"Святая Русь, О.А. Мончаловский, Львовъ 1903г."

VII. Русскій языкъ и его нарЪчія.

Головнымъ средствомъ сношенія и обмЪна мы- слей межи людьми служитъ языкъ, т. е. мова или рЪчъ. Для того-то языкъ составляе найважнЪйшую связь межи единицями, т.е. межи поодинокими людьми. При помочи языка не только порозумЪваются межи собою люди,   но передаются,  чи то   переказами, чи письменно,   плоды  умственного   труда отъ одного поколЪнья   до   другого.   На основаніи тЪхъ   плодовъ розвиваеся человЪчество. ИзвЪстное число нacе- ленія, которое употpебляе домa отъ дитин- ства для обмЪна мыслей   одинъ   и   той-ж языкъ, т. e. гoворитъ однимъ и тЪмъ - ж языкомъ,     называемъ    народомъ.    Для   того неправду говорятъ украинскіи соціалисты и радикалы

66

которыи твердятъ, що „нарід, то є всї люде pa- зом, которих лучитъ спільний економіч- ний і культурний интерес та спільна істо- рична традиция". Если бы такъ было, то нашъ галицко-русскій крестьянинъ и галицкій жидъ принадлежали бы до одного народа, понеже русскій крестъянинъ купуе у жида солъ, перецъ, водку и т. д., a продае ему покладки, шерсть и воскобоину, значитъ, ихъ соединяе экономичный интересъ; такъ само ихъ соединяе также историчная традиція, понеже они съ дЪда-прадЪда живутъ на русской зе- млЪ и даже въ одномъ селЪ. Но чи-жъ кто розумный може твердити, що галицко-русскіи крестьяне и жиды творятъ одинъ народъ? Такое може твердити только той, кому помЪшалося въ голо- вЪ, кто ни за що не тримае pусской народности и вЪpы, кто самъ себе отдЪляе отъ русского народа, хотя и удае „руско-украинского" па- тріота.

Но якъ въ цЪлой природЪ нема одностайности — одна липа ве подобна до другой, a даже одинъ ли- стокъ липы не есть цЪлкомъ подобный до другого; такъ само якъ одинъ человЪкъ не подобный до дру- гого — такъ и въ каждомъ языцЪ существуе рознообразіе (розмаитость) въ словахъ, въ выговopЪ и въ фopмaxъ. Не уважаючи однако на то рознообразіе, въ языцЪ каждого народа есть из- вЪстное число вспольныхъ словъ и формъ, по причинЪ которыхъ онъ творитъ одно цЪлое, a тЪ вспольныи слова и формы находятся и закрЪплены въ образованномъ книжномъ языцЪ.

Якъ каждый языкъ у всЪхъ народовъ, такъ и русскій языкъ въ устахъ русского народа не есть одностайный, но имЪе нарЪчія. Головныи на- рЪчія русского языка суть: великорусское, ма- лорусское и бЪлорусское. Великорус- скимъ нарЪчіемъ говорятъ Русины или Русскіи въ цЪлой Россіи и въ южной части Буковины; мало- русскимъ нарЪчіемъ говорятъ русскіи крестъяне въ

67

юго-западной и западной частяхъ Россіи (Волынская Подольская, Кіевская, Полтавская, Харьковская, Чер- ниговская и Екатеринославская губерніи), въ восточной ГаличинЪ, въ сЪверо-западной половинЪ Буковины и въ сЪверо-восточной УгорщинЪ; бЪлopусскимъ нарЪчіемъ говорятъ русскіи крестьяне въ Витебской губерніи, въ cЪвepнoй части Могилевской губерніи и въ частяхъ слЪдующихъ губерній: Смоленской, Псков- ской, Сувалкской, Гродненской, Виленской и Минской. Но и тЪ нарЪчія, каждое для себе, не суть одностайны, вслЪдствіе чего они дЪлятся еще на поднарЪчія или говоры. Головныи говopы ве- ликорусского нарЪчiя суть: новгopoдскій, московскій, суздальскій и смоленскій. Го- ловныи говоры малорусского нарЪчія суть : cЪвepный, волынско - украинскій, галицко- подольскій и угорско-русскій. На томъ од- нако не конецъ. Русскіи жители Галичины говорятъ галицко-подольскимъ говоромъ. Но каждый Га- личанинъ знае, що инaкше говорятъ жители ров- нинъ или Подоляки, инакше говорятъ жители во- сточныхъ Карпатъ, т. е. Бойки и Гуцулы, a зновь инакше говорятъ жители западныхъ Карпатъ, т. е. Лемки. Мы уже не говоримъ о томъ, що въ каждой окрестности Галичины русскій народъ употребляе слова, которыхъ въ другой окрестности совсЪмъ не знаютъ, То розличіе въ языцЪ Галичанъ и есть при- чиною, що галицко-подольскій говоръ дуже замЪтно роздЪляеся еще на подговopы: подоль- скій, гуцульскій и лемковскій. Треба бы пи- сати цЪлыи книжки, щоби тЪ розличія выказати, по- неже русского народа въ ГаличинЪ больше якъ три миліоны и у него множество словъ, которыи въ одной окрестности употребляются, a въ другой нЪтъ; у него также много словъ, которыи въ одной окрестности инакше произносятся, т. е. вымовляются, якъ въ дру- гой. Для того мы приведемъ лишь нЪкоторыи слова, щобы показати, що въ самой ГаличинЪ нема одно- стайнего русского языка. И такъ возьмемъ слово, ко-

68

торое    каждый Галнчанинъ   дуже часто употребляе, именно слово: „що". На ровнинахъ Галичины народъ всюда говоритъ „що", a гдекуда „шо"; Гуцулы, т. е. жители горъ въ ГаличинЪ и БуковинЪ, говорятъ только „шо". Въ Стрыйскомъ и Турчанскомъ подгорью и въ цЪлой ЛемковщинЪ народъ говоритъ „што", сов- сЪмъ якъ Beликopуссы, которыи пишутъ то слово, якъ въ церковно-славянскомъ языцЪ: „что", a выго- ворюютъ „што". Ба, то словце навЪть въ поодино- кихъ селахъ и мЪсточкахъ выговорюютъ еще иначе, вотъ на пр. въ галицкомъ мЪстечку УгновЪ кажутъ Русины "сьцьо" и „шцьо". На ровнинахъ Галичи- ны, a также въ Стрыйскихъ, Турчанскихъ и Гуцуль- скихъ горахъ народъ говоритъ: „я бувъ", „мы бу- ли"; въ яворовскимъ, ярославскомъ, перемышльскомъ и отчасти въ сосЪднихъ съ ними повЪтахъ народъ говоритъ: „я бывъ", „мы были", подобно якъ Bе- ликоруссы. Въ цЪлой ГаличинЪ, вынявши Гуцуль- щину народъ говоритъ: бити-ся, сварити-ся, т.е. мЪстояменіе "ся" вымовляе мягко, въ ГуцульщинЪ-же то слово вымовляеся якъ „си": бив-си, сварив-си; въ БуковнинЪ, въ окрестности Топоровецъ, народъ гово- ритъ: бив-са, сварив-са, зновь подобно якъ Велико- руссы. На ровнинахъ говорятъ: „высше", „низше", а въ Стрыйскихъ горахъ бойки и верховинцы гово- рятъ: „выже",   „ниже",   якъ Bеликopуссы ; на ровнинахъ народъ говоритъ:  "чи", и  "цы", а въ Гу- цульщинЪ только: "цы"; но ровнинах народъ гово- ритъ:  "сей", а гуцулы говорятъ: "цесъ"; на ровни- нахъ народъ говоритъ: „весь",  „всю", а Гуцулы го- ворятъ :  "весъ", "всу". На ровнинах домашнiй скотъ называютъ: "товаромъ" или "худобою",

Бойки-же и гуцулы называютъ его „марижною", а въ Дрогобычекомъ и Турчанскомъ повЪтахъ „имъ- ніемъ". Земный плодъ, картофли, имЪе у галицко- русского народа восемъ названій : одни говорятъ „кар- тофли", другіи „бульбы,", третья „бараболи", четвертыи „мандыбуpка", пятыи "рЪпa", ше- стыи „кpoмпли", семыи гpули, восьмыи „ябка"

69

(яблока). На ровнинахъ говорятъ: „Богъ тебе покарае", a Гуцулы говорятъ: "Богъ тя по- каратъ". На ровнинахъ говорятъ; ,,молитвою", ду- шею, страшнЪйшою", a въ ГуцульщинЪ и въ где- которыхъ окрестностяхъ на Подгорью : ,,молитвовъ, душовъ, страшнЪйшовъ", подобно якъ Великоруссы, которыи говорятъ; „молитвой, душой, страшнЪйшей". На ровнинахъ говорятъ: „выйти". въ горахъ: „вій- ти"; въ многихъ окрестностяхъ вымовляютъ, совсЪмъ по великорусски, слова : "вЪpую", якъ "вьеpyю", „крЪпкій", якъ „крепкій", "мясо". якъ "мьесо". Въ нЪкоторыхъ окрестностяхъ говорятъ: "я бувъ" или „я бывъ" у въ другихъ: „бувъ-емъ", a въ Гуцуль- щинЪ: "бувсмы", Ha ровнинахъ говорятъ : „якъ бы я видЪвъ" или ,,якъ - бымъ видЪвъ", a Гуцулы говорятъ : „якъ 6ыхъ видЪвъ". Въ однихъ окрест- ностяхъ говорятъ: ,,тебе", ,,тебЪ", a въ другихъ, подобно якъ въ церковно-славянскомъ языцЪ, ,,тя", "ти". Вь многихъ окрестностяхъ говорятъ : "русь- кій" замЪсть „русскій", но „руській" говорятъ также въ нЪкоторыхъ окрестностяхъ Россіи велико- руссы. Жители ровнинъ говорятъ: „замЪтае, хо- дятъ", a гуцулы говорятъ: "зaмЪтaтъ, ходье". Такихъ словъ можно бы сотки собрати, но щобы наши галицкіи подговopы гaлицко - подоль- ского говора коротко и ясно съ ихъ розличіями представити, a также поровнатиияхъ съ русскимъ книжнымъ или общерусскимъ языком, при- ведемъ отрывокъ изъ пастырского посланія высоко- преосвященного митрополита Aндpея Шептиц- кого, до "вЪрныхъ косовского деканата", т. е. гуцу- ловъ, въ переложеніи на всЪ галицкіи подговоры. То посланіе, изданное въ 1901 году, написано чистымъ гуцульскимъ подговоромъ и оно звучитъ:

Гуцульскій подговоръ.

„Скрозь   помЪжь  Вами найшовъ-смы щирыхъ та добрыхъ христьенъ, котри менЪ обЪцєли: писменни —

70

шо будутъ   всеки добри книжки   читати; a неписмен- ни — шо  того   читанЪ будутъ зъ уваговъ слухати. Тогды менЪ це велику утЪху справило, бо отъ и се- годне,   коли цесъ мой листъ посылаю, то вже и знаю, шо не буде въ вашихъ горахъ ани одной души христьен- скои, до которои бы моя бесЪда не зайшла. Буде цей мой листъ — то слово Боже, шо въ нЪмъ мЪститъ си — перечитанный и на  полонинахъ и на  царинкахъ и въ  хатахъ и при роботахъ. Послухаютъ цего читанЪ и стари,   шо вже не довго маютъ умерати  и передъ судъ   Божій   ставати; послухаютъ и молоди, a може и на цЪле житье шо-съ зъ него затемлютъ coбЪ. Тому сегодне, коли цей , листъ пишу, менЪ си відае,   шо Васъ всЪхъ маю передъ собовъ такъ близко, якъ быхъ видЪвъ ще той щирый сердечный гуцульскій народъ, якъ  мене слухавъ,   коли-смы ему слово Боже пропо- вЪдавъ и серце ми си бьетъ зъ радости, шо можу ше разъ до него відозвати си и слово Боже ему голосити".

Подольскій подговоръ

Скрозь помежи вами я найшовъ (найшовъ-емь) щирыхъ и добрыхъ христіанъ, котри менЪ обЪцяли: письменни — що будутъ всяки добри книжки читати; a неписьмени — що того читанья будутъ съ увагою слухати. Тогды менЪ се велику утЪху справило, бо отъ и нынЪ (нынька, днесь), коли сей мой листъ по- сылаю, то вже и знаю, що не буде въ вашихъ горахъ ани однои души христіанскои, до котрои бы моя бе- сЪда не зайшла. Буде сей мой листъ—то слово Боже, що въ нЪмъ мЪстится — перечитанный и на полони- нахъ (пасовиска. на горахъ) и на царинкахъ (на засЪ- янныхъ поляхъ) и въ хатахъ и при роботахъ. Послу- хаютъ сего читанья и стари, що уже незадовго маютъ умирати и передъ судъ Божій ставати; послухаюъ и молоди, a може и на цЪле житье щось зъ него запа- мятаютъ собЪ. Для того нынЪ, коли сей листъ пишу, менЪ здаеся, що васъ всЪхъ маю передъ собою такъ

71

близко, якъ бы я видЪвъ ще той щирый сердечный гуцульскій народъ, якъ мене слухавъ, коли я ему слово Боже проповЪдавъ и сердце менЪ бьеся зъ ра- дости, що могу ще разъ до него отозватися и слово Боже ему голосити".

Лемковскій подговоръ.

„Скрозь межи вами найшовъ-емъ щирыхъ и до- брыхъ христіянъ, што менЪ обЪцяли: писменны — што будутъ всякы добры книжкы читати; a неписмен- ны — што того читаня будутъ съ уваговъ слухати. ВтогдЪ мене то барзъ утЪшило, бо отъ и днесъ, кедъ тотъ мой листъ посыламъ, то ужъ и знау, што не буде въ вашихъ горахъ ни одной души христіанской, до котрой бы моя бесЪда не зайшла. Буде тотъ листъ мой — тото Боске слово, што въ нЪмъ мЪстится — перечитанный не лемъ въ хижахъ и при роботахъ, но и на полонинахъ и царинахъ. Послухаутъ его люди не лемъ стары, што ужъ незабавкомъ гадаутъ уме- рати и передъ судъ Боскій ставати, но и люди мо- лоды, котры изъ него запамятаутъ собЪ што-сикъ и на цЪле житя. Длятого днесъ, кедъ тотъ листъ пишу, менЪ ся видитъ, што мау всЪхъ васъ передъ собовъ такъ близко, якъ-емъ видЪвъ ще тотъ щирый сердеч- ный гуцульскій народъ, якъ мене слухавъ, кедъ-емъ ему слово Боске проповЪдавъ и сердце ми ся бье зъ радости, што могу ще разъ до него водозватися и Боске слово ему голосити".

Книжный русскій языкъ.

„Всюда между вами (или: среди васъ) я нашелъ искреннихъ и добрыхъ христіанъ, которые мнЪ обЪ- щали: письменные (грамотные) — что будутъ всякія добрыя книжки читать; a неписьменные — что то чте- ніе будутъ съ вниманіемъ слушать. Тогда мнЪ сіе

72

(это) великое утЪшеніе сдЪлало, ибо вотъ и сегодня, когда сіе (это) мое посланіе посылаю, я уже знаю, что не будетъ въ вашихъ горахъ ни одной души христі- анской, къ которой бы моя бесЪда не зашла. Будетъ- сіе (это) мое посланіе — то слово Божье, что въ немъ содержится — прочитано и на полонинахъ и на по- ляхъ и въ хатахъ и при работахъ. Послушаютъ это чтеніе и старые, что уже вскорЪ имЪютъ умирать и передъ судъ Божій ставатъ; послушаютъ и молодые, a можетъ и на всю жизнъ кое-что изъ него запомнятъ себЪ. Потому сегодня, когда это посланіе пишу, мнЪ сдается, что васъ всЪхъ имЪю передъ собою такъ близко, какъ бы я видЪлъ еще тотъ искренній сердеч- ный гуцульскій народъ, какъ меня слушалъ, когда я ему слово Божье проповЪдалъ и сердце мнЪ бьется отъ радости, что могу еще разъ къ нему отозватъся и слово Божье ему голосить".

Якъ видимъ, галицкіи подговоры розличаются между собою, но не больше и не меньше, якъ и отъ книжнoгo pусского языкa, который называютъ тякже велико-русскимъ или зъ греческа poс- сійскимъ. Посмотримъ теперь на украинскій говopъ мaлopусскoгo нapЪчія, именно на тотъ говоръ, который галицкіи „фонетики" хотятъ ввести у насъ и выдаютъ его за самостоятельный „pycко- украинскій" языкъ, a переконаемся, що сей „языкъ" - сильно розличаеся отъ галицко-русскихъ подговоровъ и що онъ меньше понятный для галицко-русского народа, якъ  книжный  или  общеpусскій   языкъ.

Въ газетцЪ „Дзвінок", которая выходитъ во ЛьвовЪ для галицко-русскихъ дЪтей, была недавно напечатана слЪдующая сказка:

Кішка і пацюк.

У глупу ніч сидїла Kiшкa на припонї

I ні чичирк!

Пильнує мняса — аж тут зирк:

73

Пaцюк являєть ся на конї,

Стає на лаби и каже: „Кішко краса!

Навіть ти пантруєш цього мняса?

Не красче-б нам з тобою подїлить ся,

Нїж так дарма на ласощі дивить ся ?"

A Кiшка так йому одмовила: „Пацюче!

I я не їм, хоч як дивити ся болюче !

I я шмaток покушала-б ласо,

Та годї-ж бо, бо не моє мнясо."

I пикa в Пацюка із стиду счервонїла,

A Кішка хап його — і з'їла.

Каждый Галичанинъ, прочиваши ту сказку, зачу- дуеся: Ночь може быти ясна, темна, но "глу- пой" или дурной ночи, здаеся, нема; що то за "кишка", що ю привязуютъ на припонЪ и що она не "цьвЪpЪнькaе", якъ воробецъ, но пильнуе мясa ? Що то дальше за такій „пaцюкъ", который Ъздитъ на конЪ? Хиба въ цирку бывае такая ,,ученая" свиня. Ба, коли та „кишка" Ъстъ и то Ъстъ „шматки". "Пика" то оружіе улановъ. Св. Георгій пробивае „пикою" змЪя, a также св. Димитрія малюютъ съ „пикою" копьемъ). Видно, що той „пацюкъ" былъ такъ „ученый", що Ъздилъ на конЪ и имЪлъ ,,пи- ку", якъ уланъ. Но якъ „пацюка" могла звЪсти „кишка," a не „пацюкъ" "кищку," 1) то уже сов- сЪмъ непонятно.

Такъ буде розбирати  каждый Галичанинъ и ска- же: отъ, одинъ   несамовитый  написалъ дурницю, а другіи  несамовитыи  ю напечатали. Но кто  знае, що сказка „Кишкa i пaцюк" написана „руско -укpa- инскимъ" языкомъ и кто знае сей языкъ, той ю пере-

1) Любопытно знати, отки взялось слово „кишка". Велико- руссы называютъ „кота" — „кошкою". Такъ само говорятъ и малоруссы въ Россіи, прозносячи притомъ однако букву „о", якъ „i", подобну тому, якъ н.пр. въ словЪ „волъ", — „вілъ". Но изъ слова „кошка," написанного фонетикою для передачи малорусского произношенія, выходитъ по нашему не „котъ" но та „кишка," которую начиняеся кашею. Вотъ якъ фонетика за- темняе значеніе и происхожденіе словъ !

74

веде на подольскій подговоръ галицко-руоского говора и она тогды буде Галичанамъ понятна. Она такъ буде по нашему:

„Котъ и щуръ. Въ глухую ночъ сидЪлъ котъ на припонЪ и молчалъ! Пильнуе мяса — ажь тутъ „зиркъ" (то значитъ: дивится): появляеся на сценЪ (т. е. передъ котомъ) щуръ, стае на лапки и каже: котко краса, даже ты пильнуешъ сего мяса? Не луч- ше-бъ было намъ съ тобою подЪлитись, якъ такъ да- ромъ на ласощи дивитись ? A котъ ему такъ отповЪлъ: "Щуру ! И я не Ъмъ, хоть якъ мене болить дивитися. И я бы кусокъ покушалъ ласо, но трудно, бо то мясо не мое". Тогды морда у щура отъ встыду счервонЪла, а котъ — „хапъ" его и зъЪлъ".

Уже высше мы дали переводъ отрывка изъ „посланія до Гуцуловъ" на книжный русскій языкъ. Напечатавши однако сказку на „руско - укpaин- скомъ" языцЪ, мы напечатаемъ также сказку на pусскомъ  книжномъ языцЪ, именно-же сказку славного русского писателя И. А. Крылова :

Лебедь, щуна и ракъ.

Когда въ товарищахъ согласья нЪтъ -

Ha ладъ дЪло ихъ не пойдетъ,

И выйдетъ изъ него не дЪло, только мука.

Однажды лебедь, ракъ да щука

Везти съ пoклaжей возъ взялись,

И вмЪстЪ трое всЪ въ него впряглись;

Изъ кожи лЪзутъ вонъ, a возу все нЪтъ ходу!

Поклажа бы для нихъ казалась и легка,

Да лебедь рвется въ облака,

Ракъ пятится назадъ, a щука тянетъ въ воду.

Кто виноватъ  изъ нихъ, кто правъ — судить не намъ Да только возъ и нынЪ тамъ!

75

Въ сей сказцЪ только три слова: „когда", „од- нaжды"   и   "пoклaжа"   малопонятны   галицко-рус- скому крестьянину, который вмЪсто нихъ сказалъ бы: "коли", „одного разу" и „пакунокъ" или „вага". Но даже неписьменный легко догадаеся значенія тЪхъ словъ и пойме сказку. Чи-жъ можно, якъ то дЪлаютъ нЪ- которыи Галичане, называющіи себе „Русинами-Укра- инцями", и Поляки, твердитй, що pусскій книж- ный языкъ — то чужа для Галичанъ мова? Чи-жъ они имЪютъ хоть бы найменьшое основанье и право называти тЪхъ Галичанъ, которыи русскій книжный языкъ уважаютъ за свой, „зaпpoдaнця- ми" и „ренегaтaми"? Если-бы тЪ противники русско- го книжного языка были правы, именно, що русскій книжный языкъ, который они называютъ также „московскимъ", для галицко-русского народа чу- жій, то нa такомъ-же самомъ основаніи и съ такимъ- же самымъ правомъ можно-бы твердити, що „руско- укpaинскій" языкъ чужій для всЪхъ Галичанъ; що гуцульскій говоръ чужій для галицкого Подолякa и Лемка, лемковскій для Гуцулa и Подолякa, a подольскій для Гуцулa и Лемка, и що въ ГаличинЪ есть три языки: рус- ско-подольскій, pусско - гуцульскій и pус- ско-лемковскій. A изъ сего слЪдовало бы, що у насъ есть три народы, для которыхъ треба бы вы- давати троякіи школьныи книжки и газеты, для каж- дого изъ нихъ на его языцЪ.

Зъ-отки однако взялись нарЪчія, поднарЪчія, го- воры и подговоры у русского народа? Въ цЪломъ свЪтЪ нЪтъ совсЪмъ чистокровного народа, но всЪ народы больше или меньше змЪшаны съ другими на- родами,  имЪвшими  или имЪющими другiи языки, обычаи, одежу и характеръ. Що касаеся галицко-рус- ского народа, то въ немъ много чужой крови; татар- ской, турецкой, мадьярской, шведской, польской, ру- мунской и немецкой, т. е. всЪхъ народовъ, которыи заходили въ Галицкую Русь, чи то съ войною, чи то съ торгомъ. У насъ, подобно якъ въ цЪлой Руси,

76

естъ многіи мЪстечка и села, a въ нихъ многія жите- ли,   которыхъ   названія и имена показуютъ,   що они татарского происхожденія. Въ ЯворовЪ только при концЪ XVIII   вЪка послЪднія Татаре приняли христі- анскую   вЪру, a въ Бережанахъ до сихъ   поръ жите- лей одного передмЪстья называютъ „Татарами". Назва- нія мЪстностей, якъ:  Сулимовъ, Батыевъ, Канафостъ, Ордовъ,  Карачиновъ, Майданъ   и т. д. свЪдчатъ,   що тамъ жили   Татаре. Потомки   татарско-русскихъ   мЪ- шанцевъ розличаются отъ чисторусского населенія и лицемъ и характеромъ. Такъ н. пр. мазяри и уг- ляри около  Мостовъ  Великихъ  до сихъ  поръ   задер- жали татарское лице и татарскій покрой одежи, a еще до недавна, поки не покупили желЪзныхъ возовъ, они розвозили по всей ГаличинЪ мазъ и уголь татарскими арбами (возами) съ дышлями съ дугою. Потомки Та- таръ отличаются отъ чистыхъ Галичанъ большою энергіею и предпрiимчивостью, a то видно по жите- ляхъ Угнова, Куликова, Яворова, Комарна, Поморянъ, Бережанъ и т. д., которыи зимою   шіютъ   кожухи   и чоботы, a лЪтомъ торгуютъ овочами и т. и.   Польскіи короли,   щобы   обезпечити за собою   Червоную   Русь, поселяли въ ней Поляковъ, a съ ними приходили нЪ- мецкіи  купцы и ремесленники. Войны  въ старину тревали долго,   для того Мадьяры и Шведы, воевав- шіи то съ русскими князьями, то съ польскими коро- лями, цЪлыи лЪта жили въ Червоной Руси и оставля- ли въ ней свои накоренки. За австрійскихъ временъ, начавши отъ цЪсаря Іосифа II. Червоную Русь коло- низовали НЪмцями. ВсЪ тЪ народы вносили не лишь въ русскую кровь, но и въ русскій языкъ свои части- ны, вслЪдствіе чего въ языцЪ галицко-русского наро- да много чужихъ словъ. Такъ н. пр. найбольше упо- требляемыи слова:   „карій",  (чорный)   „чоботъ",   „цы- бухъ", (чубукъ) „телЪга" —татарскіи;   „ватра" (огонь) слово   румунское;   „легинь" слово  мадьярское.    Най- больше въ языцЪ галицко-русского народа словъ поль- скихъ и нЪмецкихъ, a то для того, що польскій и нЪ- мецкiй    языки были и суть у насъ отъ давнихъ лЪтъ

77

языками управленія, судовъ, школы и арміи. Разомъ съ польскимъ языкомъ въ языкъ галицко-русского народа войшло много латинскихъ словъ, которыми польскій языкъ сильно перемЪшанъ. Галицко-русскій крестьянинъ, хотьбы и письменный, даже не догаду- еся, що сказавши н. пр. такія слова: „Пошивши дaхъ на хатЪ, я запрягъ кapoгo коня и поЪхавъ до лЪca по подъ фигуру. Въ лЪсЪ потисъ такій мо- розъ, що я мусЪвъ розложитя вaтpy и подъ впливомъ терла-розогрЪвся"— онъ съ русскими слова- ми помЪшалъ: нЪмецкіи слова „дахъ" (das Dach-крыша) и „мусЪвъ" (muss-долженъ), татарское „карій" (чор- ный), латинское „фигура" (у насъ „фигурою" назы- ваютъ крестъ или изображеніе святого), румунское „ватра" (огонь) и польское „вплывъ" (вліяніе).

ВслЪдствіе такого, якое мы показали, вліянія языковъ другихъ народовъ на русскій языкъ, воз- никли русскія нарЪчія, поднарЪчія, говоры и подго- воры. Но сосЪдніи народы имЪютъ также силь- ное влiянiе и на произношенiе, т.е. вымову поодино- кихъ словъ. Найлучшимъ примЪромъ сего могутъ слу- жити русскіи Буковинцы, которыи подъ вліяніемъ Ру- муновъ не вымовляютъ твердо буквы : "л", но вымо- вляютъ ю мягко, якъ "ль". На произношеніе вліяе также климатъ, т. е. холодъ и тепло той стороны, въ которой люди живутъ. Все то складаеся на то, що тЪ самыя слова въ розличныхъ окрестностяхъ инакше вымовляются. На ровнинахъ Галичины говорятъ: „якъ, мясо, жаба, выйтя," a въ ГуцульщинЪ: „екъ, мъесо, жеба, війти." Въ ГаличинЪ и въ южной Россіи рус- скій народъ говоритъ: „отецъ, вЪрую, надЪятись," a въ сЪверной Россіи народъ пише такъ само, но вы- мовляе: „атьецъ, въерую, надьеяться," хотя и въ Гали- чинЪ часто говорятъ: „вьерую," a зновъ въ новгород- ской губерніи говорятъ: „вірую".

Ніякій языкъ, хотябы якъ образованный, н. пр. нЪмецкій, не есть совсЪмъ чистый, понеже во всЪ языки вошло много словъ изъ другихъ языковъ. Но занадто великое число чужихъ словъ въ языцЪ пор-

78

титъ его,  a испорченный языкъ веде до вынародовле- нія народа. Народы безъ политической независимости повольно  тратятъ свой языкъ и вынародовляются. Каждая  держава стараеся   придати своему  населенію- однородный національный характеръ, щобы запобЪгчи внутреннимъ  спорамъ и розложенію. Народы силъ- нЪйшіи также стараются   накинути слабшимъ наро- дамъ свой языкъ, щобы ихъ вынародовити и не толь- ко посбытисъ противниковъ, но и себе ними вскрЪпити. Для  того мы и видимъ  народную борьбу межи нЪм- цями и славянами въ Австріи, межи нЪмцями и поля- ками въ Пруссіи a сами боремся въ ГаличинЪ за свою народность.

Въ боръбЪ зa—народность ходитъ голов- нo o языкъ и для того народы,   борющіися за свою народностъ,    повинны    передъ всЪмъ   очищати свой языкъ  отъ чужихъ словъ и недопускати, щобы въ немъ  загнЪздились чужіи слова. Для того тЪ галиц- кіи русины,    которыи   выкидаютъ  русскіи   слова изъ языка,   называючи  ихъ   „московскими", и заступаютъ ихъ польскими, сами помагаютъ   вынародо- вляти   русскій    народъ.    Якимъ-же    способомъ можна   оцЪнити,  которыи слова русскіи, a которыи чужіи, особенно для простого крестьянина?  Въ свЪтЪ устроены  дЪла   такъ,   що ничего не можно   добыти безъ труда и сей трудъ  роздЪлеяъ межи людей. Зе- мля родитъ хлЪбъ   лишь тогды,  коли ю земледЪлецъ обробитъ. Такъ само   добываются изъ родного языка сокровища,   обогащаючіи   мысль и знанія, лишь по- средствомъ труда. Простонародная рЪчь или мова со- ставляе только сырый матеріялъ, который можно упо- требляти для созданія родной письменности. Но сей сырый матеріялъ могутъ добывати и обрабляти только люди,  посвятившіися  той   задачЪ и приготовленныи наукою до того труда. ЗемледЪлецъ живитъ писателя и языкослова,   т. е. знатока   языка;  въ замЪнъ за то послЪдніи повинны удЪляти земледЪльцу изъ своихъ вЪдомостей  все потребное  для  его просвЪщенія.  Та- кихъ-то писателей и языкослововъ повиненъ земледЪ-

79

лецъ слухати, особенно, если они разомъ съ нимъ принадлежатъ до одной церкви и вЪры, если они разомъ съ нимъ принадлежатъ до одного народа и разомъ съ нимъ горятъ желаніемъ и охотою сей народъ спасти передъ вынародовленьемъ. Такъ поступаютъ чехи, вы- кидающіи изъ евоего языка нЪмецкую примЪсь и за- мЪняющіи ю чисто славянскими словами.

Высше мы представили, сколько то нарЪчій,   го- воровъ и подговоровъ имЪе русскій языкъ.   Мы пока- зали также, що если бы каждый Русинъ сталъ писати на томъ нарЪчіи,   которымъ  онъ звычайно   говоритъ, то у насъ въ ГаличинЪ  было бы три языки,  которыи бы не были вполнЪ понятны и самымъ же Галичанамъ, не говорячи уже о Малоруссахъ въ Россіи. Но то-же самое замЪчаеся и у другихъ народовъ. У полъского народа есть нарЪчія: мазурское, горальское,   силезій- ское, познанское,  кашубское и т. д. Простый польскій народъ не говоритъ такимъ языкомъ, якъ тотъ языкъ, который   видимъ въ польскихъ книжкахъ и газетахъ. Такъ само нЪмецкій народъ. И у него есть нарЪчія и говоры,  и то не мало, ибо до тридцати, которыи далеко больше розличаются отъ книжного нЪмецкого языка и межи собою, якъ русскіи  нарЪчія и говоры розлича- ются отъ русского книжного языка и межи собою. Для примЪра приведемъ стихъ изъ евангелія св. апо- стола Луки. На книжномъ нЪмецкомъ языцЪ сей стихъ гласитъ: Hört zu, ein Säemann gieng aus, seinen Samen zu säen.  Въ ГанноверЪ стихъ сей гласитъ:   Hart tan, et gung ein Sägemane, ut tan sägen;  въ БранденбурзЪ (въ старину славянскій Браниборъ): Horch tan, et ging e Buer up't Feld zum seen; въ ГамбурзЪ: Hort to, een Buer    güng    ent, sien Saat to sayn; въ   МекленбурзЪ- ШверинЪ:  Häret   to sü fär   gink een,   Sajer   unt sajen; въ баварской Швабіи: Haered zua, gueg 's ischt a Söe- ma nasg'   gange' z säed;   въ ЭйхштадтЪ:   Iza schau, a Bauer is zum Sön ganga; въ МолаховЪ : Lossl enk saga, a mal is a Bauer nuf's Sahn" nausgange.

По церковно-славянски стихъ сей гласитъ: ,,Изы- де сЪятель сЪяти сЪмя свое;"   на русскомъ книжномъ

80

языцЪ: „Вышелъ сЪятелъ сЪять сЪмя свое;" по мало- русски: „Выйшовъ сЪятелъ сЪяти сЪмя свое," a если бы, кто наперся дуже по народному, то: „Выйшовъ (по гуцульски: війшовъ) сЪячъ сЪяти сЪмя свое".

Изъ того поровнанья видно,  що нЪмецкіи нарЪ- чія далеко больше розличаются отъ книжного нЪмец- кого языка и межи собою, чЪмъ   церковно-славянскій, русскій   книжный языкъ и его нарЪчія межи собою, a однако ни  одинъ   „швабъ" не посмЪе  утверждати, що нЪмецкій   книжный языкъ для него чужій и що его „швабское"   нарЪчіе — „самостойный"   языкъ въ виду нЪмецкого книжного языка и що „швабскій" на- родъ — самостойный „нЪмецко-швабскій" народъ. Такъ само и наши найблизшіи сосЪды,  Поляки, если коли пишутъ мазурскимъ или кашубскимъ нарЪчіемъ, то лишь для близшои науки или въ гумористичныхъ га- зетахъ для смЪха, такого-же Поляка, который бы по- смЪлъ  утверждати, що мазурское или кашубское на- рЪчіе суть самостоятельными польскимн языками и народы,  говорящіи  тЪми нарічіями, суть самостоя- тельными  польско-мазурскимъ  или польско-кашуб- скимъ народомъ, они  высмЪяли бы и оголосили съумaсшедшимъ, божевольнымъ.

Що однако держитъ нЪмецкій, польскій и дру- гіи просвЪщенныи народы въ цЪлости и въ связи и що дае имъ силу постоянно розвиватись и поступати впередъ и даже вынародовляти другіи народы ? Ихъ просвЪщенность, основaннaя нa единомъ книж- ном языцЪ. НЪмецкiй и польский книжныи языки образовались въ продолженiи цЪлыхъ столЪтій, a то такимъ способомъ, що ученыи и мудрыи мужи выби- рали изъ всЪхъ нарЪчій и говоровъ найлучшіи и най- больше употребляемыи слова и выражали ними свои мысли. Которое изъ тЪхъ нарЪчій или который изъ тЪхъ говоровъ принадлежалъ найбольшой и найболь- ше просвЪщенной части народа, то такое нарЪчіе или такій говоръ брали верхъ надъ другими. То само видимъ теперь у насъ, въ ГаличинЪ. Понеже подольское на- рЪчіе галицко-русского языка найбольше употребляеся

81

и нимъ говорятъ найбольша часть русского населенія Галичины, то оно взяло верхъ надъ гуцульскимъ и надъ лемковскимъ нарЪчіемъ и на немъ пишутъ не только уроженцы Подолья, но и Гуцульщины и Лем- ковщины. Въ нЪмецкомъ языцЪ взяло верхъ саксон- ское нарЪчіе, a въ польскомъ великопольское нарЪчіе, и они стали основою нЪмецкого и польского языковъ.

Основою pусского книжнoгo языкa былъ и есть   церковно-славянскій    языкъ, на которомъ  напечатаны  наши богослужебныи книги. Мы уже указаля выше   на то, коли на  Руси стали писати и кто сталъ писати. У русского народа съ не- запамятныхъ временъ были розличныи нарЪчія и го- воры. Если на такомъ невеликомъ пространствЪ земли, якъ Галицкая Русь, естъ ажь три нарЪчія или говоры, то можно собЪ представити, сколько ихъ было и есть на томъ пространствЪ, которое давнЪйше и теперь занимаютъ велякіи земли, называемыи Русью. Но кто бы то давнЪйше ни писалъ, чи житель Галича и Львова, чи житель Кіева и Владиміра-Волынского, чи житель Москвы и Новгорода, всЪ  они, имЪючи   осно- ваніемъ  церковно-славянскiй языкъ, старались свой языкъ  и правопись  приноровити до того основанія. Каждый  изъ тЪхъ писателей,  начавши  отъ преподоб- ного Нестора,  вносилъ въ свои письма также многiи слова, употребляемыи въ его окрестности, и тЪми жи- выми словами,   взятыми  изъ устъ народа, обогащалъ и розвивалъ  церковно-славянскій языкъ. Мы то ви- димъ на многихъ лЪтописяхъ, написанныхъ   въ роз- личныхъ сторонахъ Руси, якъ н. пр. на „СловЪ о пол- ку ИгоревЪмъ," по языку которого познати,   що оно написано жителемъ южной Руси. Такимъ способомъ церковно-славянскій языкъ змЪнялся подъ вліяніемъ русского живого,  народного языка, и изъ   того змЪ- шанного церковно-славянского языка и русского  на- родного языка образовался наконецъ pусскій книж- ный или общерусскій языкъ.

Для   чего-же   однако   въ нынЪшнемъ   книжномъ русскомъ языцЪ имЪе перевагу великорусское нарЪчіe

82

надъ малорусскимъ? ВЪдь первыи початки русскому языку дали ученыи Кіевскіи, по нашому Малоруссы. Мы уже выше сказали, що послЪ розрушенія Кіева татарами политичная и умственная жизнъ русского народа передвигнулась въ Москву. Потомъ мы видЪли, якъ Петръ Великій собиралъ ученыхъ, перше въ Мо- скву, a потомъ въ Петербургъ. НайважнЪйшу однако помочь для розвитія языка дае держава. Южная и за- падная Русь были еще подъ властію Литвы и Польщи, коли Москва, a потомъ Петербургъ, стали осередкомъ самостоятельной державы. Уже одно употребленіе языка въ управленіи и въ судЪ представляе поле для его розвитія. Мы видимъ нынЪ, що существующіи теперь культурныи языки принадлежатъ такимъ на- родамъ, которыи имЪли или имЪютъ независимую державу. Первое образованіе языка припадае въ пору, коли народъ обезпечилъ себЪ политичный бытъ и утворилъ державу. Для того-то початокъ русского книжного языка припадае въ пору основанія русской державы Рюриковичами, a найбольшое розвитіе рус- ского языка зачинаеся съ розвитіемъ могущества рус- ской державы при ПетрЪ Великомъ.

Для розвитія языка необходимы также школы, въ которыхъ молодое поколЪнье учится знати и пра- вильно употребляти родную pЪчь. Ho и школы еще не выстарчатъ для розвитія языка. У всЪхъ просвЪ- щенныхъ народовъ есть еще Академіи Наукъ, которыи выдаютъ важныи сочиненія, a въ случаЪ потребы рЪ- шаютъ языковыи споры. Никто другій только Акаде- міи Наукъ, въ которыхъ засЪдаютъ люди ученыи, призваны рЪшати и у другихъ народовъ рЪшаютъ такіи вопросы, якъ н. пр. перемЪна правописанія изъ этимологичного на фонетичное. A y насъ кто рЪшилъ сей вопросъ? Польскій краевый выдЪлъ и нЪмецкoе министерствo пpосвЪщeнiя, не имЪющіи понятія o русскомъ языцЪ. Наконецъ писъ- менность и розвитіе языка не могутъ обойтись безъ библіотекь, безъ собраній старыхъ рукописей, науч- ныхъ часописей, литературныхъ Обществъ и такихъ

83

людей, которыи все свое житье посвящаютъ науцЪ и народной письменности. Но для того всего необходимы средства, a на содержаніе школъ, народныхъ, серед- нихъ и университетовъ, Академій Наукъ, библіотекъ и т. п. може доставити средства только держава; по- одинокіи-же люди могутъ только такимъ способомъ прійти съ помощію, що будутъ куповати книжки, вы- писовати часописи и принадлежати до Обществъ.

BсЪ тЪ условія были въ Россіи уже въ то время, якъ Галицкая, а отчасти и южная Русь, ныдЪли подъ Польщею, и для того не дивно, що въ языцЪ, основанномъ головно Малоруссами, поволи получило перевагу великорусское нарЪчіе. Но сія перевага незначительна, понеже русскимъ книжнымъ языкомъ, подобно тому якъ при русскихъ кня- зьяхъ, такъ и теперь пишутъ знаменитыи не только въ русской письменности, но въ цЪломъ свЪтЪ писа- тели-малоруссы, изъ которыхъ н. пр. одинъ H. B. Гоголь, которого повЪсть „Тарасъ Бульба" розой- шлась недавно межи сельскимъ народомъ Галичины въ тысячахъ примЪрниковъ, больше имЪе значенія, якъ всЪ „руско-украинскіи" писатели въ ГаличинЪ и Россіи разомъ взявши. Правдивый Укpaинецъ, a не фальшованный галицкій, a при томъ человЪкъ уче- ный и талантливый, П. А. Кулишъ, такъ пише о рус- скомъ книжномъ языцЪ („Русская БесЪда," Москва 1857):

„Когда Южная Русь, или, какъ (якъ) обыкновенно ее называютъ, Малороссія, присоединиласъ къ СЪвер- ной Руси или Великой Россіи, умственная жизнь на сЪверЪ тотъ часъ оживилась притокомъ новыхъ силъ съ юга и потомъ Южная Русь постояннo yже пpинимaлa сaмое дЪятельное участie въ развитіи сЪверной литерaтypы. ИзвЪстно каждому, сколько малороссійскихъ именъ записано въ старыхъ лЪтописяхъ русской словесности. Люди, но- сившіе эти имена, явились на сЪверъ съ собственнымъ языкомъ, каковъ (якій) бы онъ ни былъ - чистый южно-русскій, или, какъ утверждаютъ нЪкоторые, по- лу-польскій, живой народный, или черствый академи

84

ческій, — и ввели этoтъ языкъ въ тогдaшнюю pусскую словесность, какъ рЪчь образованную, освоенную съ обще-европейскою наукою и способную выражать отвлеченныя понятія. Природные Москвичи оставили языкъ своихъ разрядныхъ книгъ и гра- мотъ для этой pЪчи, и въ россійскомъ государ- ствЪ, мимо народнаго сЪеверно-русскаго и народнаго южно-русскаго языковъ, обpaзовaлся языкъ, со- ставляющій между ними середину и равно понятный обоимъ pусскимъ племенaмъ".

РозумЪеся, що для необразованного человЪка въ русскомъ книжномъ языцЪ тутъ и тамъ случится сло- во, которого онъ зразу не пойме, но тутъ виною не языкъ, a необразованностъ человЪка. Необразованный галицко-русскій крестъянинъ знае 500, a найбольше 1000 словъ, съ которыми живе цЪлый свой вЪкъ. Очевидно, що онъ не понимае всЪхъ словъ русского языка, если ихъ числятъ до 200 тысячъ. Необразованный галицкій крестьянинъ изъ ровнинъ, почувши такіи слова якъ: „скaтеpть, казённый, говЪнье, пpiо- брЪсти, paспря, девяносто, pевновати," не порозумЪе ихъ, бо замЪсть нихъ онъ говоритъ: "обpусъ, скapбовый, пpиготовленье до св. пpичaстія, позыскaти, свapня, девять- десять, зaздростити", но тЪ слова приходятъ не только въ книжномъ русскомъ языцЪ, который „Ру- сины-Укранцы" называютъ „чужимъ", но и въ бе- сЪдЪ Гуцуловъ. Такъ само необразованный крестья- нинь изъ ровнинъ не пойме словъ: "царина, мар- жина, сокотитися, св. законъ, легинь, го- рЪвченый, пеpеемъ, бізувaвъ, бaнка, яpкa (ярка), ярчукъ, ибо тЪ слова Гуцулы употребляютъ, a на ровнинахъ замicть нихъ говорятъ: „поле, ху- доба, боронитися, св. причастіе, паробокъ, пьяный, знaлЪзне (нaгopодa зa нaйденный пpедметъ), старався, гульденъ, ягниця, баранецъ". Для того-то только просвЪщеніе и на- ука розширяе запасъ словъ своего родного языка и для того люди, хотящіи стати образованными, выучу-

85

ютъ свой языкъ на всЪ стороны. У насъ однако заве- лось такое, що кто знае ставити буквы, той уже пише и уважае себе за писателя, a "Русины-Украинцы" твердятъ, що досыть знати простонародный языкъ, щобы писати и повЪсти и научныи сочиненія. Ба, коли запасъ словъ простонародного языка ограничен- ный, a кромЪ того необразованный крестьянинъ часто перекручуе слова, особенно чужіи, и еслибы кто хо- тЪлъ писати такъ, якъ говоритъ народъ, то долженъ бы птсати: „гaдукaтъ" замЪстъ „адвокaтъ", "прилЪпотенеть" или даже    „ лЪпотентъ" за- мЪстъ „пленипотентъ", „виндзимepъ" замЪсть „инженepъ", „километpa" замЪсть „геометpъ", „мотapeyшъ" или даже „цициpeyшъ" замЪстъ „нотаръ" и т.д. Необразованный крестьянинъ часто перекручуе даже свое крестное имя и заместь сказати: Kсенофонтъ, Bлaсій, Спиpидioнъ и т. д. го- воритъ : Сaлaфонъ, Гaлaсъ, Пepeдомъ. Для того-то безъ науки не возможно знаніе ніякого языка, чи то чужого, чи своего родного, a книжный языкъ есть именно тЪмъ складомъ, зъ-отки можно черпати запасъ словъ и знаніе своего языка.

"Святая Русь, О.А. Мончаловский, Львовъ 1903г."