4. Националистические миазмы в социально-психологическом климате современной Украины.

В такой атмосфере, сложившейся к весне 1994 года, формируется социально-психологический климат современной Украины. Разобраться в его особенностях помогают работы психолога Э. Фромма, изучавшего психологию немецкого фашизма («Бегство от свободы», «Душа человека»). Главная заслуга исследователя в объяснении предрасположенности некоторых слоёв населения Веймарской республики к туповатой и нередко очевидно лживой пропаганде нацистов. Сейчас пишут о «Веймарской России». Можно говорить и о «Веймарской Украине». Однако современность и России, и Украины имеет специфику, которая позволяет лучше понять не только то, что происходило в Германии 20-30-х годов, но, как мне представляется, и то, что может произойти в недалёком будущем даже в наиболее развитых странах.

Происходящее в Украине немало зависит и от тех социально-культурных процессов, которые бурлят в наиболее развитых странах. Имею в виду такое порождение постиндустриального общества, как массовая культура. Её суть уловил ещё в XVI веке, на заре эры капитализма, блестящий французский мыслитель М. Монтень: «Крестьяне – прекрасные люди и прекрасные люди философы, вся беда от полуобразованных». Сегодня общество в полной мере ощутило угрозу от «полуобразованных». Уже события I мировой войны породили сомнения в абсолютных достоинствах прогресса современной цивилизации с её массовым обществом. Метания человеческой мысли в поисках ответа на вопрос: куда идёт человечество? – проявилось и в «Закате Европы» О. Шпенглера, и в горьких раздумьях Хосе Ортеги-и-Гассета, и в антиутопии Д. Оруэлла.

Обстановка всё более проясняется именно в наиболее развитых странах. Расцвет североамериканской демократии с её социальной политикой – заботой о человеческих условиях для чернокожих, о матерях-одиночках, о малообеспеченных семьях создал возможность для многих жить не работая (на социальное пособие). Отсюда естественный рост паразитических настроений, рост преступности среди опекаемых. Отсюда в какой-то мере и негритянский расизм. Отчасти в связи с такими процессами всё более оказывается развал семьи и в США, и в прекрасной Франции, да и в других цивилизованных странах. А семья – главный источник окультуривания человека. К этому добавляется глубокий кризис школы. В государственных школах детей нередко умело развлекают, но мало учат работать головой, подниматься на уровень современной духовной культуры. А в элитарных учебных заведениях дети нередко жалуются на садизм учителей. Что-то не то получается. Связь времён рвётся не только в королевстве Датском. В наиболее развитых странах «полуобразованные» произвели сексуальную революцию и создали рок-музыку.

Глубинные духовные процессы жизни общества может быть наиболее адекватно отражаются в музыке. И современную массовую культуру лучше всего выражает рок-музыка. Поскольку она имеет и рациональное словесное выражение. Она рассчитана на массовую аудиторию и претендует на роль народной песни. Л. Толстой заметил, что в народной песне главное – слова. Слова рок – песен, как правило, убогий примитив, многократно повторяемая банальность, приправленная эротикой, порнографией, культом насилия и запашком наркотика. Задушевность, искренность, глубокая психологичность настоящего искусства подменяется вдохновлённой тщеславием истеричностью. Такое «искусство» – своеобразный показатель глубокого личностного кризиса его поклонников и в производственно-утилитарной сфере культуры – там, где работают, создаются семьи, стремятся к справедливости.

Главные очаги массовой культуры возникли в наиболее развитых странах. Как понять быстрое её распространение в посткоммунистической среде – в условиях экономической катастрофы, бюрократической «украинизации», люмпенизации общества, развала семьи, школы, высшего образования?

Бедственность нашего времени тяжелее всего сказывается на детях. Им больше всего нужно. Не только еды и одежды, но и заботы. Здесь мы и выходим на самую суть проблемы одиночества человека в современном обществе. Одиночества, которым Э. Фромм так убедительно объяснил предрасположенность некоторых слоёв населения к фашизму. Однако, такой подход может дать ещё больше, если проблему одиночества рассмотреть на фоне всей истории человечества.

Одиночество, как феномен социальной жизни естественно рассматривать в связи с историей личности. В контексте настоящей работы стоит присмотреться к переломным моментам этой истории. Наименее опытным и разумным человек был в самом начале возникновения общества – в родовой общине, но он тогда не осознавал своей личности, оперируя лишь понятием «мы». Одиночества ещё и быть не могло, тем более, что человек руководствовался выросшими из стадных инстинктов традициями общины. Они избавляли от поисков самостоятельных решений, от сомнений. На протяжении десятков тысяч лет общинной жизни, завися, главным образом, от всемогущих сил природы, человек осознавал себя частицей общины, семьи, племени, союза племён. С возникновением классового общества и государства последнее стало ещё более грозной и беспощадной силой, чем природа. Однако и в эти времена человек осознавал себя частицей семьи, общины, сословия, цеха, живя их традициями. В самом низу общества были рабы и люмпены. Они могли быть весьма одинокими, но в христианском обществе с ними был Бог. Положение стало коренным образом изменяться с наступлением эры капитализма. Производственная, торговая и духовная предприимчивость охватывали всё более широкие слои горожан, буржуа, которые возглавили борьбу всего «третьего сословия» за свободу, равенство и братство. Борьбы во имя таких лозунгов, казалось, могла покончить с социальным одиночеством. Поэтому эпоха буржуазных революций и возникновений национальных «мы» породила расцвет национальных культур и творческих личностей. Примечательный разговор произошёл у титанов той переходной эпохи. Великий учёный Лаплас объяснял Наполеону тайны гармонии движений необозримых мириадов звёзд ночного неба. «А Бог?» - спросил Наполеон. – «Я не нуждаюсь в этой гипотезе», - ответил учёный.

Гиганты мысли по собственной воле поднимались до божественного всеведения. Уже в таком посягательстве на божественность можно уловить космический холодок одиночества. Того одиночества, которое по плечу лишь Творцу.

К концу 30-х – началу 40-х годов XIX века в Германии появились мыслители, стремившиеся разобраться в том, что считалось выше и философии, и всей науки – в религии. Это был «штурм неба» левогегельянцами. Появилась «Сущность христианства» Л. Фейербаха. Он освобождал человечество от религии. Люди на себя должны были взять божественные функции. До сих пор философы объясняли мир, наша задача его творчески преобразовать, – писали почти одновременно Маркс в Германии и Герцен в России. Религия – опиум народа. Отвергая Бого-Человека, Человеко-Бог брал на себя миссию спасения униженных и оскорблённых. Путём диктатуры пролетариата. В результате возникла религия Маркса-Ленина-Сталина. Истинность её, казалось, была подтверждена практикой созидания нового общества – гигантского «лагеря социализма».

Атеистический марксизм-ленинизм, овладев силами войны (а советское общество, как и германский фашизм, было сориентировано на войну), стал самой кровавой, противоестественной, разрушительной религией в истории человечества. Наиболее пагубно сказался он на судьбах народов Советского Союза.

После распада СССР и развала нашей экономики, в условиях пляшущей инфляции и ожидания, если не чернобыльского ядерного конца света, то голода общество осталось без Бога и без всего святого, без государственной и общественной власти. Вместо неё – коррумпированные чиновничьи и мафиозные структуры. Среди наименее окультуренных – детей, молодёжи, лишённых традиций, убеждений и веры, появляется всё больше подавленных страхом, отчаянием, одиночеством. Одиночеством абсолютным, которого не знала вся история человечества со времени его возникновения.

У украинских националистов и примкнувших к ним экс-коммунистических чиновничьих иуд есть свой рецепт лечения одиночества. Они предлагают потерянным людям найти себя в самоотверженном служении идолу украинской национальной державы. И хотя ничего оригинального здесь нет: то же самое проповедовали вчера и коммунисты, но по отношению к советскому бюрократическому монстру, а позавчера – немецкие фашисты дурманили свой народ фетишем третьего рейха, немало наших соотечественников повелись на эту лабуду. Ведь для того, чтобы понять, чем, в конце концов, на самом деле способно облагодетельствовать народ националистическое государство, к тому же состоящее на три четверти из бывших коммунистов нужно как минимум знать историю. А кто у нас её знает? Ведь сегодняшние одинокие учили её вчера по советским учебникам, на страницах которых советская держава была прописана в ангельском чине.

Призывая население Украины стать послушным строительным материалом здания национальной державности, его архитекторы и прорабы вовсе не предусматривают в его проекте решения животрепещущих социально-экономических проблем. Работа, зарплаты, пенсии, дешёвое и доступное жильё, страхование и обеспечение интересов социально незащищённых категорий населения, качественная и доступная всем медицина, образование, культура… – вся эта «проза» мало интересует певцов украинской националистической государственности. Они слегка касаются её в своих припевах, описывая самыми туманными и неконкретными намёками и обещаниями. У них нет ни одного мало-мальски трезвого и исполнимого проекта решения хотя бы какой-то одной социально-экономической проблемы. Из обломков советского бюрократического аппарата по старым советским чертежам они строят для себя «новую» машину тотального обмана общества и выкачивания из него материальных источников своего чиновничьего паразитического существования. Теперь, когда история новейшей украинской державности насчитывает уже с дюжину лет, можно убедиться в подлинном существе проекта националистической перестройки советского государства и общества. Как оказалось, всё свелось к банальной ХАБАРИЗАЦИИ всех сфер общественной и политической жизни. В отреставрированной националистами Украине взятка и воровство стали ведущими формами социально-экономических отношений. Взяткой сопровождается появление на свет маленького гражданина Украины. Как не «дать» нищенствующему по вине державы медицинскому работнику, в руках которого копошится надежда и продолжение твоего рода? Кто же пожалеет денег ради того, чтобы они были понежнее, поласковее, поумелее к маленькому и беззащитному комочку фамильной плоти? Без хабара не окончишь школу, не поступишь в вуз, не устроишься на хорошую работу, не сделаешь карьеру. Без него и не похоронят по-человечески. А какие взятки платят за посты и должности в так называемых «правоохранительных органах»?! А за стать депутатом?! А за приватизировать заводик по дешевке?! Взятки в Украине многократно превышают её бюджет и если бы они оставались в стране, а не перетекали в зарубежные банки, страна была бы богаче Арабских Эмиратов.

Не пора ли в свете националистической трансформации украинского общества переосмыслить этимологию самого слова «Украина»? Ведь после того, как она с лёгкой руки государственной пропаганды прочно вписалась в круг европейских держав, корень её имени неузнаваемо изменил своё значение. Теперь он отражает уже не «окраинный» статус её территории в пространстве цивилизованной Европы, а скорее непреоборимую суть модернизированной националистами экономики, основанной на чиновничьем воровском рефлексе – «украсть». И если «Украина» – это где все украдено, не пора ли добавить в её имя ещё одну букву: «Украдина»?

Закалённые советским бытием взрослые граждане Украины с пониманием относятся к такой криминально-национальной трансформации жизни. Для них это привычная жизнь, с неписаными правилами которой они познакомились ещё в СССР, где тоже воровали и брали взятки, но целомудреннее и осторожнее. Официальная идея всё-таки была другая и её хоть как-то охраняли.

Обманывать взрослых соотечественников нынешним правителям Украины не нужно: и так знают что к чему и кто их Хозяин. На заре «незалежности» взрослых ограбили до нитки, сделав нищими, а значит покорными. Теперь они не опасны. Да они никогда и не угрожали властям – деморализованные, опущенные «совки», никогда не знавшие и не хотевшие свободы. Но их дети нуждаются в самом пристальном внимании державы и самой тщательной идеологической обработке. Ведь они не прошли через социалистический карантин единомыслия и с рождения их души несут в себе губительный для бюрократии анархический рефлекс свободы. Развернуть мозги детей в сторону государства, «дисциплинировать» патриотизмом, приправить соусом иллюзорного доверия к «новому» националистическому отечеству, заставив работать, таким образом, на чиновников – вот главная задача всей нынешней государственной пропаганды. Она мобилизовала на это святое дело все свои административные и пропагандистские ресурсы, подведя под них фундамент идеологии национализма. Потому что никакие иные идеи, кроме национальной и родственной ей коммунистической, не претендуют на тотальное господство над человеческим духом и поэтому не нуждаются в государственном насилии и терроре для своего в нём утверждения. С этих пор сказки о националистической «духовности» с поповско-христианской отдушкой стали любимыми побрехеньками украинских чиновников. Для их внедрения в доверчивые умы молодых граждан Украины был использован весь аппарат унаследованной от советской власти государственной системы «просвещения» и «гуманитарной» «науки», оперативно и гибко перестроившихся с «коммунизма» на «национализм».

За короткое время украинской суверенной «незалежности» её культурное пространство украсилось неисчислимым множеством разнообразнейших новомодных учебных заведений – от школ белых и чёрных колдунов до гимназий, лицеев и университетов. Число одних академий перевалило уже за два десятка. Буйный рост новоявленной просвещенческой поросли спровоцировал процессы почкования и в старых вузах. При этом качество обучения изменилось далеко не в лучшую сторону. Зато нищенствующие учебные заведения узнали животворящее влияние внебюджетных инвестиций.

В общем ключе националистической реформы нашей духовности при Киевском университете был создан необычный Институт украиноведения. Согласно интервью его директора профессора П. Кононенко задачи института – исследование украинского этноса, его истории, украинской природы нации и государства, языка, философии и культуры Украины в международном контексте. Такой диапазон не может не поразить, особенно если учесть, что исследования во всех этих направлениях уже давно ведутся соответствующими институтами Академии наук Украины. Размаху научных замыслов соответствуют самые возвышенные эмоции – забота о «нашей матери – Украине», мечта о любви к «единой отчизне», её соборности. Судя по программе всеобъемлющих исследований украинства и по возвышенности патриотических намерений, институт создавался как генератор идей в практике нашего национализма. Претворение этих идей – дело всей системы государственного просвещения.

В годы горбачёвской перестройки у государственных учебных заведений стали возникать конкуренты в лице приватных детских садов, школ и даже вузов со своей непохожей идеологией, новаторскими программами и методиками обучения, гуманистическим отношением к детям. Кризис марксизма, разброд и шатания в умах населения, растерянность чиновников, лишившихся привычных идеологических ориентиров, словом кризис единомыслия привели к отмиранию функции пропаганды государственной идеи в системе просвещения и, как следствие, к её гуманизации. С возникновением новой государственной идеи – националистической – со всеми гуманистическими новациями в педагогике было покончено. Держава вернула утерянную было монополию на истину.

Единственная в Украине газета просвещенцев «Освіта» с тех пор стала рупором национализма. В июне 1992 года профессор П. Кононенко опубликовал здесь программную статью «Язык и педагогика», в которой настаивал на безотлагательной украинизации наших учебных заведений.

Украинизация – существеннейший вопрос возрождения украинской культуры. Едва ли не главное в этом деле – спасение школы, разваленной во всех странах СНГ, особенно во времена брежневского застоя. Нужно действительно создавать новые национальные школы – украинскую, русскую, греческую, татарскую…. Но «новыми» они должны быть не только с точки зрения смены языка преподавания, но и в том, ЧЕМУ и, тем более, КАК здесь учат детей. Задача необычайно многоплановая и трудная. И по плечу она не чиновнику, а Доброму Волшебнику, которого дети считают своим любимым учителем. Таких никогда не бывает много. Тем бережнее, по-хозяйски государство должно ценить и поощрять их подвижнический, творческий и мастерский труд. Однако в руководящих государственных сферах и даже в Министерстве просвещения не до них. Рулевым украинской педагогики вообще нет дела ни до гуманизации педагогических технологий, ни до гуманитаризации содержания образования. Ещё меньше их заботит социальный статус педагогов, упавший ниже нищенского. В газете «Освіта» не найти ни одного серьёзного материала, посвящённого главной проблеме школьной педагогики – методике хорошего урока, в том числе уроков украинского языка и литературы, с советских времён стяжавших себе неувядаемую «славу» самых нудных и скучных. Не заботит её авторов и люмпенизация учительского корпуса, с её неизбежными следствиями – бегством из педагогики всех более-менее толковых обладателей совести и чувства собственного достоинства, а также превращением оставшейся пассивной «серости» во взяточников и вымогателей. Вместо этого газета всецело занята переориентацией школы с общечеловеческих ценностей на национальные в их специфически донцовском понимании.