"Откуда пошло самостийничество (Полностью)"

РЪшающiя перемЪны в судьбах народов, вродЪ тЪх, что пережила Малороссiя в серединЪ XVII века, проходят, обычно, под знаком каких нибудь популярных лозунгов, чаще всего религiозных или нацiональных. С 1648 по 1654 г., когда шла борьба с Польшей, простой народ знал, за что он борется, но у него не было своего Томаса Мюнцера, способнаго сформулировать идею и программу движенiя. ТЪ же, которые руководили возстанiем, преслЪдовали не народныя, а свои узкокастовыя цЪли. Они беззастЪнчиво предавали народные и нацiональные интересы, а к религiозным были достаточно равнодушны. Ни ярких рЪчей или проповЪдей, ни литературных произведенiй, никаких вообще значительных документов отражающих дух и умонастроенiя той эпохи, Хмельничина не оставила. Зато много устных и письменных "отложенiй" оставила по себЪ вторая половина XVII вЪка, отмЪченная знаком господства казачества в краЪ. В эту эпоху выработалось все то, что потом cтало навязываться малороссiйскому народу, как форма нацiональнаго сознанiя. Идеологiей это назвать трудно по причинЪ полнаго отсутствiя всего, что подходило бы под такое понятiе; скорЪй, это была "психологiя" - комплекс настроенiй созданный пропагандой. Складывался он постепенно, в практикЪ борьбы за власть и за богатства страны. Практика была низменная, требовавшая сокрытiя истинных цЪлей и вожделЪнiй; надо было маскировать их и добиваться своего под другими, ложными предлогами, мутить воду, распускать слухи. Клевета, измышленiя, поддЪлки - вот арсенал средств пущенных в ход казачьей старшиной.

В психологическом климатЪ, созданном таким путем, первое мЪсто занимала ненависть к государству и к народу, с которыми Южная Русь соединилась добровольно и "с радостью", но которые стояли на пути осуществленiя хищных замыслов казачества.

СемидесятилЪтiе, протекшее от Хмельницкаго до Полуботка, может считаться настоящей лабораторiей антимосковской пропаганды. Началась она при жизни Богдана и едва ли не сам он положил ей начало.

Первым поводом послужил инцидент 1656 года, разыгравшiйся в ВильнЪ, во время мирной конференцiи с поляками. Хмельницкiй послал туда своих представителей, давши повод думать, что разсматривает себя не царским подданным, а главой независимаго государства. Весьма возможно, что то была не простая безтактность, а провокацiонный шаг, предпринятый с цЪлью прослЪдить реакцiю, которая послЪдует с разных сторон и прежде всего со стороны Москвы. На царских дипломатов он произвел тягостное впечатлЪнiе. Они вынуждены были напомнить казакам об их присягЪ, и о неумЪстности их поступка. ТЪ уЪхали, но пустили по УкрайнЪ слух, будто московскiй царь снова хочет отдать ее ляхам за согласiе, послЪ смерти Яна Казимира, избрать его на польскiй престол. Особенно усердно прибЪгали к этому прiему послЪ Андрусовскаго перемирiя 1667 г., по которому русскiе вынуждены были уступить полякам всю правую сторону ДнЪпра, за исключенiем Кiева. Но и Кiеву, по истеченiи двух лЪт, надлежало отойти к той же ПольшЪ. ВсЪм воочiю было видно, что русскiе это дЪлают по горькой необходимости, в силу несчастнаго оборота войны, принудившаго их помириться на формулЪ: "кто чЪм владЪет". ИзвЪстно было, что и исход войны опредЪлился, в значительной мЪрЪ, измЪнами Выговскаго, Ю. Хмельницкаго, Тетери и Дорошенко. "ВЪдомо вам самим, - говорил в 1668 г. кн. Ромодановскiй на Глуховской радЪ - что той стороны ДнЪпра казаки и всякiе жители от царскаго величества отлучились и польскому королю поддались сами своею охотою прежде Андрусовcких договоров, а не царское величество их отдал, по тому их отлученью и в АндрусовЪ договор учинен". Гетман Демьян МногогрЪшный перед всей радой должен был признать правильность этих слов. "Нам вЪдомо подлинно, - заявил он, - что тамошнiе казаки поддались польскому королю сами; от царскаго величества отдачи им не бывало" [63]. ТЪм не менЪе, по всей странЪ разнесена была клеветническая молва.

Другим излюбленным мотивом антирусской пропаганды служили пресловутые воеводы, их мнимыя звЪрства и притЪсненiя. Легенда о притЪсненiях складывалась не из одних слухов и нашептыванiй, но имЪла и другой источник - гетманскiе универсалы. РЪдкiй гетман не измЪнял царю и каждый вынужден был оправдывать свою измЪну перед народом и казаками.

Выговскiй, задумав отпаденiе от Москвы, тайно поручил миргородскому полковнику ЛЪсницкому послать в Константинов воззванiе и созвав у себя раду из сотников и атаманов, обратиться к ней с рЪчью: "Присылает царь московскiй к нам воеводу Трубецкого, чтоб войска запорожскаго было только 10.000, да и тЪ должны жить в Запорожьи. Пишет царь крымскiй очень ласково к нам, чтоб ему поддались; лучше поддаться крымскому царю: Московскiй царь всЪх вас драгунами и невольниками вЪчными сдЪлает, жен и дЪтей ваших в лаптях лычных водить станет, а царь крымскiй в атласЪ, аксамитЪ и сапогах турецких водить будет" [64].

ИзмЪна Ю. Хмельницкаго сопровождалась выступленiем П. Тетери перед народом. Казачiй златоуст поразсказал таких страхов о замыслах Москвы против Украйны, которые он якобы разузнал во время своего посольства, что казаки пришли в неописуемый ужас.

Но самые яркiе универсалы вышли из под пера Брюховецкаго: "Послы московскiе с польскими комиссарами присягою утвердились с обЪих сторон: разорять Украйну отчизну нашу милую, истребив в ней всЪх жителей больших и малых. Для этого Москва дала ляхам на наем чужеземнаго войска четырнадцать миллiонов денег. О таком злом намЪренiи непрiятельском и ляцком узнали мы через Духа Святаго. Спасаясь от погибели, мы возобновили союз с своею братьею. Мы не хотЪли выгонять саблею Москву из городов украинских, хотЪли в цЪлости проводить до рубежа, но москали сами закрытую в себЪ злобу объявили, не пошли мирно дозволенною им дорогою, но почали было войну. Тогда народ встал и сдЪлал над ними то, что они готовили нам; мало их ушло живых".

На Дон отправлено было болЪе красочное посланiе. В нем москали обвинялись в том, что "постановили православных христiан на УкрайнЪ живущих всякаго возраста и малых отрочат, мечем выгубить, слобожан захватив, как скот в Сибирь загнать, славное Запорожье и Дон разорить и в конец истребить, чтобы на тЪх мЪстах, гдЪ православные христiане от кровавых трудов питаются, стали дикiя поля, звЪрям обиталище, да чтобы здЪсь можно было селить иноземцев из оскудЪлой Польши". Для большей убЪдительности, Брюховецкiй приводит и конкретные примЪры московской жестокости: "В недавнее время, под Кiевом, в городах: Броворах, ГоголевЪ и других, всЪх жителей вырубили не пощадив и малых дЪток". В заключенiе, донцов призывают подняться против Москвы: "Будьте в братском единенiи с господином Стенькою, как мы находимся в неразрывном союзЪ с заднЪпровскою братьею нашею" [65].

Неразборчивостью лжи поражают всЪ гетманскiе универсалы такого рода. Вот что писал Мазепа в объясненiе причин побудивших его перейти к Карлу XII: "Московская потенцiя уже давно имЪет всезлобныя намЪренiя против нас, а в послЪднее время начала отбирать в свою область малороссiйскiе города, выгонять из них ограбленных и доведенных до нищеты жителей и заселять своими войсками. Я имЪл от прiятелей тайное предостереженiе, да и сам вижу ясно, что враг хочет нас, гетмана, всю старшину, полковников и все войсковое начальство прибрать к рукам в свою тиранскую неволю, искоренить имя запорожское и обратить всЪх в драгуны и солдаты, а весь малороссiйскiй народ подвергнуть вЪчному рабству". По словам Мазепы, трусливые москали, всегда удиравшiе от непобЪдимаго шведскаго войска, явились теперь в Малороссiю не для борьбы с Карлом, "не ради того, чтобы нас защищать от шведов, а чтобы огнем, грабежом и убiйством истреблять нас" [66]. ЧЪм менЪе благовидны и менЪе народны были мотивы измЪны, тЪм большим количеством "тиранств" московских надо было ее оправдать. ИзмЪна Мазепы породила наибольшее количество агитацiоннаго матерiала и антимосковских легенд. Особенно старались мазепинцы-эмигранты, вродЪ Орлика, войскового писаря - самаго довЪреннаго человЪка Мазепы. Читая его письма, прокламацiи, меморандумы, можно подумать, что москали, в царствованiе Петра, учредили какое-то египетское рабство на УкраинЪ, - били казаков палками по головЪ, обрубали шпагами уши, жен их и дочерей непремЪнно насиловали, скот, лошадей, имущество забирали, даже старшину били "смертным боем".

Мятежных гетманов поддерживала высшая церковная iерархiя на УкрайнЪ. Несмотря на жестокое польское гоненiе, малороссiйскiй епископат проникнут был польскими феодальными замашками и традицiями. Свою роль в православной Церкви он привык мыслить на католическiй образец. "Князь Церкви" - таков был идеал украинскаго архiерея. Именно на почвЪ ущемленiя этого "княжества" со стороны братств, многiе вродЪ Кирилла Терлецкаго, Ипатiя ПотЪя, Михаила Рагозы, ударились в Унiю. Оставшимся вЪрными православiю, хоть и пришлось пережить эпоху преслЪдованiй, но как только поляки, проученные Хмельничиной, заговорили ласковым голосом, пообЪщав распространить на них права и привилегiи католических бискупов, верхушка украинской Церкви колебнулась в их сторону. Пугал ее переход в московскую юрисдикцiю. Числясь в вЪдЪнiи Константинополя, она фактически оставалась независимой. Подчиненность тамошнему патрiарху была номинальная и ничЪм ее не стЪсняла, особенно в экономической области. Грек Паисiй Лигарид указывал, что суммы на Церковь собираются большiя, а Св. Софiя и прочiе соборы приходят в ветхость, попы и меньшая церковная братiя живут бЪдно, куда идут деньги - неизвЪстно.

Боязнь контроля и ограниченiя сдЪлала малороссiйских архiереев противниками царскаго подданства. Они уклонились от присяги послЪ Переяславской Рады. Когда в Кiев явился воевода кн. Куракин, митрополит Сильвестр Коссов мЪшал ему строить там крЪпость, пуская в ход угрозы и проклятiя. Дiонисiй Балабан, ставшiй митрополитом послЪ Сильвестра, был неприкрытым сторонником польской орiентацiи и состоял в сговорЪ с Выговским. Таким же полонофилом, связанным с интригами гетмана Дорошенко, был епископ Iосиф Тукальскiй, а другой епископ, Мефодiй Филимонов, произносил открыто в КiевЪ проповЪди против Москвы.

Но все это не шло в сравненiе с активностью львовскаго епископа Iосифа Шумлянскаго - унiата, тайнаго католика. В случаЪ отторженiя Украйны от Москвы, поляки мЪтили сдЪлать его митрополитом Кiевским. Шумлянскiй создал цЪлый агитацiонный аппарат и когда, при царевнЪ СофьЪ, в КремлЪ начались смуты, он при поддержкЪ поляков отправил на Украйну армiю монахов, снабженных письменной инструкцiей, дававшей указанiя, как сЪять порочащiе Москву слухи. Инструкцiя предписывала запугивать казаков готовящимся искорененiем их со стороны Москвы и обнадеживать королевской милостью. Духовенство приказано было манить обЪщанiем полной церковной автономiи. Туча прокламацiй занесена была на Украйну.

Заслуживает вниманiя одна нота, звучащая в "прелестных листах" и в рЪчах: обвиненiе москвичей в отступленiи от православнаго благочестiя. Сначала это выражалось в сдержанной формЪ, МосквЪ приписывалось намЪренiе измЪнить малороссiйскiе религiозные обряды, ввести погруженiе младенцев в воду при крещенiи, вмЪсто обливанiя. Не успЪли это высказать, как пошел слух, будто украинскiе попы, непривычные к такому способу крещенiя, потопили множество младенцев. Во время конфликта царя с патриархом Никоном, гетман Брюховецкiй писал в своем универсалЪ: "СвятЪйшiй отец наставлял их (москвичей), чтобы не присовокуплялись к латинской ереси, но теперь они приняли Унiю и ересь латинскую; ксендзам служить в церквах позволили. Москва уже не русским, но латинским письмом писать начала" [67]. Легенда об отступничествЪ получила столь широкое распространенiе, что ее счел нужным повторить, в своих воззванiях к малороссiйскому народу, Карл XII. Он тоже увЪрял, будто Петр давно задумал искоренить в своем государствЪ греческую вЪру, по каковому случаю вел переговоры с Папой Римским. Инспирированы были эти курьезные манифесты Мазепой, открывшим Карлу главную причину единенiя малоруссов с великоруссами - православную вЪру. Идея представлять москалей неправославными принадлежит не МазепЪ и не казакам; она родилась в ПольшЪ. На Гадячской радЪ 6 сентября 1658 г., польскiй посол Беневскiй говорил казакам: "Что приманило народ русскiй под ярмо московское? ВЪра? Неправда: у вас вЪра греческая, а у москалЪй вЪра московская! Правду сказать, москали так вЪрят, как царь им прикажет. Четырех патрiархов святые отцы установили, а царь сдЪлал пятаго и сам над ним старшинствует; чего соборы вселенскiе не смЪли сдЪлать, то сдЪлал царь!" [68].

Нам уже приходилось говорить, что Польша издавна была фабрикой памфлетов, книг, рЪчей, направленных против Россiи.

В XVI столЪтiи это были богословско-полемическiя сочиненiя, по преимуществу. ПослЪ Ливонской войны и Смуты к ним начали примЪшиваться политическiе памфлеты, полные хвастовства о том, как "мы их часто одолЪвали, побивали и лучшую часть их земли покорили своей власти". Литература эта вызвала в XVII вЪкЪ дипломатическiе конфликты и требованiя со стороны Москвы уничтоженiя "безчестных" книг и наказанiя их авторов и издателей.

Но с особенной энергiей заработала польская агитацiя послЪ присоединенiя Малороссiи к Московскому Государству. Боярин А. С. МатвЪев, управлявшiй одно время Малороссiйским Приказом, писал впослЪдствiи, как он затребовал к себЪ в Москву образцы этой агитацiи. "И из черкасских городов привезли многiе прописные листы, которые объявились противны Андрусовским договорам и московскому постановленiю и книгу Пашквиль, рЪченiем славенским: подсмЪянiе или укоризна, печатную, которая печатана в ПольшЪ. В этой книгЪ положен совЪт лукавствiя их: время доходит поступать с Москвою таким образом, и время ковать цЪпь и Троянскаго коня, а прочее явственнЪе в той книгЪ" [69].

Весь фонд анекдотов, сарказмов, шуточек, легенд, антимосковских выдумок, которыми самостiйничество пользуется по сей день, - создан поляками. Знаменитая "Исторiя Русов" представляет богатЪйшее собранiе этого агитацiоннаго матерiала, наводнившаго Украину послЪ ея присоединенiя к Россiи. Часто, рЪчи, вложенныя авторами этого произведенiя в уста казачьим дЪятелям и татарам, не требуют даже анализа для выявленiя своего польскаго происхожденiя. Такова, напримЪр, рЪчь крымскаго хана о Россiи: "В ней всЪ чины и народ почти безграмотны и множеством разновЪрств и странных мольбищ сходствуют с язычеством, а свирЪпостью превосходят диких... между собою они безпрестанно дерутся и тиранствуют, находя в книгах своих и крестах что-то неладное и не по нраву каж- даго". Казачьему предводителю Богуну приписаны тоже слова, выражающiя распространенный польскiй взгляд на Россiю: "В народЪ московском владычествует самое неключимое рабство и невольничество в высочайшей степени, и что у них кромЪ Божьяго да царскаго, ничего собственнаго нЪт и быть не может и человЪки, по их мыслям, произведены в свЪт будто для того, чтобы в нем не имЪть ничего, а только рабствовать. Самые вельможи и бояре московскiе титулуются обыкновенно рабами царскими и в просьбах своих всегда пишут они, что бьют ему челом; касательно же посполитова народа, то всЪ они почитаются крЪпостными" [70].

Когда Выговскiй измЪнил царю и собрал раду в ГадячЪ, туда прiЪхал польскiй посланный Беневскiй. РЪчь его к казакам - великолЪпный образец краснорЪчiя разсчитаннаго на слушателей знающих, что каждое слово оратора - ложь, но принимающих ее, как откровенiе.

"ВсЪ доходы с Украины царь берет на себя, установили новыя пошлины, учредили кабаки, бЪдному казаку нельзя уже водки, меда или пива выпить, а про вино уже и не вспоминают. Но до чего, паны-молодцы, дошла московская жадность? Велят вам носить московскiе зипуны и обуваться в московскiе лапти! Вот неслыханное тиранство!.. Прежде вы сами старшин себЪ выбирали, а теперь москаль дает вам кого хочет; а кто вам угоден, а ему не нравится, того прикажет извести. И теперь вы уже живете у них в презрЪнiи; они вас чуть за людей считают, готовы у вас языки отрЪзать, чтоб вы не говорили и глаза вам выколоть, чтоб не смотрЪли... да и держат вас здЪсь только до тЪх пор, пока нас поляков вашею же кровью завоюют, а послЪ переселят вас за БЪлоозеро, а Украину заселят своими московскими холопами" [71].

Казакам, конечно, лучше было знать, приказано ли им носить зипуны и обуваться в лапти, но какой-то "идейный базис" надо было подвести под измЪну. Потому, когда их спросили: "А що! Чи сподибалась вам, панове-молодцы, рацея его милости пана комиссара?" - послЪдовал восторженный крик: "Горазд говорить!".

Пасквилями, навЪтами, подметными письмами, слухами полна вся вторая половина XVII вЪка. ПоколЪнiя выростали в атмосферЪ вражды и кошмарных разсказов о московских ужасах.

Зная по опыту могущество пропаганды, мы только чуду можем приписать, что малороссiйскiй народ в массЪ своей не сдЪлался руссофобом. Сочиненiе антирусских памфлетов продолжалось до самаго упраздненiя гетманства в 1780 г. Теперь достаточно хорошо выяснено, что разсадником этого творчества на УкрайнЪ была войсковая канцелярiя - бюрократическiй центр казачьяго уряда. Чинов этого учрежденiя помянул в XX вЪкЪ Грушевскiй, как беззавЪтных патрiотов, трудившихся "в честь, славу и в защиту всей Малороссiи".

Установлено, что старанiями этих "патрiотов" размножались и долгое время ходили по рукам фальшивыя рЪчи Мазепы к казакам в 1708 году и столь же фальшивая рЪчь Полуботка. КромЪ школы войсковых канцеляристов существовал новгород-сЪверскiй кружок, возглавлявшiйся сначала Г. А. Полетикой, а послЪ его смерти О. Лобысевичем. Недавно одним cамостiйническим историком высказано предположенiе, что именно членами этого кружка инспи- рирована книга Бенуа Шерера "Annales de la Petite Russie ou Histoire des cosaques saporogues", вышедшая в 1788 г. в ПарижЪ [72]. Книга эта, написанная вполнЪ в казацком духЪ, полна извращенiй истины. По мнЪнiю упомянутаго историка, новгород-сЪверцы не только снабдили Шерера матерiалами, но и впослЪдствiи, через своих заграничных агентов, преставляли ему новыя свЪдЪнiя "спонукаючи його до новой публикацiи".

Как им, так в особенности чинам войсковой канцелярiи, принадлежит честь обобщенiя и оформленiя казачьяго творчества, заложившаго основу современной самостiйнической "платформы". Их старанiями стал мЪняться взгляд и на гетманскую власть. До Хмельницкаго гетманы были простыми военными предводителями; недаром слово "гетман" произошло от "Hauptmann". В лучшем случаЪ, это был глава казачьяго сословiя. Но послЪ того, как Богдан усвоил тон народнаго вождя, послЪ того, как царь АлексЪй Михайлович предЪльно ослабил свою власть в Малороссiи, к военному характеру гетманских функцiй стали прибавляться черты гражданскаго правителя. Этого оказалось достаточно, чтобы пылкiя головы забыли о подданствЪ и стали смотрЪть на булаву как на скипетр. СлЪдствiем этого явилось нЪкое освященiе личности самих держателей булавы.

ПослЪ смерти Богдана мы не видим на его мЪстЪ ни одного сколько нибудь значительнаго человЪка. Все это простые властолюбцы типа Выговскаго и Самойловича, авантюристы вродЪ Тетери и Дорошенко, алчные печенЪги вродЪ Брюховецкаго или законченные карьеристы и себялюбцы, как Мазепа. ТЪм не менЪе уже в XVII вЪкЪ началась их идеализацiя. Когда заинтриговавшiйся Выговскiй, отвергнутый казачеством, брошенный старшиной, был разстрЪлян поляками, - лЪвобережный гетман Брюховецкiй оповЪстил народ, что Выговскiй пострадал "за правду". Сам Брюховецкiй, убитый собственными казаками, удостоился впослЪдствiи тоже добраго слова. Гетмана Д. МногогрЪшнаго, как извЪстно, схватила и обвинила в измЪнЪ сама генеральная старшина, потребовав от Москвы его наказанiя, но когда Москва, плохо вЪрившая в дЪйствительную измЪну гетмана, сослала его в Сибирь в угоду казачеству, та же самая старшина стала распространять слух о невинном заточенiи МногогрЪшнаго. То же было с Самойловичем. Московскiе бояре ни минуты не вЪрили в его виновность и даже жалЪли, но они не могли не считаться с категорическим требованем старшины убрать неугоднаго предводителя. Этот гетман снискал себЪ в народЪ всеобщую ненависть. ТЪм не менЪе и из него сдЪлали страдальца за Украйну. Но самаго неожиданнаго ореола удостоился Мазепа. Сомнительный малоросс, человЪк польскаго склада, задумавшiй под конец жизни присоединить Украйну снова к РЪчи Посполитой, на условiях Гадячскаго протокола, крЪпостник и притЪснитель крестьянства, стяжатель, он сам знал, что его ненавидят в народЪ и в старшинЪ, и потому шагу не дЪлал без своих сердюков, игравших при нем роль янычаров. Это был самый, может быть, непопулярный из всЪх гетманов. Когда он измЪнил, за ним никто не пошел, за исключенiем двух-тысячной банды запорожцев, да нЪскольких человЪк генеральной старшины. ТЪм не менЪе ни один гетман не превознесен так в качествЪ нацiональнаго героя, как Мазепа.

Похоже, что "патрiоты", трудившiеся "в честь, славу и в защиту всей Малороссiи", поставили задачей создать ей пышную галлерею "отцов отечества" и всевозможных героев. В уста им вложено не мало выраженiй любви к родинЪ. Но старанiя патрiотов пропадают при соприкосновенiи с документальным матерiалом и при сколько нибудь критическом подходЪ к лЪтописям, вышедшим из кругов войсковой канцелярiи. На практикЪ мы видим переходы из одного подданства в другое, но ни разу не видим намЪренiя создать "незалежную" Украину. Это не значит, что всЪ рЪчи гетманов сочинены позднЪйшими их почитателями. (Об УкраинЪ-матери, "отчизнЪ", читаем иногда в гетманских универсалах. Но мы уже не заблуждаемся насчет этих патрiотических излiянiй. Они - простое порожденiе логики казачьяго путчизма. ЗатЪвая бунты для удержанiя узурпированной власти и матерiальных выгод, старшина не могла приводить этих мотивов в оправданiе своего поведенiя, надо было аргументировать ad populum пускаться в декламацiю о любви к родинЪ, о благЪ народа. Вот почему поляк Мазепа, затЪяв свою измЪну исключительно по личным побужденiям, счел нужным клясться перед распятiем, что начинает дЪло для блага всей Украйны.

ЧЪм безпутнЪе, чем аморальнЪе гетманы, чЪм больше вреда народу приносили своими похожденiями, тЪм с большей слезой в голосЪ произносили слово "отчизна".

Нацiональная нота казачьей "публицистики" тЪх дней - один из видов демагогiи и маскировки. Это почувствовали в XIX вЪкЪ многiе украинофилы. Даже Тарас Шевченко, заунывный пЪвец казаччины, срывался иногда с тона и начинал совсЪм не в лад:

"Откуда пошло самостийничество (Полностью)"