Как мы видели, попытки исправления обряда в униатских церквах были пресечены насильственным образом католическими властями, положение в униатской церкви далеко от идеального. Недаром видный общественный деятель и педагог Феодор Иванович Белоус (1828- 1892) [о нем 21, с. 102-103] в своей брошюре 1876 г. одну главу озаглавил: „О весьма редких примерах ревности в делах церковных". Первым он сразу называет Наумовича, приводит редкий его портрет [6, с. 120 -121, 149].

Знаменательно, что еще до окончательного утверждения приговора Наумовича отлучили от церкви. Ожидая ответа на свою кассационную жалобу в 1883 г., он написал большую апелляцию к папе Льву ХIII против великого отлучения его от церкви по обвинению в схизме [90]{О.О.Марков сообщает, что „Апелляция" была составлена А.И.Добрянским [73, с.7], не подтверждая, однако, это сообщение никакими ссылками. Ваврик более осторожен. „Трудно установить и говорить, - пишет он, - как далеко в составлении письма шла работа весьма образованного и начитанного А.И.Добрянского" [11, с.59].}. Он доказывает, что ничем не провинился перед духовными властями, просит снять с него отлучение, восстановить „в прежнем звании" [90, с.69]. Он нигде не выходит за те рамки, которые ставило ему положение униатского священника, апеллирует к авторитетам, безусловно, признаваемым католической церковью, прежде всего к постановлениям Флорентийского собора 1439 г., согласно которым при унии полностью сохраняется весь православный обряд, что было подтверждено и Брестской унией 1596 г. Однако весь тон апелляции - не мольба о пощаде, а грозная обвинительная речь против унии. Автор показывает бесправие униатского духовенства перед лицом польского и католического засилия, прямо говорит, что уния предназначена служить и служит „только средством к преследованию чисто политических целей, в частности, к искоренению русского народа". Он доказывает, это многочисленными примерами. Так, в духовных семинариях изгнан не только отечественный, но и церковно-славянский язык, на котором священникам впоследствии придется служить (с. 16.). Надзор за церквами и приходскими священниками поручается людям чужого обряда и даже евреям, откуда происходят доносы, волнения и всяческие преследования русских униатов - священников и мирян (с.40). Латинизируется богослужение, нарушается и искажается обряд. Но не только, а скорее не столько нарушение собственно обряда обличает Наумович. В понятие восточного обряда он вкладывает все церковное устройство восточной церкви и обличает нарушение соборности, назначение, а не избрание митрополитов собором, фактическое бессилие их в церковном управлении, отстранение от участия в управлении женатых

священников и мирян. Соборы не собираются, а на местах вся власть и влияние перешли к церковным патронам полякам-латинянам (с.30). Древние богослужебные книги заменены новыми, которые переполнены ошибками. В новых богослужебных книгах ничего не говорится об употреблении на литургии губок и теплоты, не предписывается более уставом пение на литургии двух псалмов, автор приводит в качестве примера ошибок также предписываемые в новых книгах чтение Символа Веры с прибавлением Filioque и обязанность поминать в церковных службах не только местного епископа, но и папу, что не полагается по древнему уставу и „умаляет авторитет местного епископа" (с.23). Настоятели монастырей лишены их традиционной власти, количество монастырей греческого обряда все уменьшается, черное духовенство в своих собственных монастырях и имуществах подчиняется пришлым латинским монахам, оно утратило древнее право на возведение в епископский сан. „Поколеблен весь строй церкви" (с.31). Русский народ в Галичине с помощью унии обманут, и нет ничего удивительного, если он стремится вернуться к вере отцов, т.е. к православию (с.54, 70).

В XX в, протоиерей Александр Шмеман скажет, что Церковь знает только единство и не знает „унии". „Уния есть в конечном итоге неверие в единство" [139, с.301]. Это чувствовал и понимал в конце XIX в. униатский священник Наумович, верный до конда церкви, в которой крещен в младенчестве, в которой славно служил и из которой был изгнан. Свой приговор унии в Галичине он заканчивает надеждой на христианскую любовь, которая подаст победу „церкви Христовой против сильнейших врагов ее, прекратит несогласие, длящееся 800 лет между востоком и западом, и , на место его восстановит прочное и непоколебимое согласие между верующими" [90, с.71]. Зная издавную позицию папского престола, нетрудно было угадать, что после такой отповеди Наумовичу уже не на что было надеяться. Правда, митрополит Сильвестр Сембратович призывал его покаяться, безусловно покориться Риму и даже поехать туда за прощением. "Я не мог этого сделать, - писал Наумович позднее Мончаловскому, рассказывая, что в обмен на отречение от

своих взглядов Сильвестр Сембратович обещал ему „светлую будущность" в его бывшем приходе [85, с.87]. В том же 1883 г. „Апелляция", написанная по-латыни, была издана в русском переводе в Петербурге в синодальной типографии с разрешением цензора духовной цензуры архимандрита Арсения. Путь Наумовича как униатского священника был завершен. А в октябре 1885 г. в маленькой церкви во Львове он принял православие [43, с.XXVI].

С 1882 г. начинается массированное наступление Рима на униатскую церковь. Картину этого наступления дает представитель младшего поколения русских галичан, друг и биограф Наумовича Осип Андреевич Мончаловский (1858 - 1906) в своем очерке „Положение и нужды Галицкой Руси" [87]. Этот очерк, как пишет опубликовавший его в 1915 г. в серии „Библиотека карпато-русских писателей" Ф.Ф.Аристов, „был прочитан автором в Петрограде в 1903 году и тогда же издан на правах рукописи и без подписи в самом ограниченном числе экземпляров, совершенно не поступавших в продажу{Немного в другом виде под псевдонимом „Аз" под тем же заглавием очерк был опубликован в „Известиях Санкт-Петербургского благотворительного общества", 1903,№ 3,с.35 - 51.}. В Австрии, по политическим условиям, этот очерк, конечно, не мог быть напечатан" [87, с.6]. Под шум процесса 1882 г. и страшного террора иезуиты и поляки, пишет Мончаловский, „устроили передачу всех василианских монастырей в Галичине и их громадных имуществ, пожертвованных еще русскими князьями и царями, под власть и руководство иезуитов. Тогдашний митрополит Иосиф Сембратович, пытался было сопротивляться этому захвату. Но правительство и сам император Франц-Иосиф стали на сторону иезуитов и поляков. Наместник Галичины гр. Альфред Потоцкий был вызван в Вену. Там он получил следующий приказ от императора: „позаботьтесь все русское население обратить в римско-католичество". Гр. А.Потоцкий напрасно представлял императору, что русское население слишком предано греческому обряду, чтобы его можно было без серьезного сопротивления обратить в римско-католичество. Император остался непреклонным, и вскоре

наместник получил отставку, а митрополит Иосиф Сембратович был, без канонического процесса, смещен и удален из Галичини. Он поехал в Рим и там умер в заточении. ...Самые образованные священники выходили из русской духовной семинарии в Вене, основанной еще при императрице Марии-Терезии. В 1893 году император издал рескрипт, закрывающий это учебное заведение и определяющий фонды, на счет которых содержались воспитанники семинарии, на их воспитание в Риме. Одновременно правительство постановило закрыть генеральную духовную семинарию во Львове, где в университете воспитывались будущие священники для всех трех галицких епархий{Львовской, Станиславовсхой и Перемышльской.}, и открыть для этой цели епархиальные семинарии, с понижением образовательного ценза будущих пастырей. Цель этих мероприятий следующая: из епархиальных семинарий будут выходить священники без университетского образования и вполне зависимые от своих епископов - правительственных ставленников [87, с.9 - 11]. Ответом на эти меры был переход в православие. Напр, в 1886г. перешел в православие Мончаловский [87, с.5]. Однако сведений, кто и сколько переходили в православие, нам пока обнаружить не удалось. Причин, вероятно, несколько. Одна, - конечно, - страх навлечь на православных прямые гонения (процесс показал это наглядно). Но была, думается, и другая, не менее важная. Рядовыми прихожанами разница между греко-католическим и православным вероисповеданием ощущалась весьма мало, и вражды не было никакой. Недаром тот же Мончаловский говорит, что в значительном большинстве русских церквей во всех тоех галицких епархиях богослужение совершается по книгам, изданным в России, или по львовским изданиям времен православия, тысячи галицких крестьян ходят на богомолье в Сочаву на Буковине, в Почаев и даже в Киев. И недаром кардинал Сильвестр Сембратович, ярый сторонник католицизма, ставший через некоторое время после изгнания своего дяди Иосифа галицким митрополитом, при посещении церквей своей епархии собственноручно вырывал из церковных книг заглавные листы, чтобы нельзя было узнать, где

они изданы [87, с.8]. Сильвестр Сембратович вполне заслуженно вызывал ненависть русских галичан и недаром на главном венском вокзале он был однажды побит тухлыми яйцами, за что организатор демонстрации, тогда студент, а в будущем крупный галицко-русский деятель Юлиан Андреевич Яворский (1873-1937) был арестован и исключен из Венского университета [8, с.61].

Сильвестр Сембратович умер в 1898 г. Его на короткий срок сменил митрополит Юлиан Куиловский, старый друг Дедицкого, а с 1901 года митрополитом Галиции становится польский граф Андрей Шептицкий (1865 - 1944). До принятия монашества Роман, католик, офицер австро-венгерской армии, Шептицкий в 1888 г. стал униатом, монахом ордена василиан, в 1899г. - епископом Станиславским, в 1900-епископом Львовским, а в 1901 - митрополитом Галиции, сохранив свою власть в униатской церкви до самой кончины. Смещение с митрополичьей кафедры Иосифа Сембратовича, откровенно прокатолическая деятельность верхушки униатской церкви не могли не оттолкнуть от нее русских галичан. В то же время массового перехода в православие, вероятно, и этот период еще не наблюдалось{Конкретных условий для массового перехода в православие в Галичине тогда не было, это хорошо показал Львовский процесс. К тому же в массе своей на местах русские галичане, вероятно, не сознавали большой разницы между православными и греко-католиками, имеющими в принципе единый обряд. Статистика весьма разноречива. Так, Свистун говорит, что по статистике в 1890 г. во Львове было 107 православных [122, с.338], а настоятель львовской православной общины тоже по статистике 1890 г. называет цифру православных Львова 340 душ. Забегая вперед, скажем, что согласно календарю общества Качковского на 1912 год во Львове было 520 православных [122, с.466].}, переход в православие О.А.Мончаловского в 1886 г. [87, с.5] или Наумовича, который совершился „в маленькой церкви во Львове" в октябре 1885 г. [43, с.XXVI] скорее были исключениями. Что это была за „маленькая церковь"? Нам удалось найти только две публикации, раскрывающие эту загадку. Обе они - большая библиографическая редкость. И нам кажется уместным просто кратко пересказать приводимые в них сведения (порой почти дословно).Насколько нам известно, ныне (1999) во Львове существует лишь одна церковь св. Георгия, или в

просторечии „Малый Юра", сохранившая верность Московской Патриархии. Она была заложена в 1897 г {Улица Францисканская, в советские годы и доныне ул. Короленко, д.3.}. На страницах петербургского Церковного вестника через год появилась небольшая статья о православном храме во Львове и закладке здания [114]. Безымянный автор, допустивший ряд неточностей, очевидно, на знал, что в 1896 г. во Львове на немецком языке была опубликована брошюра настоятеля православного прихода иеромонаха Эмануила-Евгения Воробкевича [150], дающая комплекс сведений о судьбах православия в Галичине вплоть до конца XIX в. Автор оговаривается, что, кроме имевшихся в его распоряжении архивных материалов он использовал также анонимную рукопись, написанную, по всем данным, в 1848 г. на русском языке и переданную ему для исследования „знаменитым археологом и историком, глубокоуважаемым митрофорным греко-католическим протоиереем господином Антоном С.Петрушевичем" [150, с.ЗО]. После небольшого исторического введения автор дает картину насильственного введения унии в крае, продолжавшегося на протяжении почти 200 лет. Он подчеркивает, что многие перешедшие в унию под нажимом оставались в душе православными и в качестве примера приводит слабого, по его мнению, Львовского епископа Иосифа Шумлянского, принявшего в 1700 г. унию „из слабости, чтобы иметь покой и мир" (с.24), который однако в душе остался православным и на смертном одре завещал православному Манявскому скиту 1000 польских золотых гульденов, „чтоб святые отцы могли молиться о его грешной душе" (с.29). В 1709 г. во Львове пал последний оплот православия - ставропигийская Успенская церковь стала униатской. На протяжении 1-й половины XVIII в. то здесь, то там-сохранялись еще православные общины, они постепенно исчезали, и наконец православное богослужение можно было совершать только в Манявском скиту (в Станиславской области), к которому тянулись православные всей Галичины. Основанный в начале XVII в. Манявский скит продержался до 1785 года. Напрасно старались заставить последнего игумена Исака Протасевича и его 59 человек монахов принять

унию - этого не произошло, и тогда в 1785 г. монастырь просто подвергся насильственной секуляризации, т.е. был ликвидирован, шумен и монахи изгнаны и бедными странниками они были приняты частью в Киево-Печерской лавре, частью в Буковине, где их приветно приютили в монастырях Сучавица и Драгомирна (с.29).

Но тут во Львове в том же 1785 г. организовалась православная община, которой из всего убранства Манявского скита удалось выкупить иконостас, сохранившийся до конца XIX в., который Воробкевич надеялся установить в предполагаемой постройке церкви. Остальное убранство было передано униатской семинарии во Львове. Ссылаясь на предоставленную Петрушевичем рукопись, автор пишет, что в больших торговых городах Восточной Галиции, во Львове и особенно в большом свободном торговом городе Броды на протяжении XVIII в. поселилось много православных купцов. Немногие малорусские (Kleinrussische, так автор называет русинов) семьи во Львове остались верны православию. Все они после перехода Ставропигийской Успенской церкви в унию вообще не имели ни храма, ни священника. Среди православных Галичины были греки, валахи, сербы, немного малороссов и великороссов, а также некоторые молдавские господари, князья и бояре, бежавшие от преследований Оттоманской Порты и получившие уже права гражданства. Сильная православная община в том же 1785 году подала прошение, в ответ на которое вскоре получила разрешение служить по своему обряду и самим избирать себе священника. Община была богатая, был нанят дом, в нем устроена церковка (так мы переводим „Kapelle" Воробкевича), в ней установлен иконостас из скита, и на Рождество 1787 г., после 78 лет перерыва, во Львове возобновилось православное богослужение. Поскольку община состояла из греков, румын и славян, богослужение совершалось на трех языках, а необходимые книги были получены за плату из Буковины. Автор прибавляет, что ныне богослужение совершается на этих же грех языках, т.к. община состоит из тех же элементов, что и его лет назад, только греческий язык употребляется по польшим праздникам, проповедь идет теперь только на малорусском и румынском языках, лишь иногда, когда собирается

много чужой публики, проповеди произносятся по-немецки. Итак, в конце XVIII в. община была сильная, жертвовали на нее охотно и богатые и бедные, и средств хватало. Однако старики постепенно умирали, а молодые б.ч. покинули страну, т.к. торговля резко упала. В 30-е годы XIX в. община находилась в отчаянном положении. Автор подробно описывает перипетии борьбы ее с нищетой - священник три года не получал жалованья и ему просто грозила голодная смерть, купленный ранее дом был продан на уплату долгов и т.д. Наконец до того самостоятельная община передалась под начало буковинской епархии и вынуждена была отказаться от избрания своего настоятеля и псаломщика (Kirchensänger). За истекшее столетие церковка много раз меняла свой адрес, находилась ь разных домах, ас1893 г. и поныне, т.е. до мая 1896 г., даты написания брошюры, она ютится в жалком помещении, ожидая постройки монументальной церкви. Автор сообщает далее имена священников, служивших в общине за все время ее существования, а также нынешних благотворителей, среди них „член общины господин Константин Павлович Пустошкин, который эту общину великодушно и большими материальными пожертвованиями поддерживает (с.44) (кто он, автор не упоминает, это русский консул во Львове), протоиерей Иван Наумович, Общество Качковского, львовская „Просвета". (Напечатанная почему-то гражданкой через „ять") [с.44.].Последняя третья глава посвящена современному состоянию православной общины и храма на май 1896 года: У православных во Львове и во всей Галиции имеется лишь одна временная церковка, располагающаяся в худо приспособленном помещении. Она служит одновременно и гарнизонной церковью для военных православного вероисповедания, причем у них имеется свой военный священник протоиерей Николай Димитриевич, бывший некоторое время (1885 - 1886 гг.) настоятелем православной общины, о котором автор тепло отзывается. В Галичине существуют еще 2 домовые церкви при тюрьмах, женской во Львове и мужской в Станиславе, однако посторонние туда не допускаются.

По статистике 1890г., пишет далее Воробкевич, во Львове живет 72 семьи православных, это 340 душ, в остальных

частях Галиции 226 семей, 1089 душ. Церковный совет церкви православной общины, настоятелем которой служит автор с 1889 г; избирается каждые три года. К моменту написания брошюры в него входили советник при высшей судебной палате во Львове Корнилий Коссович (сениор), профессор университета во Львове доктор Михаил Грушевский, литератор „собственник и издатель многих литературных газет во Львове", Иосиф Мончаловский и банкдиректор Николай Процык (с.47 - 48). Далее следует описание богослужений. Особо автор отмечает прекрасный хор из 8 певцов, исполняющих труднейшие произведения на славянском, греческом и румынском языках, причем Черновицкая консистория средств на хор не давала. Начало создания хора положил о.Николай Димитриевич, который в 1885-1887 гг. был временным настоятелем общины, а по его стопам пошел и автор, ему помогали члены церковного совета Николай Процык и Иосиф Мончаловский (с.49). Далее рассказывается об имуществе общины и особо о библиотеке, насчитывающей 571 произведение (более 600 томов) частью церковного, частью светского содержания, первые на церковнославянском, греческом и румьшском языках, светские, кроме них, на немецком, великорусском, малорусском, польском и сербском языках. Для членов общины библиотека открыта два раза в неделю с 2-х до 6-ти часов. Цель библиотеки - дать членам общины наставление и развлечение („Belehrung und Unterhaltung"). Заведует библиотекой и ризницей псаломщик Деметер Якубович. Третий член причта Иоганн Рагозев - церковный слуга. И Воробкевич и оба церковнослужителя - буковинцы.

В заключение книги автор останавливается на том, как добивалась община разрешения на построение храма и дома причта (Seelensorgehaus). Началось это при протоиерее Дионисиусе Митрофановиче, настоятеле в 1870-1885 гг. Не только малое помещение временной церковки, не вмещавшей всех молящихся во время службы, но и аварийное ее состояние требовало постройки настоящего храма. Сведения и тексты документов, приводимые автором, показывают, как трудно было этого разрешения добиться. Между тем в 1893г. полиция попросту заперла церковку и запретила ее дальнейшее

использование из-за прямой опасности для находящихся в ней. Пока устраивалась новая временная церковка (с 12 июля по 23 августа 1893 г.), православная община вообще осталась без храма, но протестантская община Львова любезно предоставила православным свой храм и там несколько раз совершалась литургия. (Трогательно несколько, раз автор говорит, что литургия была не „отслужена", а „отпраздновала" „gefeiert" (с.54). Официальное разрешение на строительство было, наконец, получено и автор заканчивает свой труд на оптимистической ноте - почти все формальности уже соблюдены и „дай Господи, когда читатель будет читать эти строки, над львовским православным храмом уже будут здорово (wacker) работать" (с. 66). Брошюра вышла в свет в том же 1896 году, изданная на средства автора. Как сообщается на титульном листе, деньги от продажи пойдут на украшение внутреннего убранства будущего храма. Закладка его состоялась через год и четыре месяца после написания брошюры, а еще более чем через год об этом узнали русские читатели со страниц ,Дерковного вестника". „Как трудно было получить это разрешение - пишет безымянный автор заметки - видно из того, что в течение восьми лет им (о. Воробкевичем) подано было императору Францу Иосифу, наместнику князю Сангушко, в различные министерства, в Львовский магистрат, Черновицкую консисторию 240 прошений, причем более 150 раз он был вызываем для личных объяснений. Много содействовал делу сооружения Львовского православного храма русский консул во Львове К. Пустошкин. В минувшем году труды о. Эммануила Воробкевича увенчались успехом: 2 сентября (4 октября) 1897 года совершена была закладка храма ... Подрядчиком работ состоит львовский архитектор Раевский, надсмотрщиками за постройкой - советник наместничества во Львове Гавришкевич и министерский советник Сакс,, [114, с. 1950-1951]. 29 августа 1898 г. были освящены кресты и купол, а в 1901г. храм открылся.