Русский — не обязательно коммунист!

Леонид Соколов — публицист

В пропаганде украинских националистов, в особенности галицких, главное место занимает образ «москаля» (русского, великоросса) как самого страшного врага Украины. При этом он неразрывно связан с образом коммуниста, пришедшего на галицкую землю в 1939 году. Это вполне устраивает коммунистов, которые, не прилагая особых усилий, «на противоходе» собирают голоса русских избирателей. Не может устраивать такое положение только самих русских.

По мнению украинских националистов, именно русские несут ответственность за все репрессии, голодоморы и прочие несчастья, постигшие Украину в советский период, ибо советская власть, как они утверждают, была «москальской», русской властью. Да и в наше время, заявляют они, русские большей частью голосуют за коммунистов, а значит, хотят снова морить бедных украинцев голодом и массово ссылать их в Сибирь. Образ коммуниста как пугала был успешно использован и официальной пропагандой в ходе президентской предвыборной кампании.

Но если русские и голосовали за коммунистов, то не потому, что они желают возврата репрессий, и не потому, что являются убежденными приверженцами марксистско-ленинской доктрины, верят в торжество коммунизма. Очевидно, что подавляющее большинство коммунистического электората и даже членов компартии никогда не изучало трудов Маркса, Энгельса и Ленина, а то и вообще их не читало. Голосовать за коммунистов многих людей побудила сама же нынешняя власть, развернувшая после развала Советского Союза хотя и тихую, но беспощадную войну против собственного народа.

Кроме экономических тягот, русским пришлось столкнуться и с проявлениями махровой русофобии, с унижениями и оскорблениями своего национального достоинства. Не удивительно, что на фоне таких проявлений нового «демократического» порядка коммунисты могли выглядеть привлекательно.

Однако прошедшие десять лет показали, что коммунисты никаких реальных шагов в поддержку русских на Украине не сделали. Располагая самой многочисленной фракцией в Верховной Раде, они не только не попытались решить, но даже просто внести в повестку дня сессии такой, к примеру, вопрос, как придание русскому языку статуса официального наряду с государственным украинским, о чем немало говорили в своих предвыборных обещаниях. Тем не менее коммунисты продолжают считать русских своим электоратом.

Такой расклад вполне устраивает и украинских националистов, и коммунистов. Первые имеют возможность пугать обывателя «москалем» — коммунистом, а вторые, не прилагая особых усилий, собирают голоса русских избирателей. Не может устраивать такое положение только самих русских.

Следует ли исключительно на русских возлагать ответственность за все деяния коммунистических правителей? И должны ли русские на Украине видеть в коммунистах защитников своих национальных и языковых прав?

Прежде чем отвечать на эти вопросы, заметим, что украинские националисты, посылающие проклятия на головы коммунистов, умалчивают о том, что именно коммунисты оказали им без преувеличения нео-

ценимую услугу, разрушив национальное единство русского народа, коренным образом изменив направление, по которому шел до 1917 года процесс формирования русской нации. Предпочитают помалкивать об этом и сами коммунисты.

Необходимо сразу же подчеркнуть, что советская власть не была властью русской, как не была русской и партия большевиков, предшественников современных коммунистов. И дело здесь даже не в проценте лиц той или иной национальности среди членов этой партии, а в том, что она не была русской по духу, по своему отношению к русской национальной идее, основанной на признании национального единства всего русского народа — великороссов, малороссов и белорусов.

Формирование наций представляет собой явление исторически не столь далекого прошлого. Во Франции, стране, ранее других укрепившей свое национальное единство, нация создалась в конце XVIII века, в эпоху Великой французской революции. Формирование итальянской нации происходило в середине XIX века, в период объединения Италии. Немецкая нация образовалась еще позже — после окончательного объединения Германии в 1871 г.

Германию, по словам Бисмарка, пришлось объединять «железом и кровью» — во время австро-прусской войны 1866 г. немцы воевали с немцами. Отдельные немецкие государства имели многовековую историю независимого существования; диалекты жителей немецких земель весьма существенно отличались друг от друга; немцы не были едины и в религиозном отношении, принадлежа к католическому или к протестантскому вероисповеданию. Однако после объединения Германии немцы прониклись сознанием своего национального единства и общими усилиями всей немецкой нации создали одно из сильнейших государств мира.

Русские земли были в основном воссоединены к концу XVIII века, когда Россия вернула отторгнутые ранее Литвой и Польшей западные и юго-западные территории Руси. Исключение составила Галицкая, или Червонная, Русь, в 1772 году по первому разделу Польши отошедшая к Австрии.

Русская нация начала формироваться во второй половине XIX века, в эпоху реформ Александра I. Ее консолидация создавала прочную основу для всего многонационального российского государства.

Между русскими народностями не было столь значительных различий, как между немецкими, но если образование немецкой нации шло в собственно немецкой среде, то на формирование нации русской решающее воздействие оказал посторонний, инонациональный фактор.

После столетий польского господства коренное русское (белорусское и малорусское) население воссоединенного с Россией Западного края было представлено в основном крестьянством, находившимся в крепостной зависимости от помещиков-поляков. В Российской империи, которую с подачи большевиков в советский период было принято называть «тюрьмой народов», польская шляхта получила все права российского дворянства и сохранила свои земельные владения. Однако, стремясь к возрождению полностью независимой Польши в границах до первого раздела, поляки в XIX веке с оружием в руках выступили против России во время восстаний 1830-1831 гг. и 1863 г., а также инициировали появление политического украинофильства, призванного разобщить малороссов и великороссов, подорвать национальное единство Руси. Не имея возможности развивать это движение в самой России, поляки сделали его очагом австрийскую Галицию.

Когда западные и юго-западные русские земли находились под властью Польши, на них обосновалось многочисленное еврейское население. После возвращения этих земель правительство, не желая допускать расселения евреев по остальной территории России и перехода в их руки русской земельной собственности, установило так называемую черту оседлости и ввело для евреев ряд ограничений. Так Россия наряду с польским вопросом получила другой, ставший серьезной проблемой для государства вопрос.

Политические партии, возникшие в России после введения конституции в 1905 году, по отношению к национальному вопросу могли быть разделены на две большие группы — правительственную и оппозиционную. Правительственная группа состояла из двух крупных партий — Союза русского народа и Союза 17 октября—и промежуточных между ними, сравнительно мелких организаций — Русского Собрания, Партии правового порядка, различных умеренных, правых и монархических групп. Наиболее отчетливое выражение национальных постулатов этой группы было дано в программе Союза русского народа, в которой говорилось о первенствующем значении русского народа в государственной жизни и в государственном строительстве. При этом указывалось: «Союз не делает различия между великороссами, белорусами и малороссами». О других народностях было сказано, что «прочие народности в России пользуются правами гражданского равенства, за исключением евреев». В этих последних трех словах и заключалась причина враждебного отношения евреев к правительственному курсу национальной политики, объясняющая их активное участие в организациях, оппозиционных государственному строю, в том числе и в организациях революционных.

Следовательно, если кто имел основания для недовольства национальной политикой правительства России, так это не малороссы, принадлежавшие к русскому народу и бывшие частью государствообразующей, державной нации, а евреи, которым было отказано в равных правах с другими народностями.

В то время как русские патриоты и среди великороссов, и среди малороссов отстаивали идею русского единства, противники России как за ее границами, так и внутри страны содействовали всему, что ослабляло Россию, в том числе и поддерживали идею украинского сепаратизма. Политическое украинофильство в начале XX века имело два очага, в которых оно подогревалось и из которых распространялось на малорусской почве. Один из них находился в австрийской Галиции, другой — в стане российской революции, где по известным причинам доминировал нерусский элемент.

В Галиции к началу XX века в результате усилий, предпринимаемых на протяжении полувека, власти добились того, что галицкие украинофилы-сепаратисты стали преобладать над сторонниками русского единства. Однако галицко-русское движение продолжало свою деятельность.

Среди российских же малороссов пропаганда украинского сепаратизма сколько-нибудь серьезного отклика не находила. Как отмечали галичане, посетившие в 1907 году Киев: «Братья наши искренно радовались, когда узнали, что мы не уступаем также в борьбе, и то в борьбе далеко не такой, как ихняя, так как у нас ведется братоубийственная борьба среди самих же русских. Они о том всем не имели и понятия. У них сепаратизм вовсе не существует, доказательством чего факт, что во главе Союзов русского народа, проповедующих единство русского народа и вообще отстаивающих национальную идею, стоят почти одни малороссы, которые только потому и считают себя малороссами, что живут в Малороссии, а не потому, что будто бы они отдельный народ».

Русские национальные чувства в западных губерниях России были более крепкими, чем в центре. Ведь на западе русскому населению приходилось иметь дело с более сильным если не количественно, то организационно и экономически польским и еврейским элементом.

Академик А.И. Соболевский так характеризовал в 1910 г. ситуацию с политическим украинофильством в Австрии — в Галиции и Буковине — и в России — в ее юго-западных губерниях. Он писал, что большая часть малорусского населения Галиции и Буковины «теперь исповедует украинофильский символ веры. Главный его член — ненависть ко всему русскому: к народу, государству, литературе, культуре. Эта ненависть может быть сравниваема только с ненавистью поляков, с которой она, очевидно, и генетически тесно связана.

Получается странное явление.

Галицкие и буковинские малоруссы, ничем с Россией не связанные, никогда в России не бывшие, не испытавшие ни пресловутого русского "кнута", ни тисков ужасной "царской власти", не имеющие сколько-нибудь ясного представления о русском государстве, — ненавидят Россию всеми силами души, шлют ей проклятия и жаждут освобождения из-под русского ига своих родичей за пограничною чертою, своих малорусских соседей Волыни, Подолья и Киевщины.

Эти последние имеют совершенно другие представления и стремления.

Волынь и Подолье, чем ближе к австрийской границе, тем сильнее покрыты отделами и подотделами Союза русского народа и кипят деятельностью. Под руководством почаевских монахов волынские и подольские малорусы энергично работают над организацией у себя мелкого кредита, потребительских лавок и всяких народных русских коопераций, чтоб вырваться из накинутой на них евреями и поляками мертвой петли. Украинофильскому символу веры они нисколько не сочувствуют; мало того, они к нему относятся с энергичным отрицанием».

До революции 1917 г. правых украинских партий в России не было. Консервативные элементы украинского происхождения принадлежали к таким партиям, как Союз русского народа, Союз 17 октября, Партия правового порядка и другим, стоящим на позициях русского единства. По словам украинского автора Д.Соловея, «настоящая буржуазия в Украине признавала себя только "русской"».

Такие настроения преобладали и среди мещанства, о чем с огорчением писал в 1911 г. известный сионистский деятель из Одессы Владимир Жаботинский: «Край наш стал излюбленной ареной черносотенства, и подвизается у нас оно, особенно в городах и местечках, с солидным успехом. <...> при нынешних настроениях не впрок нашему краю ни городское самоуправление, ни даже право посылать депутатов в Государственную Думу. Депутаты юга — главная опора реакции, и так было еще до изменения избирательного закона, до третьей Думы».

Выход из этой, столь неблагоприятной, по его мнению, ситуации Жаботинский видел в развитии украинского национального движения. Он продолжал: «Я не компетентен судить о том, насколько готова какая-нибудь Слободка Романовка к восприятию украинского национального сознания; утверждаю только одно: выжить оттуда союзников (членов Союза русского народа. — Л.С.) удастся или украинскому движению, или никому».

Противники России вполне заслуженно уделяли особое внимание развитию украинского сепаратизма. По данным всеобщей переписи населения 1897 г., русские в совокупности составляли 65,5% населения империи, т.е. абсолютное большинство (для сравнения: поляков было 6,4%, евреев — 3,9%). «Наоборот, если малороссов и белорусов считать отдельными народностями, — писал В.Жаботинский, — то господствующая национальность сама оказывается в меньшинстве (43 проц.) относительно остального населения, а в соответствии с этим изменяются все виды на будущее. Поэтому можно смело утверждать, что решение спора о национальном характере России почти полностью зависит от позиции, которую займет тридцатимиллионный украинский народ».

Галицкий польский автор Бронислав Потоцкий отмечал в 1910 году, что «образование на юге России отдельного малорусского народа создало бы более выгодное распределение количественного соотношения сил славянских народов между собой».

Этим объясняется тот факт, что в поддержку украинского сепаратизма выступали прежде всего не украинцы, а поляки, литовцы, евреи, да и попавшие под их влияние великороссы.

Член Государственной Думы, украинский крестьянин Андрейчук назвал провокацией речи, которые произносили с думской трибуны по адресу малороссов «чуждые украинскому народу депутаты, именно, Булат — литовец, Лучицкий — городской представитель киевских евреев, Ро-

дичев — тверской дворянин и Милюков — неизвестной нам народности». «Мы удостоверяем, — говорил Андрейчук, — вопреки заявлению Булата об устранении из Думы украинского представительства актом 3 июня, что украинцев здесь, в третьей Думе присутствует не меньше, чем в первых двух Думах. <...> Мы протестуем также против того, чтобы при нашем, малороссов, здесь наличии за наш народ ратовали непрошеные его слуги Милюковы и Булаты, цель выступления которых нам ясна — именно стремление пополнить украинцами ряды инородческой оппозиции русскому государственному строю. <...> Всякую украинофильскую пропаганду мы отвергаем, ибо никогда не считали и не считаем себя нерусскими, с какой бы хитростью ни старались услужливые господа Милюковы вселить в нас сознание розни с великороссами. Им это не удастся. Мы, малороссы, как и великороссы, — люди русские, а господам Милюкову, Родичеву и Лучицкому говорим: продолжайте вашу заботу о том племени, служить которому вы призваны, а украинского народа не касайтесь, он за вами не пойдет».

Об этом же говорил в своем выступлении член Государственной Думы «октябрист» Скоропадский: «Перехожу к тем депутатам, которые затронули малороссийский вопрос. Говорили они о том, что малороссы особый народ, угнетенный, что у них особый язык, который также преследуется, и проч. и проч. Мы, малороссы, никак не можем отделаться от непрошеных защитников, которые обыкновенно выступают из среды инородцев. Член Государственной Думы Булат, который поднял этот вопрос, и другие должны помнить, что мы такие же хозяева земли Русской, как и великороссы, что у нас одни и те же государственные задачи, одни и те же друзья и враги».

Позицию великороссов в этом вопросе выразил член Государственной Думы граф В.А. Бобринский: «...единый ли это народ: малоруссы, великорусы и белорусы, эти три ветви русского народа. Лучше всего на это ответит не великоросс, каковым я здесь являюсь, — а наши малороссы; они уже отчасти ответили, они вам и впредь ответят, ответят по мотивам голосования от имени малороссов в нашей фракции. Не забудьте: в нашей русской национальной фракции имеется 37 великороссов, 35 малороссов и 15 белорусов, и по крайней мере у нас по национальным вопросам не приходится прибегать к содействию литовцев и ставленников польско-еврейского блока. <...> Господа, я прямо заявляю вам в ответ на слова члена Государственной Думы Милюкова, что мы, великороссы, не ведаем великорусского патриотизма и великорусского национализма, ни наш народ, ни мы этого не знаем. Никогда наш народ и наши крестьяне великороссы не называют себя великороссами. Я знаю, что и малороссы и белорусы не называют себя ни малороссами, ни белорусами. Когда вы спросите — кто он, он отвечает — я русский».

Партией, предлагавшей наиболее радикальный путь решения национального вопроса в России, была Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков), программным положением которой являлось признание права наций на самоопределение. В «Тезисах по национальному вопросу» (июнь 1913 г.) В.И. Ленин подчеркивал:

«1. § нашей программы (о самоопределении наций) не может быть толкуем никак иначе, как в смысле политического самоопределения, т.е. права отделения и образования самостоятельного государства» {Ленин В.И. ПСС. Т. 23. С. 314).

При этом в своих взглядах на русскую нацию большевики исходили не из идеи национального единства великороссов, малороссов и белорусов, а наоборот, ставя своей целью уничтожение Российской империи, стараясь нанести Российскому государству удар максимальной сокрушительной силы, они становились в один ряд с теми, кто стремился разобщить русский народ, заявляя о национальной отдельности малороссов и белорусов, зачисляя их в ряды «угнетенных инородцев», а великороссов объявляя «угнетающей нацией». Великорусских марксистов Ленин призывал бороться с национальной культурой

великороссов. В работе «Критические заметки по национальному вопросу» (октябрь — декабрь 1913 г.) Ленин писал: «Возьмите конкретный пример. Может великорусский марксист принять лозунг национальной великорусской культуры? Нет. Такого человека надо поместить среди националистов, а не марксистов. Наше дело — бороться с господствующей, черносотенной и буржуазной национальной культурой великороссов, развивая исключительно в интернациональном духе и в теснейшем союзе с рабочими иных стран те зачатки, которые имеются и в нашей истории демократического и рабочего движения» (ПСС. Т. 24. С. 122).

С критикой русских националистов Ленин выступил в статье «Еще о национализме», опубликованной 20 февраля 1914 г., в связи с прошедшим незадолго перед этим съездом представителей Всероссийского национального союза. В качестве непосредственного объекта своей критики Ленин выбрал прочитанный на этом съезде членом Государственной Думы А.И. Савенко доклад, о содержании которого можно судить по приведенной цитате из газетного сообщения: «Докладчик считает особенно опасными стремления к сепаратизму (т.е. к отделению от государства) среди белорусов и украинцев. Движение украинское в особенности представляет большую и реальную опасность для единства России. Ближайшая программа украинцев сводится к федерализму и автономии Украины.

Украинцы связывают свои надежды на осуществление автономии с разгромом России в будущей войне с Австро-Венгрией и Германией. На развалинах великой России будут основаны под скипетром Габсбургов в пределах Австро-Венгрии автономные Польша и Украина.

Если украинцам удастся действительно оторвать 30 миллионов малороссов от русского народа, тогда наступит конец великой Российской империи (Аплодисменты. )».

Выступая против сторонников русского единства — русских националистов, к числу которых принадлежал А.Савенко, Ленин прибег к откровенному искажению позиции своих оппонентов: «Объявляя инородцами белорусов и украинцев, гг. националисты забывают добавить, что великорусов (единственных не "инородцев") в России не более 43 проц. населения. Значит, "инородцы" в большинстве! Как же меньшинство может удержать большинство, не предоставляя выгод этому большинству, выгод политической свободы, национального равноправия, местной и областной автономии?» (ПСС. Т. 24. С. 325).

В действительности «инородцами» украинцев и белорусов объявляли не русские националисты, чьи взгляды по этому поводу были изложены выше, а их противники, которые стремились таким образом, говоря словами члена Государственной Думы Андрейчука, «пополнить ряды инородческой оппозиции русскому государственному строю». Представляя единственными не «инородцами» только великороссов, Ленин приводит рассуждения, по своему смыслу полностью совпадающие с тем, что тремя годами раньше писал В.Жаботинский.

При этом большевики проводили линию на разобщение русского народа более решительно, чем это делали другие антирусские силы. Если В.Жаботинский писал о разделении малороссов и великороссов как о возможном варианте будущего развития событий, в таком же духе высказывался и Б.Потоцкий, то Ленин говорил о национальной отдельности малороссов и белорусов как о свершившемся факте.

Далее Ленин писал: «Травя украинцев и др. за "сепаратизм", за стремления к отделению, националисты тем самым отстаивают привилегию великорусских помещиков и великорусской буржуазии на "свое" государство. Рабочий класс против всяких привилегий; поэтому он отстаивает право наций на самоопределение» (там же).

Представляя дело таким образом, что противниками сепаратизма являются только великорусские помещики и великорусская буржуазия, Ленин опять искажал реальную картину. Тот же А.Савенко, с которым он вел полемику, был не велико-

россом, а малороссом и сам говорил о себе в 1909 году: «Я — малоросс, и ничто малорусское мне не чуждо. Я горячо люблю мою родину — Украину и по существу являюсь украинофилом в старом смысле этого слова. <...> И будучи малороссом, я в то же время русский. Я признаю единую и чрез то великую Русь. <...> Да, я горячо люблю мой родной край — Малороссию. И потому горячо желаю Малороссии счастья и процветания. Но я хорошо знаю, что это возможно только при условии тесного единения ее с остальной Русью».

Надо заметить, что и Ленин прекрасно понимал преимущества больших государств, он, конечно, не был украинским самстийником, и требование отделения той или иной нации не смешивал с вопросом о целесообразности такого отделения, рассматривая этот вопрос исключительно с точки зрения интересов развертывания революционной борьбы пролетариата. Только в отношении пролетариата Ленин готов был признать необходимость единения великороссов и украинцев. Он писал: «При едином действии пролетариев великорусских и украинских свободная Украина возможна, без такого единства о ней не может быть и речи» (ПСС. Т. 24. С. 128).

Ленин связывал свои надежды на будущее с мировой пролетарской революцией. Российское государство не представляло для него самостоятельной ценности, и он готов был без колебаний принести его в жертву ради достижения своих утопических целей.

Когда в 1914 г. началась мировая война и социал-демократические партии зарубежных стран выступили в поддержку правительств своих государств, так же как и российские социалисты — меньшевики и эсеры, Ленин указывал, что «нельзя великороссам» защищать отечество «иначе, как желая поражения во всякой войне царизму...» (О национальной гордости великороссов, декабрь 1914 г. // ПСС. Т. 26. С. 108).

Для Ленина предмет национальной гордости великороссов состоял в том, что «великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и социализм, а не только великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепство перед попами, царями, помещиками и капиталистами» (там же. С. 107— 108).

Заметим, что Ленин постоянно пишет не о русской, а о великорусской нации, подчеркивая таким образом отдельность великороссов от других ветвей русского народа — малороссов и белорусов. А что, согласно Ленину, за исключением революционных проявлений, единственно заслуживающих чувства национальной гордости, великороссы способны дать человечеству, так это только великие погромы и все остальное вышеперечисленное. Так создавался образ великоросса — погромщика и раба, способного искупить свою вину перед другими, угнетенными им народами лишь уничтожением Российского государства.

Захватив власть в 1917 году, большевики опубликовали Декларацию прав народов России, в которой провозглашали право этих народов на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельных государств.

Ленин писал: «И как интернационалисты, мы обязаны, во-первых, особенно энергично бороться против остатков (иногда бессознательных) великорусского империализма и шовинизма у "русских" коммунистов; во-вторых, мы обязаны именно в национальном вопросе, как сравнительно маловажном (для интернационалиста вопрос о границах государств вопрос второстепенный, если не десятистепенный), идти на уступки» (ПСС. Т. 40. С. 19).

Уступки, естественно, делались за счет Великороссии; возражения против таких уступок трактовались как проявления все того же великорусского шовинизма. На VIII съезде РКП(б) Ленин говорил: «С красным финским правительством, которое существовало короткое время, мы заключили договор, пошли на известные территориальные уступки, из-за которых я

слышал немало возражений чисто шовинистических: "Там, дескать, хорошие рыбные промыслы, а вы их отдали". Это такие возражения, по поводу которых я говорил: поскрести иного коммуниста — и найдешь великорусского шовиниста"» (ПСС. Т. 38. С. 183).

Вопрос о границах не был для Ленина существенным, так как будущая мировая революция должна была привести к созданию Всемирной Республики Советов или для начала к созданию единой Советской республики в рамках Европы. Завершая свою речь на торжественном заседании в день чествования открытия Коммунистического Интернационала 6 марта 1919 г., Ленин сказал: «Товарищи, присутствующие в этом зале, видели, как основывалась первая Советская республика, они видят теперь, как основался III, Коммунистический Интернационал, они увидят все, как будет основана Всемирная Федеративная Республика Советов» (ПСС. Т. 37. С. 520).

15 июля того же года, выступая перед красноармейцами с речью о внутреннем и внешнем положении, Ленин заявил: «...если Россия со своей Советской властью вначале была в одиночестве, то впоследствии к ней присоединилась Советская Венгрия, идет дело о передаче власти Советам в Германии, и недалек день, когда вся Европа соединится в единую Советскую республику, которая уничтожит господство капиталистов во всем мире» (ПСС. Т. 39. С. 111).

Какое значение могли иметь интересы каких-то там великороссов, какие-то границы, рыбные промыслы и прочая мелочь по сравнению с мировой революцией?

В отличие от Польши и Финляндии сепаратистское движение на Украине не имело серьезной основы. «Свидомых украинцев», по словам украинского деятеля того времени Д.Дорошенко, было крайне мало, и для них была характерна «кружковщина», сектантская узость и замкнутость. Фактически формирование украинской нации началось только после 1917 г. «Теперь понятие нации безмерно расширилось, и собственно сама нация украинская только теперь начала формироваться и выкристаллизовываться», — писал Д.Дорошенко.

В.И. Ленин, как видно, имевший весьма смутное представление об Украине, отмечал в марте 1919 г.: «Украина отделена была от России исключительными условиями, и национальное движение не пустило там корни глубоко. Насколько оно проявилось, немцы вышибли его. Это факт, но факт исключительный. Там даже с языком дело так обстоит, что неизвестно стало: массовый ли украинский язык или нет?» (ПСС. Т. 38. С. 182).

Признавая, таким образом, исключительное положение Украины, Ленин все-таки не упускал случая представить великороссов угнетателями других наций. Он продолжал: «Трудящиеся массы других наций были полны недоверия к великороссам, как нации кулацкой и давящей. Это факт» (Там же).

Однако большевики, поносившие последними словами «великороссов-шовинистов», вскоре обнаружили, что их надежды на мировую пролетарскую революцию не оправдываются, и, следуя далее путем разрушения России, они, оказавшись во враждебном окружении, неминуемо погибнут. А погибать все же не хотелось.

Обеспечить защиту страны, ликвидировать хозяйственную разруху можно было только при объединении частей разорванного Российского государства. В большевистском руководстве существовали различные планы такого объединения. И.В. Сталин выдвинул и отстаивал идею «авто-номизации», т.е. вхождения советских республик в РСФСР на правах автономии. Но Ленин отверг эту идею и настоял на объединении советских республик, в том числе и РСФСР, в новое государственное образование — СССР. При этом за союзными республиками сохранялось право свободного выхода из Союза. Сталин согласился с Лениным и никогда больше к своему плану не возвращался.

Продолжение следует