, не покладая рук, отрабатывая зарплату, только чтобы поддерживать на должном уровне неверие в Союз. Однако переубедить их вполне возможно.

Другие не воспринимают никаких аргументов. С младых ногтей они усвоили лишь одно: даже, если будет неоспоримо доказано (а действительность убеждает в этом сейчас каждый день), что союз Украины и России взаимовыгоден, все равно они согласны быть голодными, но самостийными. Твердость веры этих людей можно уважать, но их ненависть ко всему русскому настолько велика, что здесь бесполезны любые дискуссии. Их идеологии, идеологии самостийничества, можно противопоставить лишь другую идеологию, идеологию воссоединения. Что она из себя представляет?

Этот вопрос уже давно задан. Происшедшее в Москве с перерывом в две декабрьские недели два конгресса - более “красных” и более “розовых” сил, выступающих за реинтеграцию, показали, что разные их участники видят по-разному сам процесс воссоединения. Мало того. складывается даже впечатление, что сторонники разных путей восстановления единства обращают копья не против всякого рода самостийников, а друг против друга.

На конгрессе народов СССР сопредседатель Комитета народов СССР А. Мельников заявил, что объединительные процессы все равно идут, но какие? Он обратил внимание делегатов на то, что главы республик обсуждают проблемы совместных инвестиций, антимонопольной политики, межхозяйственной кооперации, то есть, как многозначительно выразился докладчик. проблемы “капиталистической интеграции”. А такая интеграция докладчику не нужна. Категорически отверг мыль о какой-либо иной интеграции, кроме социалистической, и другой известный участник Конгресса - Егор Лигачев.

Итак, практически никто не оспаривает самой идеи интеграции. Необходимость объединения с кем-то понимают даже самостийники. кто-то лихорадочно мечется в поисках мифического Межморья, Балто-Черноморского Содружества. Кто-то из кожи вон лезет, чтобы протиснуться в Европейское Сообщество или обрести спокойствие под крылом НАТО. Большинство же убеждено, что естественнее и надежнее пути, чем восстановление связей в рамках разрушенного Союза, просто нет.

Однако многими этот путь воспринимается исключительно как проявление коммунистической или социалистической идеи. Но возможен ли такой путь?

Отметим сразу, что таким образом “левые” противопоставляют себя не только самостийникам, но и многим сторонникам восстановления единства. Тем, которые, в отличие от “левых” полагают, что о том, какой должна быть роль государства в управлении экономикой, каким будет соотношение производительных сил и средств производства, какой - система перераспределения ценностей и прочие увлекательные, по мнению “левых”, вопросы можно будет рассмотреть позже, в рамках уже единого государства. А уж вопрос о том, какая из политических сил будет править в едином государстве, должно определяться всенародными выборами каждый раз через конкретный промежуток времени. Может быть, Великобритания и не разваливается на части потому, что ее жители имеют возможность выбора: в 1945, 1964 и 1974 годах они выбирали социалистов из Лейбористской партии и имели возможность строить свой собственный социализм. Может быть, Шотландия и Уэльс уже давно откололись, если бы британцы не имели возможность время от времени корректировать государственный курс?

Так что у коммунистов и социалистов всегда остается возможность доказывать в ходе всенародных демократических выборов преимущество собственных взглядов без того, чтобы делать свои взгляды непременным условием существования государства. Мол, не будет социализма, не надо нам и Союза.

А ведь такое чаще всего приходится действительно слышать от вождей “левого” движения. В программах и планах их партий воссоединение отнюдь не значится в качестве первоочередных задач. Например, в предвыборных программах таких депутатов-коммунистов от Донбасса, как Людмила Пасечная (Константиновка) или Борис Кожевников (Куйбышевский район Донецка) напрочь отсутствует соответствующий пункт.

Иной раз кажется, что слова о воссоединении братских народов, о воссоздании Союза для современных украинских “левых” партий - не более, чем лампочки в павловских опытах. Бросил в толпу модный лозунг - лампочка зажглась. Народ “выделил слюну” - отреагировал. Теперь под это дело можно говорить все что угодно, в том числе и оправдывать предательскую позицию “левых” в отношении Крыма или регионального бюджета. После того, как зажглась соответствующая лампочка, народ все переварит. Не этим ли объясняется чрезвычайно холодное отношение верхушки КПУ и СПУ к кампании по сбору подписей за Союз по формуле “четыре плюс все”, инициированном ГКУ?

Представитель другой “левацкой” группировки, известный под названием “Одесской КПУ”, созданной в феврале 1993 г. на митинге в Одессе, когда ему попытались объяснить, что обычно люди вначале строят дом, а уж потом начинают спорить, в какой комнате поставить диван, стал пламенно и с подкупающей искренностью убеждать собеседников, что “нельзя строить дом, не зная заранее расположения мебели”.К счастью, таких ортодоксов, готовых сотрудничать и с бандеровцами, среди “левых” немного. Но они есть. Они наотрез оказываются слушать о воссоединении с Россией (“Как же, там ведь Ельцин!”) и даже, бывает, поддерживают идею об отключении “Останкино”, поскольку это телевидение, по их мнению, слишком “буржуазное”.

Справедливости ради, следует отметить, что и среди противоположной части сторонников интеграции есть люди, не допускающие даже мысли о возможном союзе с “красными” по вопросу о воссоединении. Мол, “они нас потом загонят в овраг и перестреляют, как махновцев”. Прискорбно. но существует и такая точка зрения, хотя, надо признаться, исторические примеры свидетельствуют в пользу этих сомнений. Впрочем. вредна любая ортодоксия.

Также нелишне будет напомнить и то, что “левые” уже принесли 24 августа 1991 г. единое государство в жертву своим идейным принципам. Ни для кого сейчас не секрет, что Акт о независимости был принят не только, чтобы сделать подарок ко дню рождения Левка Лукьяненко. За этот Акт голосовало подавляющее большинство депутатов-коммунистов, тогда как многие из их оппонентов (включая Вячеслава Чорновила) воздержались или вовсе не голосовали. Речь не о тех партфункционерах, которые перетрусили за свои кресла, а о тех убежденных марксистах, которые хотели ценой развала страны сохранить социализм хотя бы в отдельно взятой Украине.

Прежде всего это относится к нынешнему руководству Украины социалистической партии Украины. Сейчас просто бессмысленно отрицать, что лидеры этой партии играли не самую последнюю роль в развале Союза.

“Это проблема: Украина и Союз. Тенденция к суверенной Украине нами определена. Отступления здесь не будет... Мы стремимся к суверенности и будем ее иметь”. Это не Чорновил, и не Лукьяненко. Нет, это нынешний глава Верховной Рады и лидер социалистов Александр Мороз в мае 1991 года. Цитата заимствована из выступления Мороза в качестве тогдашнего лидера большинства Рады того самого состава, который принял и Декларацию о суверенитете, и провозгласил независимость Украины.

В принципе, социалисты и сейчас не будут отрекаться от тех заявлений своего лидера, они всегда подчеркивали свою приверженность более чем сомнительному лозунгу “суверенная но... в составе Союза”. В лучшем случае они станут сетовать на то, что не совсем просчитали последствия и пр.

Хотя вот, к примеру, заявление Григория Самойлика, руководителя первой ячейки Соцпартии в Донецке в сентябре 1991 г., а ныне секретаря обкома СПУ и референта народного депутата Сергея Кияшко, сделанное им 26 сентября 1991 г.: “Надеюсь, что 1 декабря 1991 года мудрый украинский народ выскажется за независимую Украину”. Он, правда, добавил: “В составе обновленного Союза на федеративной, конфедеративной или только экономической основе”. Помилуйте, но ведь это был уже сентябрь, текст вопроса референдума уже был хорошо известен. В нем и не думали спрашивать мнение народа о Союзе. Сколько людей было обмануто подобными заявлениями! Они честно оправдали надежды пана Самойлика и “мудро” проголосовали “за независимую Украину”. А потом, бросив бюллетень в урну, недоуменно оглядывались, а где бы теперь поставить свою подпись “за обновленный Союз на любой основе”.

Уже тогда было ясно, что выдвинутый коммунистами, ставшими социалистами, лозунг “суверенная, но в составе...” был обманом, притягательной наживкой. Было очевидно, что воплощать в жизнь Киев намерен лишь первую часть этой формулировки. Что и случилось.

Было бы наивно предполагать, что кто-либо из соучастников Великого Обмана 1991 г., которые в благодарность получили высокие посты, станут теперь бороться за воссоединение разваленного ими единого государства.

Существуют ли уже разработанные теории единства, которые могли бы служить идеологической основой грядущего воссоединения?

Всем нам хорошо известна коммунистическая концепция о “новой исторической, социальной и интернациональной общности людей”, именуемой “советским народом”. Эта идея относительно нова - она была сформулирована 24-м съездом КПСС в 1971 г. Исходя из этой концепции, возрождать следует непременно СССР, а мы все - “советские люди”.

Концепция триединства русского народа гораздо древнее. Она предполагает, что великороссы, малороссы и белорусы - суть три части одного народа, создавшего единое великое государство. Согласно этой концепции, все мы, соответственно, - русские люди, а воссоздавать следует только Россию, или даже Российскую империю.

Концепция евразийства была сформулирована в 20-е годы нашего столетия и явилась “белогвардейским” аналогом будущей версии “советского народа”, своеобразным ответом российской эмиграции на революцию. Среди основателей евразийства - филолог и культуролог Николай Трубецкой, историк Георгий Вернадский, географ Петр Савицкий, искусствовед Петр Сувчинский, философ Лев Карсавин и другие. Они полагали, что существует некая, совершенно самобытная этническая общность - Евразия, объединяющая европейские и азиатские элементы и предполагающая особый исторический путь России. согласно этой концепции, мы - евразийцы, строить нам предстоит, скажем, Евразийский союз или нечто в этом же роде.

Одни обвиняют евразийцев в отсутствии русского патриотизма, в том, что в их учении растворяется, исчезает и Россия, и русский народ. Другие, наоборот, не могут простить евразийцам чрезмерного, по их мнению, русского национализма и даже обвиняют евразийцев в родстве с фашизмом. Вместе с тем. то, что интерес к евразийству в последнее время резко возрастает, видно хотя бы из огромной популярности теории Льво Гумилева, весьма близкого к евразийству.

Помимо этих основных концепций воссоединения существует масса всевозможных их модификаций и комбинаций. Кто-то настаивает на том, что в основе нового единого государства должно лежать единство в православной вере. Другие изобретают собственные концепции с любопытными названиями. Эдуард Лимонов, например, предложил термин “советский национализм”, а герой аксеновского романа “Остров Крым” Лучников вынашивал т. н. “Идею общей судьбы”.

Предсказать сейчас точно что случится невозможно. Но ясно, что какую-нибудь концепцию следует или создавать или воссоздавать вновь.

И всем тем. кто искренне надеется на скорейшее разрешение этого вопроса - по-боевому, лихим кавалерийским наскоком, с помощью одного референдума или простого голосования в каком-либо органе, хотелось бы напомнить: прежде чем идея украинской самостийности нашла свое воплощение в независимом украинском государстве, прежде чем “научный украинский национализм” стал по сути господствующей идеологией, его даже предлагалось преподавать в вузах, - М. Грушевскому понадобилось создать “самостийную историю”, С. Рудницкому - “самостийную географию”, О. Огоновскому - историю “самостийной литературы”, И. Огиенко - историю “самостийной культуры” и т. д. То есть десятки и сотни людей трудились над тем, что впоследствии создало корпус фундаментальных основ самостийнической идеологии. Многие не увидели и даже не имели надежды увидеть когда-либо плоды своего труда.

И все это полтораста лет тому назад практически начиналось с нуля. Ибо до сих пор, несмотря на повторяемую постоянно сказку о “тысячелетней борьбе украинского народа за самостийность”, ни один самостийник не в состоянии внятно объяснить почему классик украинской литературы в Малороссии Тарас Шевченко свои самые сокровенные мысли в личном дневнике записывал на самом что ни на есть великорусском языке, а зачинатель украинской литературы в Галичине Маркиан Шашкевич личные письма матери, брату и жене писал по-польски. Когда Шашкевич с товарищами в 1834 г. попытались издать первую украинскую книгу в Галичине (альманах “Зоря”), во всем Львове (!) не нашлось ни одного цензора, понимавшего по-украински.

Прежде чем самостийники 90-х годов нашего столетия удобно уселись в парламентских и министерских креслах, въехали в посольские апартаменты и уютно расположились в престижных пансионатах, Тарасу Шевченко пришлось десять лет тянуть солдатскую лямку в выжженных солнцем приаральских степях, а Маркиан Шашкевич, умерший в 32 года, всю жизнь нуждался так, что даже просил мать выслать жившему с ним маленькому братишке какие-нибудь сапоги, чтобы тот мог ходить в школу. Когда Шашкевич закладывал краеугольный камень в здание будущей самостийности, мог ли он хотя бы предугадать сегодняшние успехи своих наследников (другое дело - одобрил бы он их, ведь, будучи австрийским подданным, Шашкевич никогда не был врагом России)? После его смерти не осталось даже портрета национального героя, а то, что нам сейчас известно. как портрет Шашкевича, рисовалось по воспоминаниям его друга и фотографии его сына.

Мне могут возразить, что теме единства восточных славян посвящены сотни трудов выдающихся историков, филологов, политологов, публицистов, не в пример самостийникам, более талантливых? Но, во-первых, их все равно следует собрать воедино, обобщить и осмыслить. А во-вторых, стали ли они составной частью политической культуры нашего народа, насколько основательно впиталась “идея общей судьбы” в кровь единокровных братьев?

Иначе говоря, за что прежде всего умирали наши прадеды в первой мировой? За веру? За царя? Или за Отечество? За что, в конце концов, гибли наши деды во второй мировой? За Родину или за Сталина? Можно. конечно, предположить, что они не отделяли эти понятия друг от друга. Но стоит ли тогда удивляться, что погубив царя, погубили и Отечество; осудив Сталина, осудили и Родину? Не секрет, что до сих пор для многих наших земляков, даже (и прежде всего) весьма образованных, общерусская идея прочно ассоциировалась с “проклятым тоталитарным прошлым”,и потому бороться “за Союз” вроде как даже неприлично.

Идея общей судьбы, идея единой Родины не должна быть увязана ни с какой прочей идеологией, коммунистической, националистической или либеральной. Эта идея может быть только частью свободного сознания свободной личности. В этом я расхожусь с любым национализмом. Преданность гражданина своему Отечеству имеет смысл лишь тогда, когда она не продиктована верностью какому-нибудь герою, вождю, лидеру, кумиру, царю-батюшке, генсеку или, например, особо избранной касте “рыцарей”, как предлагал отец украинского радикального национализма Дмитро Донцов.

Но эта идея должна быть сформулирована и разработана.

Не потому ли столь безучастно взирали граждане великой страны на гибель своего Отечества в 1991 г., не потому ли “дело развала” живет и побеждает на всем пространстве некогда единой Родины, не в том ли ответ на самую парадоксальную загадку современности: как при полном несогласии с этим большинства жителей Украины здесь все же правит бал самостийничество, что сторонники единства лишены четко определенной идеи, ясного и понятного лозунга?

Год назад, в одной из областей кандидаты в депутаты от Конгресса украинских националистов поклялись в случае избрания быть верными идее Соборной Самостийной Украины. Этой короткой формуле, - выработанной и выстраданной в течение полутора столетий несколькими поколениями немногочисленных, но организованных и спаянных самостийников, - могут ли что-либо противопоставить их оппоненты, которых, конечно, больше? Чему могли бы поклясться они? Если сторонники Советского союза готовы перегрызть глотку адептам российской империи, а те, в свою очередь, с подозрением взирают на апологетов Евразийского Содружества?

Несколько лет тому назад, занимаясь исторической картографией, я с интересом читал статьи крупнейшего украинского специалиста в этой области Ярослава Дашкевича. когда на горизонте замаячила незалежность, я стал замечать это же имя в ряду ярых приверженцев независимой Украины. Первое впечатление было весьма традиционным - брезгливость. Все-таки профессор, наверняка, думал я, был все прежние годы исправным коммунистом и интернационалистом. Согласитесь, такая метаморфоза для Украины - явление вполне естественное.

Но в случае с Дашкевичем все оказалось иначе. Его отец, Роман Дашкевич, был генералом-хорунжим армии Украинской народной республики (УНР), одним из основателей ОУН. А мать, Олена Степанив, была таким фанатиком украинской идеи, что стала солдатом, воевала, дослужилась до чина хорунжего, была адъютантом одного из командиров Украинской Галицкой армии. Сам Ярослав Дашкевич много лет провел в сталинских лагерях.

Много ли таких “потомственных” патриотов, с молоком матери впитавших такую преданность родине, среди оппонентов семьи Дашкевичей? Можно смело ответить: нет. Иначе не случилось бы с нашей Родиной то, что случилось четыре года тому назад.

Остается лишь надеяться, что патриотам единого Отечества не придется ждать, пока их ряды пополнятся “девчатами-хорунжими”, которые потом воспитают своих детей в соответствующем духе, и чьи дети более успешно возьмутся за дело. проигранное их дедами в конце двадцатого века.