В.Д. Ермаков.

Краткая биография Н.И. Махно.

Незаурядная и противоречивая фигура батьки Махно в последнее время привлекает все более пристальное внимание советских историков я публицистов. В появившихся за время, перестройки работах, пусть и бегло, но уже были обозначены и сам ход махновского движения, и биография его руководителя. Однако, на наш взгляд, она требует серьезного дополнения.

Нестор Иванович Махно родился 27 октября 1889 г. в селе Гуляй-Поле Александровского уезда Екатеринославской губернии (в настоящее время село Гуляй-Поле - районный центр Запорожской области) в бедной крестьянской семье. Рано лишившись отца и будучи последним, пятым ребенком в семье, Н. Махно с семи лет стал помогать матери: пас коров и овец зажиточных крестьян, был чернорабочим, маляром и т.д. Поступив с 8-и лет в церковноприходскую школу, он закончил ее в 12 лет.

Н.И. Махно рано приобщился к революционно-бунтарской деятельности и на протяжении 1906-1908 гг. участвовал в ряде террористических актов и экспроприации как член Гуляй-польской группы "Вольный союз анархистов-хлеборобов" (в обвинительном акте Одесского военно-окружного суда, она названа "Крестьянская группа анархистов-коммунистов"). Значительное влияние в это время на Махно оказали известные анархисты Александр Семенюта и Вольдемар Аитони, через которого гуляй-польская группа была связана с екатеринославскими анархистами.
После целой серии терактов экспроприации группа оказалась в поле зрения полиции и с помощью провокатора Кушнира была, за исключением Семенюты, Антони и Ольхова, бежавших за границу, арестована. Многие из подследственных признали свою вину, однако Махно, несмотря на все обличительные материалы, держался твердо и себя не признал виновным. Все 15 членов гуляй-польской группы анархистов по приказу командующего войсками Одесского округа были преданы военно-окружному суду и после заслушивания их дела во временном военном суде в Екатеринославе (ныне г. Днепропетровск) в 1910 г. были приговорены к каторге по ряду статей на разные сроки. Н.И. Махно получил 20 лет каторжных работ, которые он отбывал сначала в Екатеринославской тюрьме, а большую часть в Московской центральной пересыльной тюрьме (Бутырках). По данным историографа Махно П. Аршинова, он занимался в тюрьме самообразованием, изучал русскую грамматику, математику, русскую литературу, историю, политэкономию и прочее [11]. Значительное влияние на Махно оказал и сам П. Аршинов, состоявший одно время в большевистской партии, а с 1906 г. ставший анархистом и активно занимавшийся революционной деятельностью в г. Екатеринославе. Совершив ряд террористических актов, и будучи арестованным, Аршинов бежал из Александровской тюрьмы за границу, однако вновь был арестован в Австро-Венгрии и выдан царскому правительству. Получил он также 20 лет каторги. В 1911 г. встретился в Бутырках с Махно и в дальнейшем многие годы, лишь с некоторыми перерывами, был рядом с Нестором, оказывая на него сильное влияние. И Махно и Аршинов были освобождены революционными массами 2 марта 1917 г. т.е. сразу же после победы Февральской революции.

Пробыв непродолжительное время в Москве, Н.И. Махно отправился на родину в Гуляй-Поле, где будучи одним из немногих политкаторжан, оказался в центре бурлящих революционных процессов и по требованию односельчан был избран главой крестьянского союза и местного крестьянского Совета. Осенью 1917 г. он прогоняет администрацию Временного правительства из волости и участвует в боях за установление Советской власти в г. Александровске. Будучи представителем гуляй-польского ревкома, принимает участие в общедонской конференции ревкомов и Советов, созванной по решению Бюро Военно-Революционных Комитетов Донбасса в январе 1918 г. [2]. После оккупации Украины австро-германскими войсками летом 1918 г. Махно приезжает в Москву, где помимо встреч с анархистами и обсуждения с ними возникшей ситуации в стране, происходит его беседа с В. И. Лениным и Я. М. Свердловым, которых, по воспоминаниям самого Махно, он заинтересовал своим рассказом о проведении аграрных преобразований в Гуляй-Поле. Не получив удовлетворения от московских встреч и обмена мнениями как с анархистами, так и с большевиками, Н.И. Махно вновь возвращается в свое родное село и создает небольшой партизанский отряд для борьбы с интервентами. Вскоре после ряда успешно проведенных боев, в ходе которых Махно проявил недюжинные организаторские способности, талант военачальника и храбрость, он, по старой традиции запорожских казахов, избирается партизанами "батькой". Чуть позднее, после того, как его отряд вырастет численно и практически освободит значительную территорию Екатеринославской губернии, он, по просьбе подпольного Екатеринославского губкома большевистской партии и ревкома, будет назначен командующим повстанческими войсками Екатеринославщины. В ходе ожесточенных боев с петлюровцами и разгрома 7-тысячного гарнизона города повстанцам под командованием Махно удалось на несколько дней освободить Екатеринослав, однако из-за слабости сил и ошибок самого командующего, город пришлось оставить. Повстанцы и рабочие Екатеринослава понесли при отступлении значительные потери.

Жизнь Махно в разгар гражданской войны, т.е. с конца 1918 г. до августа 1921 г. (до бегства Румынию) наиболее подробно, даже в деталях, освещена в настоящее время в печати, поэтому охарактеризуем этот период биографии Махно предельно бегло и уделим большее внимание пока еще мало изученному времени пребывания "батьки" за границей.

После вторжения войск генерала Деникина на Украину и приближения их к районам махновского движения повстанческие отряды Приазовья, большинство которых присоединилось к Махно, став объективно союзником Красной Армии, вливаются в состав 2-й Украинской Армии в качестве отдельной бригады Заднепровской, а позже 7-й Украинской дивизии, сохранив выборное командование и внутреннюю самостоятельность. Авторитет "батьки" Махно достиг в это время просто невероятных высот в глазах повстанцев и большинства населения юга Украины он стал легендарной личностью.

Опубликованные в последнее время работы говорят о том, что за победу над войсками Деникина Н.И. Махно был награжден орденом Красного Знамени, однако молчание об этом самого Махно, а также историографов-анархистов требуют документального подтверждения данного факта биографии [3]. Как бы то ни было, и без того слава о Махно далеко перешагнула территорию Украины, он стал героем ряда весьма противоречивых публикаций в советской печати того времени. Вопрос о разрыве Махно с Советской властью и начале борьбы с ней в мае 1919 г. требует отдельного, весьма обстоятельного разговора. Следует сказать лишь о том, что к этому привела совокупность целого ряда объективных и субъективных причин, среди которых не последнюю роль сыграли действия советского руководства, в особенности Л.Д. Троцкого, не доверявшего как в целом революционному крестьянству, так и его вождям.

В условиях развернувшейся борьбы на два фронта (против белых и красных), "батько" Махно сумел сохранить ядро своей армии, а к осени 1919 г., сражаясь в это время в глубоком тылу у белых резко увеличил ее силу, доведя численность своих войск до 50 тысяч, а по другим сведениям до 80 тыс. человек [4]. При этом армия Махно сыграла исключительную роль в деле разгрома войск Деникина совершив беспримерный внезапный рейд по белогвардейским тылам и создав на некоторое время свободный, как от белых, так и от красных, район с городами: Екатеринослав, Александровск, Мариуполь, Мелитополь, Бердянск, Николаев и прилегающими к ним сельскими местностями. Это обстоятельство серьезным образом сказалось на ослаблении давления белых на Москву и способствовало их разгрому.

Тесного взаимодействия и союза войск Красной Армии с повстанческой армией Махно и в этот раз не получилось. Вражда и недоверие, посеянные летом 1919 г., возобладали снова. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что большая часть махновцев, включая н самого "батько", была больна тифом. Повстанческая армия считала свою задачу в деле разгрома деникинщины выполненной. Местные крестьяне ушли домой, часть бойцов добровольно вступили в ряды Красной Армии часть была разоружена и арестована. Изданный Реввоенсоветом 14-й армии приказ махновской армии двинуться в район г. Ковеля, для борьбы против белополяков, а также распри в руководстве махновского реввоенсовета приведшие к аресту его председателя анархиста В. Волина, способствовали полному развалу повстанцев. Сам Махно, будучи тяжело больным, никак не мог влиять на ход событий и был вывезен из г Александровска в Гуляй-Поле, где всего лишь с несколькими сотнями своих преданных соратников, спустя некоторое время, вновь вступил в жесточайшую схватку с Советской властью, которая 9 января 1920 г. объявила Н.И. Махно и его единомышленников вне закона. Бессмысленная взаимная вражда и жестокость привели к многочисленным жертвам с обеих сторон и превратили махновщину в реакционное движение, но даже в этой обстановке в октябре 1920 г. был заключен новый военный союз Махно с Красной Армией для совместной борьбы против генерала Врангеля. Союз стал своего рода компромиссом для обеих сторон, что ими прекрасно сознавалось, и не мог просуществовать долго. После участия, незначительного числа махновцев (около 1,5-2 тыс. человек) [5] в операциях по освобождению Крыма (Махно в них не участвовал, так как лечился от очередных ран, а всего за три года гражданской войны он был ранен 12 раз) начался новый этап борьбы Советской власти с махновщиной. Несмотря на то, что против Махно было брошено около 3/4 всех сил Красной Армии, принимавших участие в разгроме генерала Врангеля, "батько" устоял под невиданным натиском, и еще более ожесточившись, продолжал борьбу, стремительно передвигаясь по многим районам Украины и юга России. Лишь 28 августа 1921 г. Н. И. Махно и небольшая группа его соратников близ города Ямполя переходят Днестр и оказываются на территории Румынии.

За годы гражданской войны резко менялся характер как повстанческого движения украинских крестьян, так и самого Н.И. Махно. На его поведении сказались и влияния анархистов, и долгие годы каторги, и жестокость и ужасы гражданской войны - одной из самых кровавых в мировой истории. Оставили свой след и слава, вскружившая голову не одному Махно, и беззаветная преданность, до самопожертвования ради атамана, массы простых повстанцев, а также ряд других факторов, сформировавших сложный и противоречивый характер одной из самых загадочных фигур в нашей истории.

Особенно негативно отразилось на характере Махно, по мнению известного анархиста, соратника "батьки" И. Тепера (Гордеева), влияние так называемых "ура-анархистов" в начальный период махновского движения. Попав их Украину, они, как указывал И. Тепер, использовали свои должности "…для уничтожения чужой "собственности" (но каждый считал нужным обзавестись своими собственными кладами, которые обязательно должны были состоять из золота, бриллиантов и многих других драгоценных вещей). Моногамию они как чистые анархисты отвергали и учреждали институты полигамии, т.е. каждый обзаводился гаремом проституток. Весь район действия "махновии" был ими объявлен "виноградным". До окончательного торжества анархии была временно провозглашена диктатура олигархии: золота, вина, проститутки и сифилиса. Никто не мог ему так красноречиво льстить, так торжественно петь дифирамбы, как эти "анархиствующие проститутки". А Нестор, человек сильной воли, смелый, отважный, был поражен особой манией величия и колоссально падок до лести, что послужило основной причиной воздействия на него этих господ и его морального падения" [б].

Любопытна будет и чисто внешняя характеристика, данная Махно его современниками. Вот что писала М. Сухогорская: "С виду он был неказист: небольшого роста, узкоплечий с русыми, под горшок стриженными, гладкими волосами и каким-то плоским, немножко обезьяньим лицом. Ему можно было дать лет около 30, одет он был в солдатскую форму, с боку у него болталась сабля. В общем он напоминал мне тогда полицейского урядника. Махно не производил бы никакого впечатления, если бы не его взгляд. Сначала я думала, что только мне делается страшно, когда он взглянет на меня своими серыми, холодными, стальными, прямо-таки какими-то гипнотизирующими глазами, но потом оказалось, что самые заядлые разбойники-махновцы не выносили этого взгляда и начинали дрожать мелкой дрожью" [7].

А вот другой вариант характеристики облика Махно: "Небольшого роста, с землисто-желтым, нечисто выбритым лицом, с впалыми щеками, с черными волосами, падающими длинными прядями на плечи, в суконной черной пиджачной паре, барановой шапке и высоких сапогах - Махно напоминал переодетого монастырского служку, добровольно заморившего себя постом. По первому впечатлению, это больной туберкулезом человек, но никак не грозный и жестокий атаман, вокруг имени которого сплелись кровавые легенды. И только небольшие, темно-карие глаза, с необыкновенным по упорству и остроте взглядом, не меняющие выражения ни при редкой улыбке, ни при отдаче самых жесточайших приказаний, - глаза, как бы все знающие и раз навсегда покончившие со всеми сомнениями, - вызывают безотчетное содрогание у каждого, кому приходилось с ним встречаться, и придают совсем иной характер его внешности и тщедушной фигуре, в действительности крайне выносливой и стойкой. Махно - человек воли, импульса, страсти, которые бешено кипят в нем, которые он старается сдерживать железным усилием под холодной и жестокой маской" [8].

Вот таким, да еще будучи жестоко израненным, Н.И. Махно и его немногочисленное окружение вступили на румынскую землю и сдались местным властям. Правительства Советской России и Украины в ноте правительству боярской Румынии от 20 сентября 1921 г. потребовали выдачи Махно, но ответа не получили [9]. В Румынии Махно был заключен в концентрационный лагерь. Многие же его старые соратники не смогли привыкнуть к жизни в новых условиях и с повинной вернулись на Родину, благо что там была объявлена амнистия всем участникам повстанческого движения. Среди возвратившихся на Украину: бывший начальник махновского штаба Виктор Белаш, известные махновские командиры Курильников, Лезетченко, Лесовик и другие. Возвратился и Лева Задов (Зиньковский), ставший спустя некоторое время сотрудником НКВД. Судя по сообщениям зарубежной прессы, Махно вместе со своей женой Галиной Кузьменко и семнадцатью товарищами сбежал из лагеря и якобы пытался пробраться на Украину для возобновления борьбы против Советской власти. Этот побег не удался. Все беглецы были арестованы румынской жандармерией и возвращены обратно в лагерь [10]. Опасаясь выдачи большевикам, Махно, уже с согласия румынских властей, 11 апреля 1922 г. вместе с 11 своими товарищами бежал в Польшу, где он и его спутники немедленно были интернированы в Стржалтавский лагерь. В ноябре 1923 г. в Варшавском Окружном суде слушалось дело по обвинению Н.И. Махно, его жены Галины Кузьменко и соратников "батьки" Ивана Хмары и Якова Домащенко в якобы имевших место попытках установления ими связи с советской миссией в Варшаве с целью освобождения из лагеря. Взамен этого, как считали поляки, Махно предложил организовать вооруженное восстание в Восточной Галиции с целью отделения этой территории от Польши. Несмотря на целый ряд свидетельских показаний и вещественных доказательств, суд после пяти дней заседаний вынес всем 4-м подсудимым оправдательный приговор [11]. Выпущенный из Варшавской крепости Н.И. Махно с супругой перебрались в г. Данциг, где их вновь ожидали тюрьма н новый побег уже во Францию. Из Парижа 16 апреля 1923 г. Н.И. Махно отправил письмо своим друзьям, в котором в частности писал: "После подобных странствий я обретаюсь ныне в Париже, среди чужого народа и среди политических врагов, с которыми так много ратовал. Впереди у меня одно только задание -добраться до родных мест. О, если бы мне это удалось, я был бы счастлив, и не раздумывая, снова вступил бы в кровавую борьбу с притеснителями народа и свободы. О чувствах моих: они неизменны, я по-прежнему люблю свой народ и жажду работы и встречи с ним" [12].

До сего дня распространяются всякого рода слухи о том, что в период войны Махно оставил на Украине закопанные им клады, где собраны значительные сокровища, добытые в ходе непрерывных боев и походов. Об этом писали еще в годы гражданской войны. Появляются на этот счет публикации и в наше время. Судя по одной из них, крестьяне однажды случайно нашли один из многочисленных кладов Махно, который узнав не без помощи чекистов об этом, направил на родину своего эмиссара. В результате предпринятых чекистами во главе с Д.Н. Медведевым мер стране было возвращено свыше полутораста килограммов золотых монет, драгоценные камни и изделия из золота Часть найденных предметов представляла собой большую историческую ценность [13]. Судя по тому, каким встретил Н.И. Махно в Париже писатель Л. Никулин, вряд ли у "батьки" были значительные средства: "…все на нем выглядело как на заброшенном в Париже белом эмигранте: серый выцветший костюм-тройка из универсального магазина, вишнево-красный галстук, пальто-дождевик с пропотевшим воротником и помятая фетровая шляпа. Он был подстрижен ежиком. Глубокий шрам пересекал его лицо справа ото рта до уха. Он слегка хромал, временами тревожно озирался вокруг. Говорил теноровым певучим голосом. Так же, как и прежде, в 1923 г. он мечтал о возвращении на родину" [14].

В 1922 г. в семье Махно родилась дочь Елена. Материальное положение семьи было сложным. Помимо написания ряда статей для анархистско-эмигрантских изданий и мемуаров Н.И. Махно пришлось работать в типографии, плотником на одной из киностудий. В 1933 г. его семья проживала в пригороде Парижа г. Венсенне в небольшой меблированной квартире. Махно тяжело болел, жена не работала. В марте 1934 г. он был помещен в один из парижских госпиталей. После проведенной операции здоровье Нестора Ивановича не улучшилось, и 6 июля 1934 г. он умер. В одном из своих писем жена Н.И. Махно Г.А. Кузьменко писала, что "один из товарищей снял с лица мужа маску и через пару дней его хоронили на кладбище Пер-Лашез. Тело его было сожжено в крематории, и урна с прахом была замурована в стене возле восемнадцати парижских коммунаров" [15].

Судьба Галины Андреевны Кузьменко трагична. После окончания второй мировой войны она оказалась в Германии, попала в руки советских органов безопасности и в августе 1945 г была вывезена в Киев, где в 1946 г. была осуждена по известной 58-й статье к 8-и годам лагерей. Отбыв наказание в Дубровлаге. Галина Андреевна жила затем в Казахстане, где в конце 60-х годов с ней встречался известный советский историк С. Н. Семенов, записавший ее воспоминания. Умерла жена Махно в 70-х годах.

Литература:

1. Аршинов П. История Махновского движения (1918-1921 гг.) Берлин, 1923. с. 48-50; Новополк Г. Махно и гуляй-польская группа анархистов (по официальным данным) // Каторга и ссылка, 1927.
2. Харечко Т. Борьба за Октябрь в Донбассе // Летопись революции 1927 N 5-6, с. 142.
3. Савченко В.А. Измена "батьки" Махно и "железная метла" Л.Д. Троцкого // История СССР 1990 N 2, с. 82; Мороз И. Предводитель неизвестной войны // Аргументы и факты, 1990, N 37, с. 6.
4. Савченко В.А. Указ. соч. с. 85; Тепер (Гордеев} И. Махно, Киев, 1924 с 76.
5. Аршинов П. Указ. соч. с. 189; От единого анархизма к стопам румынского короля. Киев. 1924. с. 109.
6. Тепер (Гордеев} И. Указ. соч. с. 27-28.
7. Сухогорская Н. Воспоминания о махновщине // Кандальный звон, 1927, т. 6 с. 39.
8. Герасименко Н.В. Батька Махно. М., 1928, с 29-30.
9. Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. М., 1980, кн. 2, с. 141.
10. Русское Эхо. 1922, 18 июня.
11. Сегодня. Рига, 1923, 1, 4, 5 декабря.
12. Николаев А. Жизнь Нестора Махно. Рига, 1935, с. 156.
13. Гладков Т. Остаюсь чекистом! М., 1987, с. 45.
14. Никулин Л. Гибель махновщины. // Знамя, 1941, N 3, с. 169.
15. Волховские огни, 1989, 22 ноября.