Поиск общей идеи

(Із розмови з журналістом газети «Киевский телеграфі » Віктором Аопатіним)

Петр Петрович, хотелось бы начать разговор с Вашего мнения о том, что у нас принято называть «национальной идеей ».

За минувшие годы независимости нам не удалось существенно продвинуться по пути создания консолидированной политической нации. У нас есть группы людей, которые хотели бы консолидировать общество исключительно на украинских этнических ценностях, на русских этнических ценностях, на советских традициях. Но ни первое, ни второе, ни третье в силу объективных обстоятельств реализовать невозможно. Поэтому общество надо консолидировать на тех принципах, которые приемлемы для всех народов, живущих в Украине, и я думаю, что общей для нас может стать идея построения гражданского общества. Общества, в котором реальна власть закона, где права и обязанности каждого абсолютно равны, где нет деления на коренную и некоренную национальность.

Гражданское общество зиждется на желании и возможности граждан влиять на политику своего государства. Десять лет назад такое желание явно присутствовало, но сегодня из общественных настроений наиболее заметна апатия...

Дело в том, что, собираясь уйти от тоталитаризма советского пошива, мы на идеологическом уровне как-то незаметно пришли к тому же самому, но уже с идеологией украинства. В государственных СМИ навязывалось и навязывается единомыслие, идут рапорты о достижениях, клеймятся «враги». Если в тридцатых годах это были враги советского народа, то у нас сегодня — «вороги українського народу», «вороги нашої держави», «антиукраїнські сили». И все это на фоне экономической незащищенно-

сти населения. Понятно, что с такими реалиями и представлениями о гражданственности пока очень далеко и до гражданского общества, и до Европы.

А что Вы думаете по поводу той историософии («триста років у рабстві, триста років у стані колони»), которая стабильно предлагается обществу?

Сегодня во многих наших изданиях и СМИ имеет место совершенно неприемлемое и ненаучное осмысление исторического процесса. Мы демонстрируем этим свою определенную ущербность. Мы хотим себя осознать, но делаем это лишь на негативном отношении к России и русским.

Вот если мы отругали русских за «триста років рабства», значит, мы и осознали себя украинцами. На самом деле, это совершенно не так. Ведь если и было рабство, то такое же, как для самих русских, а среднестатистический украинец жил всегда лучше среднестатистического русского. И Украина никогда не была колонией России. А если говорить о той политической конструкции российской, а потом советской империи, то ее в значительной мере создавали и украинцы. И мы должны уяснить, что также несем ответственность за все, что было в нашей истории плохого. Пока же у нас действует принцип «если хорошо, то это — наше, а если плохо — москали виноваты».

Ведь на протяжении этих трехсот лет как раз шел постепенный процесс формирования украинской нации, собирания украинских земель.

И постепенное вызревание самой идеи независимости. И в случае того же Мазепы на самом деле речь надо вести только о попытке смены подданства, попытке смены одного сюзерена на другого в критический момент.

Но это совершенно не интересует наших сегодняшних «историографов», их интересует только абсолютизация разрыва с Москвой. Кстати, я считаю, что нынешнее возведение Мазепы в ранг национального героя ошибочно, и нельзя воспитывать народ на таком примере... Что же касается настоящей историософии, то есть философского осмысления истории, то надо признать, что в исторической ретроспективе союз с Россией был не худшим, а лучшим по сравнению с другими вариантами. Нельзя забывать, что мы расположены на цивилизационном порубежье, и на протяжении тясячелетий на нашей территории был своеобразный исторический сквозняк, который сдувал, пусть и не до конца, целые народы. Все это надо осознать и перестать плевать в прошлое.

Одна из точек напряженности в обществе — языковые проблемы. ..

Да, эти проблемы неоправданно политизируются. И тут надо делать все, чтобы избегать конфронтации, культивировать взаим-

ную терпимость. Государственный статус украинского языка существенно поднял его социальную престижность. На украинский язык перешли школы, вузы, он стал основным языком политики. Мне кажется, что сегодня важна именно сама эта тенденция. Ее надо развивать таким образом, чтобы она постепенно приобрела необратимый характер.

В заключение давайте еще раз вернемся к перспективе построения у нас гражданского общества.

Я думаю, что все-таки многое будет зависеть от интеллигенции. Если она осознает насущность общегражданских приоритетов, то вполне сможет стать цементирующим ядром гражданского общества. В этом для нее сегодня — исторический вызов времени. Будет ли адекватным ответ?

2001 р.