Профессор П.М.Богаевский

Присоединение Малоросси к Московскому царству

Нашествие татар и связанное с ним опустошение Киевскoй земли завершили знаменательную эпоху русской истории, когда, несмотря на многообразные противоречия в развитии общественных сил того времени, вопреки внешнему раздроблению страны на много областей, сложилась идея общего отечества. Все последующие поколения вспоминали, говоря словами Ключевского, Киевскую Русь как колыбель русской народности и, сохранив в памяти н родной Киев с его князьями и богатырями, с его храмами и святынями, любили и чтили его более, чем все остальные сменившие ее столицы. Русский народ, остановив нашествие на Европу диких тарских полчищ, был вынужден сосредоточить свою политическую жизнь в двух центрах, отделенных один от другого опустевшей утратившей свою государственность Киевщиной с тянувшим” ней на левом берегу Днепра землями, а также раздробленной мелкие княжества Черниговщиной. Один из этих центров сосредоточился на северо-востоке, в Суздальско- Московской области, другой — на юго-западе в Галицко- Волынском княжестве, ставшее 1253 году королевством. И здесь, и там сложились русские государства, управляемые потомками киевских князей, причем в документах XIV века монархи Юго-Западной Руси именуют себя государями “всей Малой Руси”. Но в то время как государство на северо-востоке, создав Великую Россию, веками планомерно осуществило задачу восстановления политического и национального единства всей русской земли, Галицко-Волынское королевство теряет политическую самостоятельность уже в XIV веке. Галиция отходит власть Польши, а Волынь с Подолией—под власть Литвы. последняя, подчинив своему господству также и Киевщину и Черниговщину с землями в Северской и Смоленской областях, образует Литовско-Русское государство.

Самое название, этого государства свидетельствует о значительном влиянии на его развитие присоединенных русских областей, население которых превосходило литовское в культурном отношении. И действительно, русские язык, право, нравы вместе с православием так глубоко проникли в его жизнь XIV века, что полное обрусение являлось вопросом сравнительно близкого времени. К несчастью, два крупных события роковым образом отразились на дальнейшей судьбе русского народа на юго-западе. Соединение Литвы и Польши в 1386 году и Люблинская уния 1569 года утвердили польское влияние и связанную с ним католическую пропаганду. К тому же польское влияние было после 1569 года тем шире, что на основании Люблинской унии к “Короне польской” отходили прежние литовские владения — Волынь, Подляхия и Украина (земли Поднепровья, образовавшие окраину государства). На окраинной территории Польши, особенно после того, как король получил право (1590 г.) раздавать там “в вечность” пустые земли “людям стана шляхетского”, пышным цветом проявились господство шляхты, пожизненные и наследственные уряды, магдебургское право в городах, крепостное — вне их. Этот порядок тяжелым бременем ложился на многочисленных пришельцев в Приднепровье, которые непрерывной массой двигались туда из центральных областей; принадлежали они по преимуществу к русской национальности. Религиозный гнет в годы, когда православие после якобы принятия церковной унии (1596 г.) стало в глазах польской власти “презренною хлопскою схизмою”, лишь усиливал неприглядное экономическое положение зависимых от польских знати и шляхты слоев русского населения Польши. Понятно, что их влекла надежда найти более благоприятные условия жизни на огромных пространствах окраины государства, надежда, разбивавшаяся при наличности порядка, который, закрепляя экономическую зависимость бедных от богатых и знатных, сохраняя гнет и преследования православных, утвердился в украинных землях, в Киевском воеводстве, также и в областях на левом берегу Днепра.

Но жизненность русской народности была слишком велика. И вот в течение XVII столетия складываются силы, обеспечившие ее сохранение. Сознавая что национальность живет нравственными идеалами, проникающими народное сознание, православные русские, гонимые поляками за свой веру, отожествляли эту веру с русской национальностью. В 1623 году православная шляхта обращается к сенату со словами, что стремиться переменить веру русского — значит стремиться к тому, чтобы на “Руси не было Руси”, что “восточная вера не может быть уничтожена иначе как с уничтожением народа русского”. Защиту православия берут на себя не только духовенство, не только наиболее образованные представители русского населения Польши и Литвы, религиозно-просветительные братства, а также и казачество, ряды которого пополняются широкой волной обиженных и недовольных, преимущественно из состава обездоленного русского населения. Знаменательны в этом отношении факты записи в Киево-Богоявленское братство гетмана запорожского Сагайдачного “со всем своим войском”, и казацкая клятва на раде 1621 года защищать старую веру “аж до горла”. Естественным последствием такого положения явилось возникновение еще в первой четверти XVII столетия в кругах интеллигентных защитников православия мысли о “соединении Руси с Русью”, то есть о переходе в подданство Московского государства*.

В то же время невыносимо тяжелые условия, в которых находилось православное русское население Польши, заставили казачество добиваться защиты своего правового положения и бороться с панами, следствием чего должно было явиться улучшение экономических условий жизни угнетенной народной массы. Эта последняя под влиянием отмеченных условий в первой половине XVII столетия подобно своим передовым представителям, обращает взоры на восток, в сторону московского государства, куда направлялась колонизация, фактически стиравшая уже ранее 1654 года, по словам профессора Василенко, политическую границу между Левобережной Украиной и Московским государством. Во главе событий, обеспечивающих юридически объединение означенной границы, является собранная 8 января 1654 года Переяславская рада, которая провозгласила переход населения польской Украины в подданство московского царя, иначе—присоединение к Московскому царству территории польской Украины. В документах той эпохи, в речах и в заявлениях современных ей московских и казацких представителей территория эта называлась Малой Россией слова, которые с тех пор вносятся в титул московского царя. Переяславская рада завершила пятилетнюю борьбу гетмана Богдана Хмельницкого и восставшего русского населения польской Украйны с польским правительством. В зависимости от больших или меньших успехов во время борьбы Богдан Хмельницкий получал, согласно заключавшимся им с королем соглашениям, права и привилегии для казацкого войска, а также добился некоторого признана прав Православной Церкви. Но проведение в жизнь упомянутых соглашений было крайне не обеспечено; кроме того, в них не нашли себе удовлетворения надежды на улучшение положение народной массы, которая не входила в состав постоянного казацкого войска. Единственным выходом из создавшегося положения являлась зашита со стороны единоверной и единоплеменной Москвы, веками помнившей о насущной задаче восстановления политического и национального единства всей русской земли. Сознавая это, Богдан Хмельницкий настойчиво просил царя, чтобы он “велел гетмана и все войско запорожское приняти под свою царскую величества высокую руку с городами и землями”. После колебаний, обусловленных сознанием, что из-за Малороссии придется воевать с Польшей, царь Алексей Михайлович обратился по поводу просьбы Хмельницкого в октябре 1653 года к Земскому собору, желая, конечно, заручиться на случай войны поддержкой всей страны. Опираясь на его положительный ответ, царь согласился присоединить к Великой Малую Русь и послал боярина Бутурлина привести ее жителей к присяге. Московский боярин “со товарищи”, убедившись уже во время своего пути по Малой России в народном сочувствии предположенному делу, исполнили возложенное на них поручение, после того как 8 января 1654 года в Переяславле казацкая рада и мещане единодущно высказали желание быть под “царем восточным православным”, “чтобы во веки все едино были”. К присяге было приведено все население присоединяемой территорий, а не только представители казацкой власти, московское правительство придавало этому обстоятельству большое значение Малой России, лишь выяснив, что ввиду нарушения польским королем его присяги его подданные стали “вольные люди и в качестве таковых могли каждый свободно присягать на новое подданство Москве.

В Москве было обращено внимание на отношение Бутурлина к вопросу о присяге царю. В речи, которую боярину Бутурлину должен был сказать думный дьяк при объявлений награды за запорожскую службу, мы читаем. “Да гетман же говорил вам и полковников присылал, чтоб за нас, великого государя, и вам, боярину нашему Василью Васильевичу с товарищи, учинить вера на том, что их гетмана и войско запорожское польскому королю не выдавать и за них стоять и волностей их не нарушать; да и польские-де короли подданным своим всегда присягают же. И вы, боярин наш Василей Васильевич с товарыщи, служа нам, великому государю, гетману говорили и с полковники приказывали, что в Московском государстве прежним великим государем царем и великим князем российским, предком нашим, веру чинили, также и нам, великому государю, всем государством веру чинят наши государские подданые на том, что им служить, и радеть, и прямить, и всякого добра хотеть; а того, чтоб за нас, великого государя, кому вера чинить николи не бывало и вперед не будет, потому что повинен веру давати всякой подданной государю своему; а у предков наших, у блгочестивых государей царей и великих князей, всея Руси самодержца также и у нас, великого государя, того николи не бывало, что за нас, великих государей, давать вера подданным; и они б непристойное дело отставили. И у гетмана и у полковников то отговорили”

Несомненно, что как административный порядок, так и права и привилегии, предоставленные малороссийским сословиям и городам исходили от московской государственной власти. Они к тому же м отличались по существу и содержанию от таковых же прав, дарованных в былое время польским государством, в составе которого ее окраинные области не пользовались никакой державностью. Совершенно ошибается профессор Грушевский, утверждая, что предоставленное гетману право международных сношений является якобы доказательством признания за ним суверенной власти. До наших дней высшие органы окраинной администрации пользуются иногда аналогичным правом, нисколько не претендуя на “суверенность”. К тому же, как видно из текста статей, принадлежавших посланцам Хмельницкого в Москву, практика дипломатических сношений с гетьманом действовала и при польской власти, когда область Украина отнюдь не претендовала на какую бы то ни было державность.

Заключая вопрос о Переяславской раде, необходимо самым и решительным образом протестовать против попыток распространен легенды о договорном характере установленного в 1654 году порядка. Многочисленные документы, отпечатанные в Х томе “Актов относящихся к истории Южной и Западной России”, не оставлю в том сомнения, что, говоря словами “украинца” Грушевского “Москва представляла себе союз не иначе как в форме присоединения Украины к Московскому государству”, а все условия Москвы были приняты присягнувшими казаками. В сравнительно непродолжительный период наибольшего успеха восстания, в 1649 года мысли опьяненного первоначальной удачей гетмана “выходили” за горизонт чисто казацких интересов только в мечтах. Но уже скоро после горделивых заявлений Хмельницкого, которые, по признанию историков, он делал лишь в минуты нервного подъема, события приводят к заключению сначала Зборовского, а затем Белоцерковского соглашений, при наличности которых едва ли кто-нибудь решится говорить о державности повстанцев, принявших условия этих соглашений. Вот почему даже сам Грушевский вынужден признать, что у “самого украинского общества мысли о последовательном проведении принципа автономии только лишь нарастали и определялись, а резко ставить их оно не решалось, чтобы не от путь от себя Москву”. В последнее время (1915 год) г-н Розенфельд в его напечатанной студенческой работе высказывается за государственный характер Малороссии в период времени от 1648 и до 1654 года, подводя отдельные факты эпохи восстания под недостаточно им продуманную формулу Еллинека о возникновении государства. Но г-н Розенфельд упустил из виду, что он прежде всего должен бы доказать, что на очерченной им территории более не признавались державные права Польши, что население этой территории не рассматривалось более как состоящее в польском подданстве, а власть гетмана осуществлялась как первоначальная, а не делегированная. Бесспорные факты и документы той эпохи не дали бы возможности доказать все это и, напротив, должны бы побудить указанного автора вспомнить слова Богдана Хмельницкого, обращенные им, несмотря на недавние мечтания, к польскому королю после заключения Зборовского соглашения: “У меня в мысли никогда не было поднимать оружие против вашего величества, государя нашего милостивого и неповинного в страданиях наших. Мы восстали против тех только, кто презирал казаков!..”

Порядок, установленный в 1654 году, явился, однако, лишь одним из моментов, определивших юридическое положение Малороссии в составе Российского государства. Вслед за присягой на подданство в Переяславле и в остальных городах вновь присоединенной к Москве территории московскому царю пришлось вступить в войну с Польшей, которая не считала польские окраинные области государством, самостоятельно решающим свою судьбу, и начала за них борьбу с Москвой. И вот в течение ближайших тринадцати лет в первоначальные предположения вносятся существеннейшие изменения. Постоянные раздоры войсковой старшины и широкой народной массы, споры между различными претендентами на гетманство, польские домогательства и интриги, вмешательство шведов и турок. Ошибки московских дипломатов и воевод, но, несмотря на них, симпатии простого народа к Москве и его антипатий к Польше определили собою исход длительной войны. По Андрусовскому перемирию, которому суждено было стать как бы миром, Польша признала за Москвой право на Левобережную Малороссию. Кроме того, город Киев, предоставленный сначала Москве на два года, остался за нею навсегда, согласно позднейшим соглашениям 1680 и 1686 годов. Правобережная часть польской Украины, пережив в течение последующих десятилетий тяжелую эпоху турецкого гнета и продолжительных войн, некоторое время упорно борясь против признания над собой, несмотря даже на заманчивые обещания державности, польской власти, присоединяется к России вместе с Волыныо и Подолией уже при Екатерине Великой, в 1793 году.

Императрица гордилась тем, что она возвратила России ее исконные владения.

В заключение должно отметить, что малороссы благодаря постоянной колонизационной волне, двигавшейся еще в первой половине XVII столетия из бывших окраинных областей Польши на восток, благодаря массовому уходу оттуда же в период непрерывных войн второй половины XVII столетия заселили принадлежавшие московскому государству окраинную территорию, которая ныне входит в состав Курской, Воронежской и Харьковской губерний. Эта область получила название Слободской Украины, то есть окраинной московской территории, где поселенцы пользовались некоторыми льготами. Позднее, уже в XVIII и XIX столетиях, когда Россия напряжением материальных и духовных сил всего русского народа завершает свою национально-историческую задачу утверждения на берегах Черного моря, естественно заселение Новороссийского края наиболее близко к нему живущими малороссами, хотя туда же направляется колонизация и из других частей государства.

В административном отношении Слободская Украина всегда находилась в иных условиях, чем Левобережная Малороссия, соседняя с ней, где московское правительство и после заключенного с Польшей Андрусовского мира сохранило права и привилегии,

дарованные еще при Богдане Хмельницком. Правда, гетман Самойлович пытался добиться распространения этих прав на Слободскую Украину, но он встретил отказ. Москве рано пришлось задумал над значением установленного ею в Малороссии административного порядка. “Черкашенин”, говорит Соловьев, стал в Москве синонимом изменника. К тому же при резком антагонизме в Малороссии между старшиною и демократическим казачеством, при постоянном стремлении городов, духовенства, шляхты получить обеспечение и расширение своих привилегий в присоединенных к Москве областях как бы утверждается “война всех против всех”. Русская государственная власть, особенно в эпоху, когда при Петре Великом и после него выдвигаются общегосударственные задачи, требующие объединения всех народных сил, оказывается вынужденной считаться с общегосударственным интересом, отменить порядок, установленный при иных условиях и, конечно, не вечный.

Таким образом, после целого ряда реформ левобережная часть Малороссии превращается в 1802 году актом той же русской государственной власти, которая определяла ее юридическое положе в XVII и XVIII столетиях, в губернии Черниговскую и Полтавскую. Большая часть остающейся затем территории, заселенной в настоящее время малороссами, в развитии своего правового положения не была связана с распространением на нее прав и привилегий, дарованных в 1654 году присоединенной тогда к Московскому царству Малой России.