Разобраться в культурном типе националиста невозможно, упустив из виду
отношение националистической идеологии к христианству. Обычно,
декларируя верность христианству, национализм использует церковь и
религию как духовное оружие в политической борьбе. С. Стецько в
упомянутом докладе обосновывала свою программу «украинским
христианством» (украинского Христа назначить ещё не решились). С точки
зрения классического христианства человек должен служить Богу, а не Бог
– человеку. В последнем случае религия превращается в идолопоклонство.
Но дело не только в этом. Нацеленность на войну, агрессивность вопиюще
противоречат истинному христианству с его заповедью «Не убий!» Не
говоря уже о том, что христианство проповедует братское единство всего
человечества: «…ни эллина, ни иудея, ни скифа, на варвара…». И разве не
показательно, что с санкции нашего Министерства просвещения арийское
происхождение украинцев в торжественном уроке «Возрождение Украины»
обосновывалось сектантским учением Родной Украинской Народной Веры,
готовящей духовную революцию против христианства. А апологет научного
национализма П. Соколов в упомянутой публикации газеты «Освіта»,
объясняя читателям, что националист это настоящий сознательный
украинец, доказывает, ссылаясь на авторитет Донцова, необходимость
отбросить христианские добродетели во имя ницшеанского идеала
сверхчеловека.
Рассматривая соотношение нашего национализма с украинской национальной
культурой и с таким её компонентом, как христианство, приходишь к
выводам, которые могут показаться парадоксальными: культурный тип
личности современного агрессивного украинского националиста – результат
деукраинизации и дехристианизации человека. Украинский национализм
противостоит и украинской национальной культуре, и христианству. Но это
ещё не всё: культурный тип украинского националиста в сущности своей
тождественен культурному типу и русского, и немецкого и, очень
вероятно, сербского националиста. Они, конечно, отличаются языком,
могут отличаться антропологическим типом, причёской, усами, одеждой….
Но национальный язык для них не конденсат духовности нации, а, и
причёска, и усы, и костюм – своего рода униформа, позволяющая отличать
«своих» от «чужих» сначала в локальных погромах и потасовках, а затем в
масштабной резне.
|
