В 60-е годы в Галичине наблюдается раскол национального движения на две сначала ветви, а затем два враждующих

направления — москвофилов и украинофилов. Внешним признаком того или иного направления было признание украинофилами в качестве литературного языка украинского, близкого к галицким наречиям, хотя и не идентичного ни одному из них. Москвофилы признавали литературным языком Галичины русский литературный язык, а употребляли на первых порах более всего „язычие", хотя деятели русского направления отнюдь не отрицали существования украинского языка как языка восточных украинцев, однако считали его лишь наречием {В начале моего знакомства в середине 50-х гг. нашего века с пожилым тогда уже галичанином, до конца сохранившим свою „русскость", мне был задан вопрос: „Украинский язык - это язык или наречие?" Неискушенная в тонкостях истории Галичины, мне тогда неизвестной, я наивно ответила: „Пусть этот вопрос решают лингвисты". Он не стал спорить, а лишь ответил: „Вы нанесли мне прискорбную пощечину",}. Анализ наследия деятелей русского движения, оформившегося в 60-х гг. и продолжавшего свой исторический путь еще целое столетие, как думается нам (и не только нам), говорит, что спор о языке был лишь маленькой вершиной огромного айсберга. Главным был вопрос - единая Русь „от Карпат до Камчатки" или Украина, враждебная „Московии". (Недаром еще в недавнем прошлом, а, возможно, и доныне, в перебранках галичан на оскорбительное „москаль!" звучит не менее оскорбительное „Мазепа, мазепинец!") {Насколько глубоко уходят в прошлое корни украинского, и прежде всего галицкого национализма - на этот счет существуют самые разные мнения. Нам думается, что корни феномена галицко-украинского национализма следует искать, начиная с 60-х гг. XIX в. Верное своему принципу „разделяй и властвуй", австрийское правительство с самого начала 60-х годов внимательно отнеслось к первым слабым еще росткам галицко-украинской культуры в Галичине и активно способствовало трансформации культурного движения в политическое.}.

Знаменательно, что в начале деятельности галицких украинцев никакой взаимной вражды не наблюдалось. Это отмечает знаток и свидетель тогдашней галицкой жизни Свистун: „Украинофильству с начала сочувствовали майже (почти - Н.П.) все галицко-рускии писатели"[122, с.218]. Подтверждений этому можно найти достаточно. Так, например, „Слово", орган русского движения, в год смерти

Шевченко (1861) помещает его некролог и затем еще раз обращается к его памяти, на страницах известного уже нам „Галичанина" наряду с произведениями галицко-русских авторов мы находим стихи О.Федьковича и Е.Огоновского, повесть Д.Мордовцева „Солдатка", драму Н.Костомарова „Гремуций Корд", т.е. чисто украинские произведения. В свою очередь на страницах украинских „Вечерниц", издаваемых сыном Маркиана Шашкевича Владимиром, заведомо украинским поэтом, мы находим работы русских галичан -стихи Залозецкого и Устиановича, статьи Исидора Шараневича. Никого подобные явления тогда не удивляли, только прозорливый Головацкий заметил будущую опасность. „Австрийские власти приняли под свое покровительство все книги и издания на так называемом чисто-народном языке и поощряли авторов, упавших в общественном мнении уже потому, что деятельность их получила официально-австрийский оттенок", - так писал Головацкий на страницах украинского петербургского журнала „Основа" в 1862г. в известной уже нам статье, посвященной памяти Шевченко [41,0.24] {Пиетет Шевченко постоянно сохранялся в среде русских галичан, недаром, выпуская в 1970 г. в Америке вторым изданием Историю Свистуна, на его суперобложке они поместили портреты всего двух поэтов - Пушкина и Шевченко [122, экземпляр ГЛИБ].}.

Все скоро изменилось. Нам думается, что едва ли не главную роль сыграл знаменитый циркуляр министра внутренних дел Российской империи П.А.Валуева 1863 г. В ответ на усиление революционных настроений в украинской среде России циркуляр определял, что „к печати дозволялись только такие произведения в этом (т.е. украинском - Н.П.) языке, которые принадлежат к области изящной литературы, пропуском же книг на малороссийском языке как духовного содержания, так и. учебных, и вообще назначаемых для первоначального чтения приостановиться" [цит. по: 50, с.40] {Циркуляр Валуева не был случайностью - царский указ в 1876 г, вообще запретил не только печатание в пределах Российской империи произведенный на „малорусском наречии", кроме художественной литературы и исторических памятников, но также свободный ввоз книг и брошюр из-за границы, театральные представления, чтения и даже подписи под нотами [50, с.41 - 42]. }.

Циркуляр, ударивший административной дубиной не по политической направленности, а по украинской культуре, был поистине царским подарком, который сделала Россия враждебной ей Австрии. И австрийский „уряд" сразу же оценил его. Галицкие украинцы стали получать поддержку австрийской администрации, а украински настроенная часть галицкого общества взяла на себя роль украинского Пьемонта, стремясь создать из Галичины и Восточной Украины отдельное государство, враждебное России. Историкам еще предстоит выяснить многие стороны той поддержки, явной и тайной, какую оказывал австрийский „уряд" галицким украинцам. Ни одному из них не инкриминировалась государственная измена за принадлежность к украинскому движению {Репрессии, которым подвергались И.Франко, М.Павлик и др. украинские деятели Галичины, были вызваны их революционной работой, а не принадлежностью их к украинскому движению.}. И сколько бы ни пытались советские ученые назвать жертв Талергофа 1914 года „украинцами", это был лагерь русских галичан.