1. Национализм и исторический материализм.

Говорят, национализм бывает и хорошим. Чтобы не запутаться «плохой» стали называть ещё и «агрессивным». Но соотношение «хорошего» и «плохого», и ответ на вопрос: что такое национализм? – от этого не становится яснее. Думается, расхождения исследователей объясняется не столько пестротой и противоречивостью разных национализмов, сколько кризисом исторической науки и методологической ограниченностью отечественной философии и политологии. Отправив в отставку исторический материализм и не найдя ему замены, бывшие советские гуманитарии и бойцы идеологического фронта (по совместительству) – философы, историки, политологи, социологи – на ходу сочиняют новые законы общественного развития, способные не столько объяснить его причуды, сколько оправдать безумие власти. Пример тому концепция ведущего исследователя и директора пражского Института национализма Э. Геллнера, автора книги «Нации и национализм» (Лондон, 1983). Итоги её развития правомерно усматривать в статье «Пришествие национализма. Мифы нации и класса» («Путь»: Международный философский журнал. - М., 1992, №1). Здесь немало точных наблюдений и убедительных соображений, но теоретическая основа едва ли состоятельна. Автор резонно стремится понять национализм в системе истории человечества, но очень уж упрощённо толкует её. То ли ему не хватает культуры последовательного историко-материалистического мышления. То ли он стесняется полноценно системно мыслить в немодном после крушения СССР и мировой системы социализма историко-материалистическом духе. Так возникновение современных наций Э. Геллнер связывает с переходом от «аграрно-письменного» к «индустриальному» периоду истории, подчёркивая отличие своего материализма от Марксова. Но дело в том, что исторический материализм связывал процесс формирования наций с переходом от феодализма к капитализму, с активизацией личности и развитием её духовной культуры. Упустив из виду эти процессы, Э. Геллнер в свете своего «материализма» не смог объяснить ключевых проблем своего исследования:
• соотношения национальной идеи с идеологией национализма,
• соотношения культуры нации и культуры национализма.

Вне поля зрения осталась связь национализма с современной массовой культурой.

И, что самое главное, не объяснено, почему иногда нормальные люди и народы, долго жившие добрыми соседями, внезапно приходят в бешенство и режут друг друга.

Без этого наука приобретает характер игры в бисер в научных монастырях романа Германа Гессе.

Некоторые из наших проницательных современников расползание национализма по всему земному шару сопровождают самыми мрачными прогнозами. Сейчас История на переломе – не первом и, хочется надеяться, не последнем. Во время одного из предшествующих – двести лет тому назад, Гегель заметил, что счастливые страницы истории относятся к самым бесполезным. Значит, «счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые». С Гегеля начинается развитие научной историософии. А появление призрака коммунизма было ознаменовано возникновением концепции исторического материализма – крупнейшего успеха человечества в постижении тайн истории. За эту дерзость в познании оно было наказано кровавой утопией «диктатуры пролетариата».

Опыт полутора столетий, прошедших со времени возникновения исторического материализма, и работа нескольких поколений историков позволяют установить, что в этой теории исторического процесса выдержало проверку временем и может быть использовано для творческой переработки. В сочетании с лучшими достижениями современной историософии Запада, французской школы «Анналов», прежде всего.

Не следует стесняться исторического материализма и не стоит путать его с «научным коммунизмом». Крах «реального социализма», как советской экономико-политической системы – убедительное свидетельство несостоятельности постулатов исторического материализма, как идеологии дубоголового компартийного чиновничества. Но ставшее модой в 90-е годы ХХ века его опровержение вовсе не гарантирует научности позиций опровергающих. Трудно вообще поверить в их добросовестность и компетентность. Ведь ещё вчера те же люди, творя академические карьеры, беспощадно использовали «истмат» в качестве конъюнктурной приправы для своих «исследований». Многие феномены общественной мысли (и исторический материализм – не исключение), растворённые в советской идеологии невольно подверглись её тлетворному влиянию. Излучение коммунистической пропаганды скомпрометировало «истмат» в глазах политиканствующих профанов и полуграмотной студенческой братвы. А искусственная изоляция в казематах компартийной науки и советской системы просвещения лишило его животворящего критического импульса привносимого в свободную мысль бескорыстными и жадными до истины «шалопаями» (с точки зрения «правильной» официальной науки), не испорченными догматизмом «остепенённых» старших товарищей по научному цеху и подвергающими всё и вся животворящему сомнению и скепсису.

В своём естественном изначальном виде исторический материализм это всего лишь метод концептуального гуманитарного мышления, отличный от прочих, прежде всего тем, что любое изучаемое явление он рассматривает:
• не статично – в отдельный момент его существования, а динамично – в процессе его зарождения, становления и последующего развития;
• в тесной связи с окружающими его однородными явлениями, а также –
• в пристальном и кропотливом исследовании структурных внутренних противоречий, в конечном итоге объясняющих его саморазвитие и связь в другими явлениями внешней системы.
• Исследуя явления человеческой культуры, настоящий исторический материализм материальные мотивы исторической деятельности людей рассматривает в качестве доминирующих, приоритетных и определяющих все прочие.

Универсального исторического материализма, одинакового в исполнении разных исследователей нет и быть не может. Как не бывает и «безразмерного» метода мышления одинаково ладно сидящего на любом корпусе фактов, требующих осмысления и истолкования. Поэтому в начале своего историософского исследования я набросаю контуры «моего» исторического материализма.

Каждая из этих сфер, органически взаимодействуя с другими, развивается по своим законам.
I. Хозяйство и социально-экономические отношения – основа жизни, но инициативное начало – в духовности человека: в картине мира, самосознании, совести с их рациональными, бессознательными и подсознательными слоями.

II. Предмет историографии – естественноисторический процесс, как открытая система.

III. Историю творят люди. Всё новое в культуре начинается в голове конкретного человека.

IV. Монизм исторического материализма несостоятелен поскольку, во-первых, природа человека двойственна, биосоциальна, а, во-вторых, культура, создаваемая людьми и формирующая их, состоит из трёх сфер:
1) производственно-утилитарной (производство, быт и возникающие из них общественные отношения);
2) общественно-политической, обслуживающей и оформляющей производственно-утилитарную и
3) празднично-игровой и эстетической.

V. Изучение эволюции украинского национализма представляет научный интерес не только потому, что он претендует на роль единоспасающей силы Украины. Если учесть, что в этих своих притязаниях он как две капли воды похож на русский или немецкий национализм, то можно догадаться, что закономерности развития нашего национализма могут немало объяснить в судьбах и других наций.

VI. Правда о национализме необходима потому что, как показывает История, превращаясь в государственную идеологию и приобретая, таким образом, дополнительные аргументы в виде инструментов административно-политического насилия против своих оппонентов, из «невинной» гримасы духа, из естественного движения мысли в ряду прочих человеческих мнений и заблуждений национализм превращается в явление криминальное. А в дальнейшем – лишённый критической оппозиции под защитой державных палачей и холопов – он легко трансформируется в психиатрический диагноз массового сознания, за который поражённые им нации впоследствии расплачиваются большой кровью, как в своё время турки, немцы, сербы.